Русские Вести

Полина Федотова. Новая образовательная политика: причины, цели, результаты


Ситуация в современном российском образовании такова, что вызывает вполне обоснованную тревогу у той части педагогического сообщества, которая видит в своей профессии не один лишь источник заработка. Чаще всего ее характеризуют словом «разрушение», полагая при этом, что разрушению подвергаются лишь устои советской школы. На деле все гораздо серьезнее. 

Сегодня происходит отказ от вековых устоев образования – не только советской, но и русской дореволюционной школы. Тех устоев, которые связаны с принципами классической рациональности и гуманизма.

Две главные стратегические задачи прежней школы – формирование мышления и формирование личности – сегодня не являются реальными императивами образовательного процесса. Заменивший их некий набор «компетенций» (по сути, умений и навыков), не может выступать в качестве «образовательной идеи», поскольку набор этих умений связан с конкретной областью знания и представляет собой специализированный и узко-прагматический аспект образования. Формирование научно-теоретического мышления – это не «общая компетенция», а одновременно и «категорический императив» (внутренне полагаемая идеальная цель) образования, и его суммарный результат, который достигается «не парой фокуснических фраз», а долгим и трудным усвоением научного опыта человечества.

Процесс переформатирования российского образовательного поля можно обозначить как «новую образовательную политику» (НОП), которая последовательно проводится Министерством образования, независимо от смены возглавляющих его лиц. В чем цели этой политики? С чем связана необходимость такого переформатирования? И что можно сказать о ее уже вполне проявивших себя результатах?

Фундаментальная причина НОП связана с радикальным изменением положения страны на мировой арене. Само возникновение системы всеобщего образования как особого явления современной культуры, никогда ранее не существовавшего, было вызвано конкуренцией национальных государств и в «гонке вооружений», и в «гонке прогресса». Ведущие страны ХХ века в целях банального самосохранения вынуждены были нести бремя расходов на всеобщее образование, обеспечивая и должный уровень научно-технических кадров, и общую образовательную подготовку населения, подтягивая ее до социально приемлемого уровня.

Утрата статуса мировой державы, превращение страны в сырьевую полуколонию, импортирующую семенной фонд из США, картофель из Израиля, а бинты и консервные ножи из Китая, привел к ликвидации собственной промышленной базы и конгруэнтной ей системы образования. Спрос на инженерно-технические кадры со стороны промышленности упал, а государство, паразитирующее на нефтегазовой трубе, лишено стимулов развивать науку.

Система образования, нацеленная на массовую подготовку научных и технических кадров, оказалась не нужна. Ей на смену пришла новая образовательная политика, которая ставит перед образованием совсем другие цели. Об этой цели не то в порыве откровения, не то цинизма проговорился бывший министр образования А. Фурсенко, публично заявив, что задачей современной школы является формирование «грамотных потребителей». Отдавал ли отчет высокопоставленный математик не то, чтобы в абсурдности, но в асоциальности поставленной задачи? И дело здесь не только в том, что школа – не рынок, а с задачей формирования «потребителей» прекрасно справляется реклама. Как в свое время показал советский философ Константин Мегрелидзе, речь идет о формах жизнедеятельности, которые находятся – ни много ни мало – на разных ступенях эволюционного процесса.

Идеальный потребитель – это животное или растение, которые именно в силу односторонне потребительского отношения к миру не в состоянии выйти за рамки биологического приспособления и создать новый, небывалый мир культурных форм.  Ведь «отношение прямого потребления по существу своему элементарно и не рождает новых и достаточных импульсов для развития. … В нем сильна негативная сторона и слабо выражена сторона воссоздающая, в нем отсутствует созидающее начало». (Курсив мой – П. Ф.) [4, с. 32]. При потребительском отношении «интересы субъекта не разнообразятся, но каждый раз воспроизводится один и тот же акт: это постоянное повторение шаблонизирует потребности и способности организма, механизирует его отношения, т. е. переключает их в область бессознательных рефлексов». Потребительское сознание «способно только присвоить данное, но не создавать потребное». [4, с. 117]

Таким образом, призыв формировать «потребителя» означает возврат на пройденную – чисто животную – эволюционную ступень развития. И не в этом ли «отсутствии созидающего начала» заключена истинная цель новой образовательной политики?

Плоды этой политики уже налицо. За последние двадцать лет мы наблюдаем разительные перемены в интеллектуальном и психологическом складе студенческой молодежи. Безусловно, «молодежь» – понятие собирательное, и в каждом поколении присутствует определенный разброс качеств. Тем не менее, у каждого поколения есть «свое лицо», определенная общность интеллектуальных и морально-психологических черт, которая особенно заметна для людей другой возрастной категории. Можно уже говорить о целом комплексе устойчивых интеллектуально-психологических свойств, которые сформировались за годы НОП.

Самый катастрофичный результат – разрушение ядра научно-теоретического мышления, его логического каркаса. Подавляющее большинство студентов не имеет понятия о логике мышления и не способно к связному рассуждению. Их мышление носит фрагментарный, отрывочный, «клиповый» характер. Они видят частности, куски, которые при всем желании не могут соединить в связное целое.

Вузовский преподаватель теперь имеет дело с контингентом людей, у которых не просто отсутствует некоторый набор знаний, пускай даже элементарных, а людей, у которых не сформирован логический аппарат мышления. Результаты социологических исследований показывают, что студенты российских вузов еще способны пересказать материал, но в массе неспособны сделать из него самостоятельные выводы. Это неудивительно, ведь вывод требует применения логических операций ума, а не просто запоминания материала.

Все чаще в педагогической практике приходится сталкиваться и с такой специфической чертой, как боязнь чтения. Рекомендация «почитать» вызывает едва ли не испуг, по крайней мере, отторжение. Нет понимания самой необходимости чтения, осознания того, что информация, передаваемая устно или наглядно (будь то радио, телевидение или лекция), принципиально ограничена по своим возможностям, прежде всего, по объему. На основе устной информации наука в современной ее форме и связанные с ней виды деятельности невозможны. Исторически это фиксируется очень четко. Научная революция XVI – XVII вв., в результате которой возникло современное естествознание, началась только после изобретения книгопечатания в середине XV века. И на сегодняшний день, что бы ни твердили о роли электронных средств информации, главным источником знаний все равно остается письменный текст, т. е. книга, журнал, статья. Интернет – это только другая форма передачи письменного текста, ничего не меняющая по существу. Текста, который должен быть прочитан. Но читать не хотят.

Отсюда – крайне узкий кругозор основной массы студенчества. Что ни спроси – ничего не знают. Даже того, что раньше знали в начальной и средней школе. Кто такой Галилей («Галлерей», как сплошь и рядом можно прочитать в студенческих конспектах) – не знают. И не втолковать – все равно не запоминают, нет надобности. Что такое «изотерма» – тупик. Почему происходит смена дня и ночи, почему радуга имеет дугообразную форму, – эти вопросы повергают студенческую аудиторию в состояние тихой задумчивости. География и астрономия бьют рекорды массового невежества. В прессе промелькнуло сообщение о том, что 20 % опрошенных молодых людей считают, что Солнце вращается вокруг Земли. И это – в начале XXI века!

Парадоксальная ситуация: доступность средств и источников информации возрастает, а начитанность младших возрастных групп уменьшается. Этот парадокс имеет свои причины. Отсутствие привычки к чтению является результатом порочной образовательной практики, в которой упор делается на наглядные методы обучения. Даже в вузах, где преподаются дисциплины высокого уровня абстракции, требование показывать картинки на лекциях по философии или высшей математике приобретает параноидальный характер. К тому же современный ребенок, с детства имеющий дело с компьютерами, планшетами, айфонами, изначально больше ориентирован на визуальное восприятие, нежели на вербальные средства. А ведь еще на заре советской психологии Лев Выготский указал на то, что «овладение грамматическими структурами и формами идет у ребенка впереди овладения логическими структурами и операциями». Сначала ребенок усваивает речевые конструкции «потому что», «когда», «если бы», «но», и лишь затем соответствующие им логические отношения причинности, времени, условия, противопоставления. [2, с. 101]. Иначе говоря, речь – не пассивное «средство выражения» мышления, а активный инструмент развития мышления. Развитие речи идет впереди мышления и, тем самым, ведет за собой мышление. Это означает, что недоразвитие речи блокирует формирование интеллекта.

Таким образом, доминирование визуальной формы обучения (что является одной из основ НОП) влечет за собой целый «букет» следствий: элементарное невежество, «логическую недостаточность» и неразвитость литературной речи основной массы учащихся. Банальный пересказ лекционного материала превращается в трудноразрешимую проблему, хотя это самый простой вид учебного задания. О качестве языковых средств не приходится и говорить. Сейчас даже на учебных занятиях, а не только в личном общении, студенты часто прибегают к жаргонной, просторечной лексике, примитивным речевым конструкциям.

Казалось бы, негативные последствия НОП налицо. И у современного научно-педагогического сообщества достаточно теоретических и практических средств, чтобы изменить ситуацию к лучшему. Что мешает отказаться от порочной образовательной политики? – Заложенные в ней социальные цели. Ведь НОП сознательно нацелена на то, «чтобы сформировать из большинства детей армию наемного труда, создавать такой тип психики, для которого доступна лишь чисто репродуктивная работа, исполнение извне навязанных действий», схемы которых разработаны «талантливым» меньшинством. [3, с. 41]

Могут возразить, что новая модель образования, которая нацелена на массовое производство работников-исполнителей, имеет свои плюсы. Она менее затратна, ориентирована на текущую рыночную конъюнктуру, преследует прагматичные цели. Что касается специалистов высшей квалификации, то даже небольшой их процент способен обеспечить научно-технический прогресс. С этим можно было бы согласиться, если бы не наличие конкурентной внешней среды. Если страна не опережает, она отстает. Историческая практика свидетельствует, что в выигрыше оказываются те государства, которые имеют превосходство в кадровой базе. И здесь уместно напомнить тот вывод, который еще в начале ХХ века отстаивал известный большевик и автор «всеобщей организационной науки» Александр Богданов: что скорость движения и прочность любой системы – от эскадры корабля до социального организма – определяется самым слабым её звеном. [1, 353]. Применительно к обществу это означает, что темпы социального развития определяются не самыми «умными», а представлениями и предпочтениями массовых слоев. Именно от их уровня зависит качество общества и темпы его культурно-исторического развития.

Сегодня влияние серьезной науки на массовое сознание ничтожно. И чем больше расходятся векторы научного мышления и массового сознания, тем больше простора для манипуляций получают хозяева информационного поля. И пока ситуация антагонизма между наукой и массовым сознанием будет сохраняться, общество не избежит деградации, несмотря на весь свой технический потенциал.

Литература:

1. Богданов А. А. Вопросы социализма. Работы разных лет. – М.: Политиздат, 1990.

2. Выготский Л. С. Мышление и речь. – М.: Лабиринт, 2005.

3. Ильенков Э. В. Откуда берется ум? // Ильенков Э. В. Философия и культура. – М.: Политиздат, 1991.

4. Мегрелидзе К. Р. Основные проблемы социологии мышления. – Тбилиси: Мецниереба, 1973.

__________________

Федотова Полина Игоревна, кандидат философских наук, доцент, член Союза писателей России. Санкт-Петербург.

Статья напечатана в материалах XVII Международной научной конференции «ИЛЬЕНКОВСКИЕ ЧТЕНИЯ». («Э.В. ИЛЬЕНКОВ И ПРОБЛЕМЫ ОБРАЗОВАНИЯ»), проходившей 27-28 марта 2015 г.

Источник: www.za-nauku.ru