«— Умеете писать?
— Да, конечно!
Я вывожу на доске "Аз", "Буки", спрашиваю:
— А так умеете писать?», —
рассказывает Пётр Петрович с кистью или пером в руке. Словно фоном, он легко и непринуждённо пишет и рисует, слова переплетаются с движением руки, голос плывёт вслед за кистью, тушь плавно ложится на бумагу, и я не в силах отвести взгляд. Если на прощание взять исписанные буквами и орнаментами листы, потом мысленно воспроизводишь беседу с улыбкой и без слов.
Когда Пётр Петрович уходил из той школы, дети, прощаясь, плакали. Если раньше ребята стеснялись написать своё имя, то после занятий каллиграфией они настолько увлеклись, что даже стали писать целые рассказы-истории своей жизни, путешествий, мысли, которыми раньше боялись делиться. Маленькая буква Петра Петровича сдвинула целый пласт их жизни.
В классе школы каллиграфии над доской висит портрет китайского мастера Ци Бай-ши. Сотню лет назад он написал: «Если меня спросят, в чём красота рисунка, я отвечу: чем тоньше, тем лучше. Откуда эти стихи, я и сам не знаю». Великий китаец сумел соединить своим творчеством древние традиции двух Ванов с искусством мятежного века. Реформы Мао застали Ци Бай-ши в возрасте, когда акварель занимает больше политики. Петру Петровичу достались жухлые плоды ленинской культурной революции. Теперь это идеально чистый лист бумаги, и за мастером остаётся право провести первую черту.
Пётр Петрович Чобитько непрерывно рассказывает о своих учениках. Кажется, что они собраны большой упругой кистью, каждый волосок которой наполнен живоносной энергией мастера.
Варианты буквы «Мыслете» из азбуки. Скоропись, XVII в.
Музыка и каллиграфия
Слово можно сказать тихо, громко, напевно, ласково, отрывисто. Представьте себе стандартно-усреднённую речь с искусственной модуляцией или даже без таковой. Как бы ни интересовала вас тема сообщения, мёртвую, безликую речь вы долго слушать не станете. То же происходит и с письменностью: как бы ни была разнообразна шрифтовая культура, её нельзя сопоставлять с естественной пестротой жизни.
Сегодня многие страны признают, что каллиграфия — одна из базовых дисциплин, которая позволяет готовить специалистов будущего. И альтернативы почти нет, разве только музыка способна восполнить этот пробел. Внимательный учитель подобен садовнику, который бережно и постепенно формирует крону дерева, и через каллиграфию можно прищепить душе ребёнка много полезного, дать ключ к его дальнейшей жизни. Особенно это заметно в работе Петра Петровича с детьми, у которых есть врождённые пороки.
...В доме случился пожар, когда Пете не было и года. После этого он стал сильно заикаться. Было очень тяжело: он стеснялся, разговаривать и отвечать на уроках удавалось с трудом. Никто не представлял, как мальчик будет учиться дальше. А потом он попал к хорошему педагогу, замечательной учительнице начальной школы. Она заинтересовала его письмом, каллиграфией, и вскоре произошло чудо: Петя избавился от заикания. Он часто любил переписывать стихотворения, какие-то понравившиеся тексты. Постепенно невзгоды исчезли.
Пётр Петрович говорит, что на кончике пера открываются тайны души. Человек не только оттачивает, совершенствует букву, но и буква влияет на его характер, изменяет личность. Автограф раскрывает человека: посмотрите на подписи известных вам людей — они несут живую память о человеке, его мыслях и поступках, его состоянии в тот момент. Сейчас люди боятся автографов. Почерк рукописей XIX века различается пластикой: от спокойно плавных линий до хулиганского отношения к листу. Тогда слово и буква жили неотрывно, вслед за интонацией голоса, ритм почерка передавал живую речь живого человека.
Живая буква
— Я предлагаю сделать письмо живым, вернуть детям радость с первых классов школы, — говорит Пётр Петрович. — А ещё лучше — начинать с наших форм древнерусского письма. Об этом говорил в своё время Сергей Александрович Рачинский, в его напутствии это звучало примерно так: «Есть три обязательных предмета: древнерусский язык, древнерусское письмо и пение».
После нескольких занятий детишки признают, что буквы, которые они пишут в школе, — мёртвые: у них нет тела, они написаны шариковой ручкой, в них нет дыхания души. Как ни дави на такую ручку — черта останется стандартной, а вот перо оживляет линию: она начинает дышать, пульсировать.
Каждая буква может быть по-разному одета — или в праздничную, или в деловую, или в карнавальную одежду. Дети это особенно любят. Когда они неотрывно пишут букву за буквой с плавными переходами форм, возникает эффект опережающего отражения: пишет здесь, а думает, что будет дальше, как гармонично выстроить текст в масштабе одной буквы, слова и строки. Каллиграфия вырабатывает понимание, как это дерево растёт из зёрнышка, как развивается линия из точки в букву, слово и дальше.
Человек пишет не рукой — он пишет сердцем. Рука — продолжение инструмента. Если есть сердце, душа жива, неважно, чем ты работаешь — ногой, рукой или держишь кисть в зубах. Каллиграфия — самый важный предмет, который нужно вводить в школьный курс от начала до последнего звонка.
В Петергофе есть школа «Золотое крыльцо», где много лет занимаются каллиграфией с детьми. Им подсказало чутьё, что каллиграфия обладает уникальным свойством: будучи междисциплинарным навыком, она устанавливает связи между разнородными предметами. Многолетние занятия каллиграфией дали там удивительные результаты: дети исправляли даже физические недостатки, каллиграфия каким-то необъяснимым образом раскрывает математические, литературные способности учеников. Каждый урок в этой школе начинается десятиминутной каллиграфической разминкой. Современные педагоги в разных странах убеждены, что каллиграфию необходимо вводить в курс школьной программы. Она способна защитить личность от распада, благодаря ей человек учится независимо ощущать себя в состоянии гармонии.
Образ Буквы, его качественная и эстетическая сторона имеет чрезвычайную важность для человека. Он отпечатывается в нашем сознании, невидимо воздействуя на тончайшие структуры нашей эмоциональной сферы, поэтому сила его влияния может оказаться как созидающей, так и разрушающей. Каким будет этот Образ, зависит от создателя — воспитания его художественно-эстетического вкуса, образованности и, наконец, нравственной позиции.
Занятия каллиграфией требуют немалых внутренних усилий, но плоды их бесценны как для тела, так и для души. В этом процессе рука приобретает способность к выполнению любой тончайшей работы, а глаз становится чувствительным к деталям и нюансам настолько, что способен, как хороший критик, проконтролировать этот процесс и вовремя заметить ошибку. Через преодоление лености души и косности движения мысли активируются наблюдательность, умение сосредоточиться и последовательно, логически мыслить, что в свою очередь помогает развитию творческого мышления и воображения.
Через мир каллиграфии каждый человек сможет открыть для себя различные горизонты — как внешнего окружающего мира, так и своего внутреннего. И если вы впервые берёте в руки перо или кисть, важно только всегда помнить завет старых мастеров: чем упорнее вы шлифуете букву, тем сильнее буква шлифует вас.
П. Чобитько. Композиция из авторского шрифта на основе русской скорописи XVI в.
Кисть, перо. 2002 г.
Русская книга
— После реформ Петра у нас стали появляться западные методики. С той поры мы теряем свои национальные черты, исконные традиции, — считает Пётр Петрович. — Западные учителя привозили свои прописи, и начал появляться так называемый генетический принцип обучения письму. Мы забываем свой язык, и теперь, как и тогда, начинать нужно с древнерусского письма. Всё в нём сливается воедино: и рука, и инструмент, и буква, и звук. Получается целостное постижение всего мироздания. Буква какими-то таинственными особенностями связана со всей нашей культурой. Именно через изучение древнерусского письма мы приобщаемся к традиции, начинаем понимать скрытые доселе глубинные базовые структуры родной культуры.
Буква — это как камешек, брошенный в воду: круги расходятся на много-много веков. В ней собрана история нашего народа. Древнерусская вязь — это одновременно и письмо, и орнамент. Русская книга не имеет аналогов в мире. То, что вкладывал в неё мастер, как он её иллюстрировал, как он начинал оформлять и заканчивал, уникально. В иных культурах ничего подобного не встречается.
Тонкая кисть
— Полвека назад появилась шариковая ручка — коварный инструмент, — говорит Пётр Петрович. — У пера была своя пластика, подобно дирижёрской палочке, оно погружало письменный текст в пространство и ритм, создавало объёмную среду его обитания. Перо обладает трёхмерной графикой движения в пространстве. Через шарик наше построение текста сплющивается в двухмерности, делая сознание плоским. Когда появилась шариковая ручка, во многих странах сразу почувствовали её опасность. В Японии даже был объявлен конкурс на создание инструмента, соединяющего кисть и шариковую ручку. Но обычную кисть с тонким кончиком они заменить не смогли.
Самое сложное для ребёнка — это работа тонкой кистью. Ею трудно управлять — она самая живая из каллиграфических инструментов, всё время пульсирует, кончик меняется. Кисть с тонким кончиком соединяет каллиграфию с рисунком. Чтобы преодолеть этот барьер, нужно постоянно упражняться: рисовать бабочку, зайчика, не отрывая кисть, единой линией. Важно почувствовать пульсацию линии, когда самое тонкое движение может кардинально изменить её. Это прекрасно выстраивает пространственное чутьё. А самое главное — именно кисть развивает тонкие мышцы рук. Иначе нервные структуры, реагирующие на тонкое восприятие цвета, звука, линии, без дела и внимания постепенно отмирают.
Один из президентов Sony, куратор и разработчик воспитательных программ, считал, что после 3 лет уже поздно учить детей, в частности, каллиграфии. Пётр Петрович на своём опыте убедился, что каллиграфии все возрасты покорны, до самой глубокой старости:
«Как-то я учил человека, которому было далеко за семьдесят. Это был академик, член зарубежных научных сообществ, заслуженный художник СССР. Он тяжело болел, было неизвестно, сколько он проживёт с раком крови. И этот человек научился писать красивые буквы.
Когда я однажды пришёл к нему, то обратил внимание на очень красивые перья:
— Откуда?
— Удивительно. Знаешь, подарили вот, а я даже не понимаю, как их в руки брать. Приходи ко мне и научи меня писать!
Я подумал: шутит, иронизирует, ведь известный человек, мастер… А он перехватывает мою мысль:
— В любое время приходи!
— Василий Ильич, — а это был Василий Ильич Касьян, — вам зачем это нужно?
— Пойми, — говорит, — как же, умру я, здесь красивые перья, а я даже не знаю, как к ним подойти. Хуже мальчика. И ещё запомни одну важную вещь: даже если тебе осталось жить один день, никогда не поздно учиться».
Текст составлен по рассказам Петра Петровича Чобитько.
Фотографии Константина Дьячкова.
