ЕГЭ = постоянный стресс
13 июня закончились очередные Единые государственные экзамены (ЕГЭ). Теперь до 1 июля у школьников есть время для досдачи несданных предметов и апелляции.
Как известно, экзамены начались 27 мая, и за это время около 500 человек были с них удалены. Девочка из Чувашии, страдающая пороком сердца, во время экзамена скончалась. Ещё один школьник из Екатеринбурга покончил с собой накануне испытания по математике. Случались и менее страшные, но всё равно вопиющие эпизоды. Так, в Астраханской области трое школьников по математике получили 0 баллов из-за ручек с чернилами «неправильного» цвета.
А случаи, когда ученикам снижались баллы по естественным или техническим дисциплинам «за почерк», стали просто рутиной. И ведь каждый такой эпизод – это чьё-то разочарование, чьи-то слёзы, иногда и сердечный приступ.
Как подчёркивает профсоюз «Учитель», ЕГЭ как будто нарочно устроен таким образом, чтоб вызывать стресс у всех – и у учеников, и у учителей, и у родителей. При этом – по свидетельству педагогов, – если дети не согласны с результатами экзаменов, апелляция часто превращается для них в сущую пытку, так как экзаменационная комиссия делает всё, чтоб «не уронить лица» и подтвердить свою оценку.
Невысокий уровень подготовки педагогов или «неадекватные стандарты»?
На пресс-конференции в агентстве «НСН» Лилия Гумерова заявила, что от 5 до 20% наших учителей не имеют достаточного уровня подготовки, чтобы выполнить ЕГЭ. При этом половина педагогов не обладает должным уровнем методической подготовки, а 80% не владеет приёмами для объективной оценки знаний учащихся. При этом она отметила:
Не нужно сейчас всех карать и казнить, нужно помочь, потому что они по зову сердца пришли в школу. Если мы скажем, что есть потенциал, траектория, вот такие возможности, вот мы выявили слабые стороны, сильные. Конечно, тогда результат будет.
Конечно, карать и наказывать в большинстве случаев никого не надо. Но есть очень серьёзный вопрос к господам чиновникам от образования. Не совсем понятно (или совсем непонятно), каким образом, оперируя подобными цифрами, можно ставить во главу угла всей нашей образовательной системы формализованный, возникший как чистая калька с западного образца, «измерительный» ЕГЭ?
А ведь по его результатам и человек поступает в вуз, и оценивается работа учителя, и даётся картина всей нашей образовательной системы.
Прежде всего, серьёзнейшие сомнения вызывают сами образовательные стандарты, на основе которых выстраиваются задания и требования к учителям. Министр просвещения России Ольга Васильева не раз говорила, что школа не должна лишаться вариативности, что учитель должен иметь свободу даже в «обязательной» части программы. Но в том случае, если весь образовательный процесс венчают ЕГЭ в их нынешнем виде, все подобные слова остаются благими пожеланиями.
В каком-то смысле ЕГЭ принципиально противоречат современному подходу к образованию, если мы, конечно, хотим видеть русских детей свободными думающими людьми, а не автоматами на службе корпораций в потребительском обществе.
Так, ректор Московского педагогического университета Игорь Ромаренко убеждён, что школа, ориентированная на ЕГЭ, слишком много внимания уделяет «сведениям» и слишком мало «гибкому мышлению». Между тем мы живём в новой интеллектуальной ситуации, когда «сведения» находятся в открытом доступе. И не так важны они сами по себе, как умение оперировать ими. Об этом, кстати, знали талантливые педагоги ещё в ХХ веке, разрешая на экзаменах (например, в МГУ) пользоваться любыми учебниками, конспектами и пр.
На ЕГЭ же, как известно, царит жесточайший контроль под прицелом видеокамер, можно пользоваться только ручкой и калькулятором.
Правда, на пресс-конференции в НСН Лилия Гумерова сообщила, что часть средств, предназначенных на видеонаблюдение, планируется направить на кондиционирование помещений, чтоб по крайней мере сохранять в классах нормальную температуру воздуха. Можно надеяться, что хотя бы обмороков станет меньше…
Следы вопиющего непрофессионализма
Из года в год повторяются и претензии к самим заданиям ЕГЭ, на многих из которых лежит отпечаток предвзятости и вопиющего непрофессионализма.
Мало того что по большинству предметов Контрольно-измерительные материалы (официальное название заданий и тестов на языке чиновников) составлены так, что без репетиторов и специального «натаскивания» получить высокие баллы, гарантирующие поступление в лучшие вузы страны, практически невозможно. В итоге чёрный рынок репетиторства в России по самым скромным подсчётам достигает 20 млрд рублей.
Гораздо хуже, что в ряде дисциплин (например, иностранные языки, история, обществознание) часть вопросов формулируются настолько расплывчато и «гуманитарно», что подразумевают несколько «относительно правильных» ответов. Между тем на ЕГЭ «верным» может быть только один-единственный.
Так, в прошлом году в Москве, на экзамене по истории, при проверке работ больше чем в половине случаев (!) экзаменаторы разошлись в трактовке вариантов ответа и их оценке. Может быть, в этом году подобные вопиющие ошибки были исправлены, но почему-то верится в это с трудом.
Тогда же, в 2018-м, на всю страну прогремел скандал, связанный с экзаменом по английскому языку в Свердловской области, где 80% выпускников получили за эссе 0 якобы потому, что неправильно поняли задание. Но самое ужасное, что задание неправильно понимали те, кто его сформулировал.
Тема звучала так: Digital literacy is the key to success in any occupation
(«Цифровая грамотность – ключ к успеху в любой профессии»).
Ребята поняли occupation не как профессию, а как занятие, и рассказали об успехе в жизни, а не в карьере. Ответ им не зачли.
При этом, согласно комментарию известного филолога, двуязычного переводчика-синхрониста и литератора, уроженца Нью-Йорка Джона Нарринса, в предложенном достаточно неловком контексте слово «occupation» значительно шире, чем профессия. То есть знания тонкостей языка не хватило отнюдь не ученикам, а составителям задания.
Зато было выполнено и перевыполнено указание авторов «контрольно-измерительных материалов» из Москвы, утверждавших накануне экзаменов на всероссийском вебинаре, что у выпускников слишком высокие баллы по иностранным языкам, и вузам трудно выбирать абитуриентов, поэтому следует подойти к детям «со всей строгостью».
В Свердловской области, конечно, с этой строгостью немного «перестарались». Дело дошло до Рособрнадзора и стало лучшей иллюстрацией «объективности» ЕГЭ.
Достоинства и пороки системы
Признавая, что ЕГЭ всё время своего существования находится в центре общественной дискуссии, Гумерова отметила, что основное его преимущество – расширение географии поступающих в лучшие вузы страны. По словам сенатора, если до введения «тестовой» системы в ведущие университеты России поступало до 30% ребят из провинции, то сейчас – больше 50%.
Но при этом налицо пугающий разрыв между школой и системой ЕГЭ, который в общественном мнении ещё больше, чем в реальности. Самое невероятное, что г-жа Гумерова убеждена, что школа обязана готовить ученика к экзамену на «тройку», о чём она заявила на пресс-конференции. То есть почти официально признаётся, что на «четыре» и «пять» должен готовить репетитор и разнообразные курсы.
Легко предположить, какие за этим вырастают формы неравенства.
Каждый год нам обещают, что ЕГЭ будет усовершенствоваться, гуманизироваться, углубляться, соответствовать современным требованиям и не травмировать учеников. Но каждый год мы сталкиваемся с одними и теми же фундаментальными методическими и шире – педагогическими – ошибками, основанными на системном непонимании того, каким мы хотим видеть выпускников средней школы, какое образование необходимо России.
Прежде всего, нам нужны образованные и не травмированные люди, готовые к труду во имя личного и общенационального будущего. К сожалению, система ЕГЭ, как она представлена на сегодняшний день в России, этой задаче ни в коей мере не соответствует.
Полонский Андрей
