Рокировка, которую на днях произвела министр образования и науки РФ Ольга Васильева в ключевом для отрасли Московском педагогическом государственном университете (МПГУ), вызвала шок у определенной части профессионального сообщества и нескрываемую радость у другой. Последние три года возглавлявший вуз Алексей Семенов проводил слишком смелые «инновации» — еще в 2014-м немалая часть преподавателей обратилась к Владимиру Путину с просьбой убрать от них ректора, гробящего педагогическую подготовку. Бывший глава Минобрнауки Ливанов прикрыл тогда реформатора от профессорского гнева своей властью. Но сменившая его Васильева, зная не понаслышке о проблемах старейшего педвуза, решительно отправила Семенова в отставку, назначив и.о. ректора выходца из МПГУ— бывшего проректора по науке и бескомпромиссного критика семеновской политики Алексея Лубкова.
Профессиональный педагог, доктор исторических наук Алексей Владимирович — давний друг нашей газеты. Поэтому именно «Культуре» он любезно согласился дать свое первое интервью на новом высоком посту.
культура: Какие чувства вызвало у Вас назначение? Как отнеслись к нему студенты и профессорский состав?
Лубков: Что касается второй части вопроса, то, кажется, большинство преподавателей, особенно те, кто меня хорошо знает и помнит, восприняли мое назначение с облегчением и признательностью — в первую очередь к Ольге Юрьевне Васильевой.
Сам же я испытываю сложный набор чувств: благодарность за высокое доверие, ответственность за очень важный с точки зрения будущего государства участок работы, радость возвращения в родной дом. Я ведь именно так воспринимаю МПГУ. Два последних года, с тех пор как я ушел с поста проректора, не согласившись с политикой Алексея Львовича Семенова, я напрямую не был связан с университетом. А вся моя жизнь до этого как раз принадлежала альма-матер: на истфаке бывшего ленинского пединститута я учился, ездил в стройотряды, входил в комитет комсомола вуза, окончил аспирантуру, преподавал как профессор и возглавлял кафедру... Оказавшись вне дорогих стен, сильно переживал за то состояние, в котором пребывал МПГУ.
культура: А в каком состоянии он, собственно, пребывал? Профессора, критиковавшие Семенова за сокращение и облегчение предметной программы, говорили, что один из ведущих университетов страны опустился чуть ли не до уровня заштатного педучилища...
Лубков: Скажу мягко: далеко не все из того, что было сделано за период так называемой реформы, можно принять. Я обращал два года назад внимание предыдущего ректора на то, что письма протеста, исходящие из стен МПГУ, возникают не на пустом месте, — проблемы, в них изложенные, требуют решений. Многие положения из тех петиций я разделял, о чем прямо говорил на ученом совете.
Но я бы не хотел все сводить к персоналиям. Поймите, вообще не в стиле нашего вуза негативно отзываться о предшественнике. Это принципиальная установка, она базируется на непрерывности истории института, когда отрицательный опыт так же ценен, как и положительный. Если его, конечно, спокойно и вдумчиво проанализировать и извлечь уроки на будущее. Такой синтез гораздо продуктивнее, чем трата сил на сведение счетов с прошлым. Думаю, это относится и в целом к стране и ее истории.
Одна из составных миссий нашего университета в том, что в разные эпохи он всегда отзывался на запросы времени — задачи, стоящие перед государством и обществом. Так происходило со времен основания вуза в 1872 году, когда профессор истории Императорского московского университета Владимир Иванович Герье с одобрения Александра II учредил Московские высшие женские курсы — первые в России. Из частной образовательной инициативы родилось заведение общегосударственного значения. Недаром в 1918-м МВЖК было преобразовано во Второй МГУ. Помимо задач широкого женского образования в стране в нашем вузе изначально развивалась высокая наука. Именно в его стенах Василий Ключевский фактически апробировал свой курс русской истории. Первым избранным директором у нас был Владимир Вернадский, но не смог исполнять обязанности из-за политического момента. И тогда директором стал выдающийся механик и математик Сергей Чаплыгин, построивший замечательный Главный корпус института. Это наша славная история, которая привела к тому, что МГПИ имени Ленина по праву называли флагманом педагогического образования в СССР. Его опыту охотно следовали и в других странах, в том числе так называемых развитых капиталистических.
После назначения я уже побывал на ряде факультетов университета. Люди были искренни — делились теми тревогами, опасениями и надеждами, которые они испытывают в результате смены руководства. Теплая атмосфера, сопровождавшая эти встречи, вдохновляет меня на нормальную созидательную работу — без ломки и потрясений.
Считаю, что у нас очень много наболевших проблем, их надо немедля решать — но исключительно с опорой на мнение коллектива. Позитивная программа развития уже в общих чертах видна. Структуризация и реформация университету, безусловно, нужны, только проводить их необходимо в условиях широкого диалога, привлекая к нему и студентов.
культура: Есть ли желающие уйти в отставку из числа приверженцев прежнего ректора?
Лубков: Первая же моя неделя в новой должности выявила основной контур состава, куда некоторые люди не вписываются. Фамилии я, конечно, называть не буду — речь идет о проректорах — около трети той команды, которую привел Алексей Львович. Остальным мною сделано предложение, и я надеюсь, мы сможем плодотворно сотрудничать. Хотелось бы, чтобы смена руководства не стала причиной сбоев в нормальной работе университета.
культура: Какие главные системные ошибки были допущены в подготовке педагогов в последние годы? С какого времени начала нарастать угрожающая ситуация и как ее исправить?
Лубков: Вопрос этот не прост, поскольку выходит за рамки педагогической подготовки, касаясь в целом ситуации с образованием в стране. Очевидно, что наши попытки встроиться в систему глобализации в этой сфере, в частности в болонскую систему, были, на мой взгляд, слишком торопливыми. Процессы, происходящие в мире, например, Брекзит в Великобритании, «отстройка» от безудержной евроунификации в сторону вековых национальных традиций в ряде французских, испанских университетов, являют нам тренд. И он будет нарастать. Считаю, с болонской системой мы, как часто уже бывало, без оглядки на собственный опыт прыгнули на подножку уходящего поезда. И пока не очень удачно насаждали ее на родной ниве, поезд развернулся в другую сторону. Это наглядный пример врожденного изъяна концепции «догоняющего развития», о котором говорил недавно патриарх Кирилл.
Другое дело, что Россия всегда умела трансформировать в национальном ключе заимствованные западные веяния. Начиная от одежды и речевых оборотов, кончая политическими концепциями, такими, как марксизм. В этом смысле ту же болонскую систему и ЕГЭ мы за это десятилетие в значительной степени «переварили», адаптировав к нашей почве.
культура: Насколько критична сегодня ситуация непосредственно в МПГУ?
Лубков: Она критична. Но как руководитель университета я не хотел бы сгущать краски в той степени, в какой это допустимо для сторонних публицистов. Глубоко убежден — исправлять положение изнутри следует не зубодробительной критикой, а системными позитивными решениями, конкретными мерами, которые перекроют негативные процессы позитивными контрпроцессами.
культура: Не стоит ли, наконец, отказаться от Единого государственного экзамена и болонской системы, перейдя на обязательный полный цикл подготовки специалистов, как раньше?
Лубков: Отказаться от ЕГЭ сейчас — значит устроить еще большую встряску и неразбериху, чем была при его введении. То же самое касается бакалавриата и магистратуры. При этом у нас в МПГУ есть внятные идеи по совершенствованию данной системы в педагогическом образовании. Возможно, это будет сдвоенный многопрофильный бакалавриат, предполагающий подготовку учителей в течение пяти лет (по сути — тот же специалитет), но по сдвоенным специальностям. Когда я оканчивал учебу, в ходу были даже строенные профили. Я, скажем, получил диплом школьного историка, преподавателя обществоведения с дополнительной специальностью «советское право». И все эти направления серьезно обеспечивались учебными планами института: 500–600 часов уделялось только правовым дисциплинам.
В общем, считаю, надо уже принятые с Запада формы наполнить другим, более соответствующим национальным традициям и государственным задачам содержанием. И процесс уже идет. Будучи председателем предметной комиссии единого госэкзамена по обществознанию, я третий год воочию наблюдаю все минусы и плюсы ЕГЭ в этой области. Готов утверждать: последние можно сделать доминирующими. Кстати, в МПГУ мы обязательно введем, по предложению Ольги Юрьевны, внутривузовские экзамены в дополнение к ЕГЭ. Думаю, это произойдет уже в 2017-м.
культура: Кстати, какой процент выпускников МПГУ оказывается хотя бы ненадолго учителями в школах? Кто они — бакалавры, магистры?
Лубков: Оценки весьма разнятся: от пессимистичных 10–30 процентов до обнадеживающих — более половины. Называют даже цифру около 80 процентов, имея в виду работу не только в средних школах, но и в различных образовательных учреждениях. К моменту массового перехода на болонскую систему более 70 процентов школьных учителей в Москве составляли выпускники нашего института. За последние годы в столичном педагогическом корпусе появилось много людей из регионов. Но уверен: МПГУ вместе с нашим партнером — Московским городским педагогическим университетом — и сегодня вносят, и завтра будут вносить решающий вклад в наполнение школ столицы и страны учителями. Нам с коллегами предстоит выработать новую тактику на этом поприще.
Что касается образовательного статуса выпускников-педагогов, то они все бакалавры: то есть отучились всего 4 года, что, конечно, мало. Специалитет сохранился лишь в дефектологии. Окончившие же магистратуру идут далее — через аспирантуру в науку и управленческие кадры. Во всяком случае так должно быть, на мой взгляд. А бакалаврам за счет сдвоенного профиля обучения, как я уже говорил, следовало бы учиться пять лет. Для сельских малокомплектных школ специализацию разумно было бы сделать тройную. Но нам только предстоит договориться с государством и работодателями о согласованном видении учительской подготовки.
культура: Нужна ли, по-Вашему, молодым учителям, отправляющимся преподавать на село, госпрограмма поддержки, аналогичная «Земскому доктору» в медицине?
Лубков: Безусловно! Такая программа стала бы очень полезным шагом. Я выступаю против понятия «универсальный педагог» для села, правильнее — «многопрофильный». Обучающие профили в этом случае можно укрупнить: естественнонаучный, филологический, социогуманитарный. Кстати, на недавнем форуме сельской молодежи сами выпускники-педагоги говорили о необходимости возвратиться к специалитету — для подготовки именно таких многопрофильных сельских учителей. Ну и материальная поддержка государства может в этом случае оказаться решающей.
Земская тема вообще выходит далеко за ведомственные рамки — я вижу ее как общенациональный проект по разным направлениям, рассчитанный на сохранение и возрождение нашей глубинки, а значит, и всей России. Если в селе есть врач, учитель и священник — оно не умрет. Это триединая российская формула. Позволю себе небольшую ретроспективу. У нас по советской инерции часто критически относятся к таким консервативным, «охранительным» деятелям, как издатель и публицист Михаил Катков и обер-прокурор Синода Константин Победоносцев...
культура: Блок же нам поведал про последнего, что он «над Россией простер совиные крыла»...
Лубков: Да, только, кроме крыл, Победоносцев еще раскинул по всей империи сеть церковно-приходских школ и училищ «шаговой доступности», которую активно поддерживал Катков. Она сыграла выдающуюся роль в начальном образовании народа: программу «Всеобуч» большевики запускали не на пустом месте. Ну а Михаил Никифорович, кроме того, разработал принципы «классического образования» в своем Московском Императорском лицее в память цесаревича Николая. Возрождение сегодня в новом формате земских школ, земских начал и органов самоуправления я считаю исключительно важной задачей. Опыт советско-земского взаимодействия в 1917–1918 годах сыграл существенную роль в сохранении многих общественных — государственных функций на местах во время фактического распада страны. Это очень эффективная участковая система, помогающая сбережению народонаселения, и думается, что Солженицын, именно так трактовавший земское самоуправление в известном эссе, был прав.
культура: Считаете ли Вы развал среднего, специального и во многом высшего образования в РФ за время «реформ» результатом некомпетентности? Или это глубоко продуманная схема?
Лубков: Ну да, старый знаменитый вопрос «глупость или предательство?»... Можно бы, конечно, свести ответ к апробированной формулировке: мол, было и то, и другое, и еще что-то третье. Но, изучая не первый год работу наших, так скажем, оппонентов, констатирую: многие процессы здесь были глубоко продуманны далеко вперед. Форсайты до 2035 года некоторых реформаторов совершенно откровенно в перспективе ставят под сомнение суверенность России не только в образовании, но и в любой сфере политики. Глобализация — процесс, который предполагает активное влияние определенных групп на принятие стратегических решений госчиновниками, на формирование соответствующего общественного мнения, организационных предпосылок. Эти векторы влияния надо внимательно оценивать, анализировать и делать публичные выводы: общество должно быть информировано о том, куда его предлагают завести.
Важно понять еще вот что. Противостояние государственно-национальной и, условно назовем ее, ускоренно-глобалистской стратегий проходит на самых разных уровнях. Но, может быть, самый главный из них — ум и сердце каждого человека. Ведь речь идет о противоборстве ценностей и смыслов, далеко не для всех очевидных. Сознательно выбравших ту или иную сторону — абсолютное меньшинство. Большинство же людей слабо или совсем не понимает сути происходящего, поэтому может ситуативно клониться туда или сюда. Есть интеллектуально колеблющиеся, и наша задача завоевать их умы глубиной анализа и профессионализмом, а не лозунгами и манипуляциями.
культура: В этом контексте, наверное, трудно переоценить роль школьного учителя?
Лубков: Вот именно. Об этой роли уже давно высказано немало афористичных суждений, не буду повторять их. Отмечу лишь, что я бесконечно поддерживаю позицию нового министра образования, которая практически сразу после назначения заявила, что задача педагога отнюдь не в формировании квалифицированного потребителя, некоего «всечеловека» глобального мира, а в воспитании российского гражданина, патриота своей страны, помнящего и чувствующего духовно-нравственные начала, завещанные предками. То есть учителю надо вернуть роль воспитателя. А в переложении к педвузу — не только образовать, но и воспитать личность студента, который сможет потом, в свою очередь, воспитывать учеников.
культура: Очевидно, сделать это будет непросто — слишком много ядовитых посевов взошло за два десятилетия на ниве образования, слишком буйно колосятся в нем невежество, равнодушие, цинизм...
Лубков: Конечно, непросто, но, я уверен, не все потеряно. Каждый час, каждая минута урока, особенно в гуманитарных дисциплинах — это борьба за умы и сердца наших детей. И сейчас еще, несмотря на весь прессинг с противоположной стороны, сохранились учителя, которые чувствуют себя не просто менеджерами-«урокодателями». Есть и такие же университетские профессора. Я лично знаю многих из них. Самая главная задача школы и вуза, как мне представляется — ретрансляция ценностей и традиций русской культуры. Это и ответ на вопрос об «идеологическом стержне» образования. Вот он — социокультурное послание наших предков. Человек, который может раскрыть имманентные и вневременные смыслы этого послания, — как раз и есть педагог в истинном понимании профессии.
Акценты должны быть расставлены по-другому и в содержательной части учебных процессов, и в личностном взаимодействии «преподаватель — ученик». Надо навести порядок в учебниках и методичках — как для средней, так и для высшей школы. При сохранении инвариантности в подаче и деталировке материала важно вернуть единое фундаментальное ядро по предметам для всех без исключения государственных школ и педвузов, независимо от особенностей региона. Сегодня же часто человек, перейдя в родственный по профилю институт или школу даже в пределах одной местности, не может долго «подхватить» учебный процесс, настолько они порой различаются. Конечно, это не способствует единству страны. Об этом говорили недавно с большой озабоченностью на президиуме Совета ректоров, который провела Ольга Юрьевна Васильева вместе с ректором МГУ Виктором Антоновичем Садовничим.
Работы впереди действительно много. Предстоит осуществить синтез общекультурной, аксиологической, предметной, профессиональной подготовки. Для этого в нашем распоряжении педагогическая наука, огромный практический опыт предшественников. Если последовательно трудиться в этом направлении без истерик типа «всёпропало», но и без эйфории от первых успехов, то все разрушенное можно восстановить, а искаженное — исправить. Уверен, что наш университет, как ему и положено по статусу и исторической чести, станет лидером этого позитивного движения.
