Ночь упала на фронтовой населённый пункт быстро, дневная суета успокоилась, и наступила тишина, нарушаемая только раскатами артиллерийского огня, к которым, впрочем, все уже привыкли, и только наработанный рефлекс пригибал тело ближе к грунту при каждом звуке разрыва. Холодный ветер приносил с собой перешёптывание канонады и раскаты прилётов.
Мы собирались отчаливать с позиции рано утром. Весь вечер ушёл на то, чтобы перекидать ящики и с медициной из наших броневиков в помещение на территории расположения, где стоял отряд. Ночь мы потратили на проведение курса по тактической медицине, для командира, медика и двух бойцов.
Покатавшись в течение года за «ноль», мы с коллегами пришли к пониманию того, что обучать спасать, выживать и побеждать всё подразделение, мягко скажем, тяжеловато. Надо учитывать то, что на передовой боец всегда не просто загружен, а перегружен заботами.
Мы долго совещались, после чего пришли к выводу. Надо дать более-менее систематизированный курс самому командиру, медику и двум добровольцам, которые хотят получить знания, пожертвовав несколькими часами сна. Потом те, кто пересилил себя и усвоил хотя бы тридцать процентов из базового курса, смогут обучить и остальных, опираясь на командирский авторитет.
У бойцов, наконец, появился нормальный мануал с понятными картинками и детальным описанием алгоритма оказания догоспитальной помощи себе и товарищу. И надо сказать огромное спасибо тем энтузиастам, которые его перевели, адаптировали, не забыв также добавить в книгу инструкцию по работе с дронами. Имея мануал и людей, которые прошли хотя бы базовый курс, подразделения быстро могли самообучаться и с помощью полученных навыков снижать потери.
С нами в экипаже были два лихих волонтёра. Перед поездкой на фронт мы выдернули обоих в наш учебный центр и продуктивно с ними позанимались. Мы одолжились у коллег двумя комплектами СИБЗ - китайских плитников с плитами БР-5 и КАПами. Пришлось потратить двадцать минут на то, чтобы обучить ребят напяливать их без посторонней помощи и сбрасывать в жёлтой зоне, чтобы провести беглый осмотр.
После того, как они уверенно обучились работать турникетами, перестали бросаться к товарищу, не установив предварительно коммуникацию и не оценив обстановку, мы переместились в наши броневики и стали отрабатывать протоколы помощи товарищу внутри машины, потом экстренную эвакуацию, и завершили наш Курс молодого бойца протоколами радиообмена на наших "Баофенгах". Когда они усвоили и эту процедуру, мы с Бурятом посчитали их готовыми к поездке «за ленту».
- Надо бы вам дать позывные! - сказал мой коллега Денис, глядя на волонтёров. Оба стояли на полигоне в грязных, от постоянного ползания, «горках». Колорита их костюмам придавали пятна искусственной крови.
- Я буду «Первый»! – сказал первый волонтёр.
- Тогда я буду «Третий»! – отозвался второй волонтёр, очень неразговорчивый парень.
- Это в расчёте на то, что постоянно будут выспрашивать, где номер «Второй»? – заметил я.
- А чего, прикольно! – согласился Первый. – Эпатаж.
Третий был молчуном. Вдвоём они напоминали мне героев фильма «Догма» - Джея и Молчаливого Боба. И мы уже хохмили на эту тему, предлагая им соответствующие позывные. Для радиообмена односложные имена вполне подходили. Но, что сделано, то сделано, - выбирая себе позывной, человек выбирает свою судьбу на время марафона под названием «обмани смерть». Синдром отложенной смерти, как выразился кто-то из психологов. Может, в поездках гражданских людей на фронт и кроется что-то от игры в «Русскую рулетку», не берусь судить. Парни отлично освоились с управлением тяжёлого инкассаторского бронеавтомобиля, и теперь могли сменить любого водителя даже на самой разухабистой дороге.
В машину мы садились на территории подземного гаража. Наш старт в сторону дома был расписан практически до минуты: как выезжаем, кто из бойцов и на чём сопровождает нас, и до какой точки.
Уже давно, на нашей маршрутной карте – «пятисотке», заламинированной в прозрачный скотч, были проставлены придуманные нами названия точек, проходя которые мы давали командиру доклад: "проходим Ящера" или "Прошли Жабу". Таким образом в случае нашей пропажи наши товарищи понимали между какими точками нас можно найти. После каждой миссии мы меняли названия точек. Пятисотка дублировалась оффлайн – навигатором. Но на случай, если навигатор затупит, человек, который назначался штурманом, следил маршрут по карте. Этому нас научил человек с позывным «Трубкозуб», который много проработал в Африке и странах Ближнего Востока у частных подрядчиков.
- Без разницы, нравятся вам иностранные специалисты, или совсем не нравятся, - говорил Трубкозуб, - учитесь тому, что проверено и подтверждено практикой!
После того, как одна из машин чуть не уехала в сторону позиций противника, и мы не знали, где её искать, пришлось освежить в памяти советы Трубкозуба. В итоге ребят нашли и вернули в колонну, но с картой обучились работать все. Для экипажа из трёх человек вполне посильная работа: один спит, второй рулит, третий следит за маршрутом.
Ночь тянулась медленно, словно патока, которая переливается из одного сосуда в другой, сначала нерешительно, потом, по мере прохождения мёртвой точки, всё интенсивнее и интенсивнее.
Бурят подошёл, к сидящему в углу на корточках Третьему и тронул его за плечо.
- Через пятнадцать минут выезжаем, взбодрись пожалуйста.
- Я остаюсь! – меланхолично ответил Третий и посмотрел на нас. – Я уже всё решил, ребята не против.
- Так! – выдохнул Бурят. – Сейчас спросим у командира.
Командир действительно был не против. Пока все перекусывали за грубо сколоченным из деревянного бруса столом, наш молчун смог убедить командира, что от него в подразделении будет польза.
- Ну, если это твое заднее слово, - сказал я, - то никто не имеет права тебя отговаривать.
Сам я давно уже привык к тому, что дороги, которые человек выбирает, должны вести через испытания.
Мне вспомнилось, что когда мы с Михой Поршнем прибыли на фронт в 2014 году, у меня самого было желание остаться в каждом подразделении, которое мы посещали. Поскольку на тот момент я имел сертификат EFR- медика, отцы – командиры подразделений были крайне заинтересованы в том, чтобы я остался. Потери были, медикаментов в подразделениях хватало, однако эти средства устарели примерно на полвека. Мудрый седой Миха Поршень, облачённый в брюки, белую сорочку и пиджак (который, казалось, никогда не мялся), хмурил совиные брови, поправлял подтяжки и отечески журил меня:
- Уйдёшь к ополченцам, когда отснимем все сюжеты! А пока побудь с нами.
Тогда на фронт тянулись люди, у которых в голове было «всё, что угодно, кроме того, что надо». Снаряжения не хватало, а про СИБЗ многие слышали впервые.
- Ты точно решил остаться? – спросил я у молчуна Третьего во второй раз.
- Да я и ехал сюда, чтобы остаться! – ответил волонтёр.
В его глазах уже горел лихой огонёк. Мы прекрасно понимали, что у нашего друга и коллеги по крови сейчас бежит то, что солдаты удачи называют «Зов».
- Давай тогда распишем, что тебе оставить, и что тебе прислать с оказией! – сказал Бурят. – Броня остаётся с тобой, как с ней обращаться, - ты знаешь.
По протоколу, который установился сам собой, в поездку мы брали с собой кнопочные телефоны, а смартфоны оставляли дома.
Нам пришлось объяснить нашему новопосвящённому воину, как важно иметь подсумок для сброса пустых магазинов, чтобы не терять снаряжение, если придётся вести бой. В итоге, я снял свой подсумок и прицепил его Молчуну. Бурят залез в наш рюкзак с «пополняшками», достал четырёхдюймовый бандаж и жгут Эсмарха, затем впихнул Эсмарха и бандаж в карманы его «горки».
- Это всегда носи на себе!
- Да, спасибо! – отозвался Молчун, - Я помню. Это мотать, а бандаж, не вскрывая, прижать, к шее или засунуть в подмышку, если поймал осколок.
- Это для того, чтобы работать, если ты без брони! – ответил Бурят. – Не везде же ты будешь в броне. Иногда люди снимают броню, и тогда будет так: «с чем застанет тебя прилёт, - с тем и будешь выживать». Это не мы придумали, это Юрию Юрьевичу спасибо, - ум дал.
- Ну, обувь у него зачётная! – дополнил наши поучения командир. – Треккинговая.
- Да обувь эта быстро поистреплется, – я старался говорить, как есть.
Наушники – активки и очки, а также набор наколенников Молчун купил ещё перед отъездом. Эквакс на дождливую осень ему заменяла мембранная куртка из «Спортмастера», защитного цвета.
- Ну, колпак мы ему, допустим, найдём! – сказал командир. – Мыльно-рыльные же он привёз с собой принадлежности, уже легче!
- Главное, аптечка на месте и два турникета! – сказал Бурят, хлопнув руками по двум подсумкам с ТБСами. - «ТБС» отличный турникет, ведь люди, которые их делают проходили вместе с нами курс в Университете Спецназа.
Один турникет у всех нас был сложен в конфигурацию «петля», для работы с верхними конечностями, второй же был уложен «улиткой», для остановки кровотечения из нижних конечностей.
- И не пить ни грамма! – сказал Бурят. – Даже если предлагают товарищи по оружию.
- А я и не пью! – меланхолично отозвался Молчун Третий. – И не курю.
- Просто праздник какой-то! – среагировал командир.
Теперь наш Молчун поступал в распоряжение командира, помощником медика, поскольку знаний у него в голове было больше, чем у любого бойца. На нашем трёхдневном курсе он освоил протокол S-MARCH, и мог эффективно обучать других основам такмеда. К сожалению, на базовом курсе мы не давали курсантам внутривенный доступ, да и работа с иглой для купирования напряженного пневмоторакса, требовала навыка работы не только на манекене. Но в целом, я был спокоен за Молчуна.
Сентябрьское утро окутало фронтовой городок мягкой дымкой. Тишина висела в воздухе, словно природа затаила дыхание перед чудом, которое называют рассветом. В пять сорок пять небо приобрело оттенок нежной лазури, потом краски стали более насыщенными, переливаясь от розового цвета к глубокому оранжевому.
Наши броневики, словно вышедшие из недр амфитеатра звери, рвались наружу, под лучи восходящего солнца. Солнце, едва заметными шажками рассеивало неуверенность ночи. Словно вдыхая жизнь в спящий мир, пространство окрестных дворов озаряли лучи, наполняя их красками и оттенками. Мир выравнивался, приобретая реальные очертания.
- Ну, не знаю, что обычно говорят в таких случаях… - начал я, соображая, как я буду оправдываться перед человеком, который отдал свою броню нашему Молчуну, полагая, что сбруя вернётся к владельцу после окончания миссии.
– Надеюсь, что после твоего возвращения домой, тебя спросят: «Где ты был?» А ты скромно ответишь:
- Я жил! (по слову Эрнста Юнгера).
Константин Кант
