Русские Вести

Очерки окопной войны


В грохоте боя защитники Новороссии слышат колокола Китеж-града

Предлагаем вашему вниманию фронтовые записки активиста Русской Весны в Донбассе, помощника начальника штаба 4-го разведывательно-штурмового батальона (РШБ) ВС ДНР, старшего лейтенанта ВС ДНР Александра Матюшина, позывной «Варяг».

«Если вы хотите узнать войну, взгляните в глаза убитому солдату»
Отто фон Бисмарк

1.

«Поедем на войну!»

Э. Лимонов

Ремень от РПК привычно натирает плечо, мы возвращаемся на обед со своих позиций в место постоянной дислокации, находящейся недалеко от наших позиций в дачном поселке. До войны это был прекрасный поселок, окруженный живописным степным пейзажем со множеством ручейков и ставков, полей, прорезанных глубокими оврагами, словно пропаханными в незапамятные времена легендарным царем скифов Колоксаем. В этих местах напрочь отсутствуют столь привычные для жителей Донбасса ржавые пирамиды терриконов. Но это было до войны, а сейчас этот прекрасный степной уголок рассекают окопы, траншеи и щели. На девственные степные просторы же четвертый год падают металлические посланцы богини смерти – мины и снаряды, а бойцы, вжимаясь в землю, тихо и громко молятся всем известным на свете богам, и больше всего в этот момент не хотят умирать.

Среди свиста осколков артиллерийских мин и грохота разрывов по степи стал разносится звон поднимающегося со дна небытия сакрального Китеж-града

И вот в один из прекрасных летних дней, наполненных степной жарой, выжигающей бесконечные поля до цвета солнца, этого древнего божества всех древних народов, мы возвращались в место, ставшее нам вторым домом, попутно срывая поспевшую черешню на брошенных дачных участках которые хозяева были вынуждены были покинуть связи с войной, которую принесли на нашу землю озверевшие банды украинских националистов. Неспешно дойдя до своего домика, мы вошли во двор в предвкушении сытного обеда, который как всегда приготовил один из наших бойцов, доброволец из Екатеринбурга «Жора», имеющий одной из профессий профессию повара. «Жора» - виртуоз области приготовления. Из самых бы казалось обычных продуктов скудного армейского пайка он мог приготовить всегда вкусную пищу, от добавки которой очень трудно отказаться. Сам «Жора», готовя пищу на наш маленький взвод, напрочь отказывается от того, что он повар. Пройдя горнило ада боев за Донецкий аэропорт, развалины которого сейчас торчат из донецкой земли подобно останкам мифического чудовища из тех легендарных времен, когда по нашей земле ходили боги и герои, сражающиеся с чудовищами и демонами, «Жора» считает себя высококлассным пулеметчиком, и согласился готовить есть для нашего маленького подразделения исключительно из-за уважения ко всем нам и командиру с позывным «Рус», с которым прошел бок о бок весь начальный период русской национально-освободительной войны на Донбассе.

Зайдя во двор, мы застали за столом ещё одного добровольца из России – бойца нашего батальона с позывным «Кубань». Это серебробородый и серебровласый мужчина, с глазами цвета ясного неба, в которых отражается некое просветление, известное только ему. Как человек глубоко верующий, он приехал на Донбасс защищать русский народ и веру Православную, что для него является неразделимыми понятиями. В нашем расположении в Донецке он собственными силами создал молельную комнату, и, даже находясь здесь, на передовой, он не забывал молиться как перед едой, так и после пробуждения и перед отходом ко сну. Конечно, как любого искренне верующего человека его возмущали многие наши поступки, как, например, привычка курения помещении, где висят иконы, чрезмерный мат или игра в карты, на которые он нам периодически указывал. Практически с порога «Кубань» ошарашил нас новостью, что у нас вновь потери.

«Володя тяжелый, на гранате подорвался, - сказал он, и в глазах его отразилось то невыразимое чувство сострадания к своему боевом товарищу пусть он и служил в другом взводе, которое свойственно только искренне верующим людям».

«Какой Володя, "Казах" что ли?» – спросил я.

«Да, - ответил мне "Кубань" и, смотря на меня своими ясными небесными глазами, продолжил, - Наши ребята бегали, перевязывали его, пока медики не приехали».

«Сильно его? Жить будет? На какой гранате подорвался? Как это случилось?» – посыпал я вопросами, ещё не совсем веря в то что, этот веселый доброволец из Казахстана серьезно ранен.

«В мясо одна сторона, рука и нога с правой стороны на коже весят, когда его медики в больницу отвозили, он уже был никакой. Как это случилось, мы пока не знаем, но, скорее всего, рванула РГД. Мы же его перевязывали, и укол делали», - ответили мне «Жора» и «Лекс», и я сразу вспомнил свое ранение, полученное мной ещё в октябре далекого и романтического 2014-го года от такой же гранаты. И понял, что мне тогда повезло намного больше. Тут же я вспомнил что, пока я был с ребятами на позиции, я действительно слышал одинокий взрыв, но мы тогда не обратили на него никакого внимания. Мало ли взрывов и выстрелов происходит там, где огненными линиями разломов проходит линия фронта по степям, земля которых помнит ещё поступь низкорослых скифских лошадок, а готские жрецы считали эти места родиной богов.

Пообедав, я отправился на кухню наколоть дрова, помочь нашим женщинам – поварам, готовящим еду на ту часть батальона, которая по разным причинам не хотела готовить сама. Там я встретил медика с позывным «Баюн», знакомого мне еще с далекого 2014-го года, когда мы вместе служили в спецкомитете ДНР, который потом перерос в МГБ. Он только что приехал из Горловки, где «Казаху» сделали операцию, и принес неутешительные новости. Если «Казах» все-таки выживет до утра, то будет жить, но ногу ему отрезали по само бедро и руку отрезали многим выше локтя. Закончив рубку дров и по пути «стрельнув» сигарету у начальника медсанчасти нашего батальона Гули, я шел к себе на домик, неся неутешительные новости своим боевым товарищам о той потери, которую в этот день понес наш батальон, а в голове крутилась фраза, вычитанная мной в одной из книг о древней Спарте: «Если смерти то мгновенной, если раны небольшой». Эту фразу говорили, матеря спартанцев, отправляя на войну своих сыновей, прекрасно понимая, что искалеченный воин будет не столько обузой для семьи, сколько сам будет мучиться от того, что ничем не может помочь своим родным и близким. Хотя для наших родных мы в любом состоянии будем любимы.

Придя в домик, я рассказал своим сослуживцам, всё, что узнал о «Казахе», все уже к этому времени смирились с тем что, Володя вышел из строя. И всех интересовало только, как сложиться его дальнейшая судьба, ибо ранения такого рода сделали его инвалидом первой группы. Домой ему возврата нет, потому что режим президента Назарбаева, установленный в Казахстане ещё в эпоху позднего СССР, предусматривал наказание для всех добровольцев, участвующих в войне на Донбассе, неважно на какой стороне. Чем вызван этот шаг со стороны главы Казахстана в отношении тех, кто поддержал восстание русского народа на Донбассе, ни мне, ни моим сослуживцам понятно не было. Возможно, это связано со страхом, свойственным всем авторитарным правителям, пробуждения собственных рабочих масс или страхом перед пробуждением национального самосознания русского народа, который составляет большинство населения южного Урала, политической волей большевиков, ставшего северным Казахстаном. Вечером пришла новость что батальон «Казаха» не оставит и несмотря на тяжелое состояние и стопроцентную инвалидность, он останется в списках нашего батальона продолжит пусть и номинально службу в вооруженных силах нашей молодой Республики. А мы готовились к ночному дежурству и следующему дню, который, несмотря на свою предсказуемость, мог принести вновь какие-нибудь неожиданные события. Но единственное что мы знали точно, что утром после непродолжительного завтрака, заботливо приготовленного нам «Жорой», нам вновь выступать на позиции....

2.

«Голос зависти и злости, и на русском и на мове в унисон звучит – спаси и сохрани»

Бранимир Паршиков

Отдежурив ночью на рациях свое время и проснувшись утром, мы выходили во двор нашего маленького расположения чтобы умыться, позавтракать и отправиться на позиции. Солнце ещё только начинало свой путь по небосводу, и утренняя прохлада не успела смениться дневной жарой. Наспех перекусив макаронами с тушенкой, которые виртуозно приготовил нам «Жора», мы выдвинулись в путь, захватив с собой фляжки с водой и повесив на плечи свои РПК, «Лекс» же взял с собой ещё и бинокль. Наш боевой товарищ «Лекс», которого я уже неоднократно упоминал это молодой парень тридцати лет с оккупированных территорий. На войну он пошел с самого начала, потому что по его собственным словам «война пришла в мой дом». Долгое время он служил в разведке на южном направлении, добывая важные сведения для генерального штаба нашей молодой Республики. Не единожды он видел вблизи главный морской порт Донецкой земли, ныне находящийся под оккупацией, и уничтожал противника там, где враг чувствовал себя в безопасности.

Теперь мы шли по протоптанной дороге совсем на другом направлении, но не менее важном. Переправившись через овраг, отсекающий поле от дачного поселка, где мы живем, мы подошли к своим ещё не до конца укрепленным позициям. Рядом уже вовсю трудились бойцы смежного взвода, строя блиндаж и кладя накаты из бревен, спиленных в соседней лесополосе, нам же предстояло продолжать вгрызаться и возводить позицию на рядом стоящей высоте. Высота эта, возвышающаяся над степью подобно могиле неизвестного древнего героя, которые так любили делать наши далекие предки скифы, состояла из сплошного камня, и нам слой за слоем приходилось снимать этот самый камень, буквально вгрызаясь в холм. Разбившись и покурив, мы приступили к работе. Пока одна пара работала, другая пара отдыхала, третья же несла охранение и следила за позициями украинской армии находящейся невдалеке. За дело бодро взялись «Майдан» и «Чубатый», молодые добровольцы из Луганска, которым немногим более двадцати лет. «Малой», ещё один доброволец из Луганска, ровесник «Майдана» и «Чубатого», отдыхал, а «Хамза» спустился в поле за нашей высоткой, чтобы указать трактору, где рыть укрытия. Мы же с «Лексом» взобрались на холм и, выбрав позицию, которая нас максимально скрывала, начали наблюдение за украинскими позициями.

Украинские войска тоже не теряли времени зря, и каждый день у них появлялись новые блиндажи и окопы. Армии, словно вернувшись на сто лет назад, ожесточенно вгрызались в землю, строя все новые укрепления. Пока «Лекс» рассматривал в бинокль украинские позиции, я размышлял о том, как меняются и в тоже время остаются неизменными солдаты разных эпох. Еще немногим более ста лет назад, когда дворянская Европа вступала в свою последнюю войну, позже названную историками Первой мировой, солдаты были одеты в яркую униформу. Достаточно вспомнить солдат французской армии одетых в синие мундиры и красные штаны или немцев в их «пикельхеймах», блестящих пуговицах на мундирах и начищенных сапогах, сейчас же солдат выглядит наоборот, и чем более он сливается с окружающим пейзажем, с грязью, с пылью и пепелищем выжженной на солнце травы, тем лучше. Но в это же время неизменными остаются на всех языках, под обстрелом, по меткому выражению Бранимира, одни и те же слова «В унисон звучат – спаси и сохрани».

Но вот пришла и наша смена копать позиции, и мы с «Лексом» попеременно, с остервенением начали вгрызаться в многовековой камень, который нехотя, но всё же поддавался под ударами наших незатейливых инструментов, таких же древних, как и окопная война. Сантиметр за сантиметром, наш узкий окоп, которому предстояло стать наблюдательным пунктом, продвигался вперед. Мы с «Лексом» рискуя поймать пулю от украинского солдата, попеременно выскакивали на самый верх бугра, чтобы снять верхний слой, ибо сбить его снизу практически невозможно. Разорвав тишину, одиноко грохнул выстрел из миномета, напоминая о войне, и также отдаленно послышался грохот разрыва. Верховное божество древних славян – Солнце всё больше поднималось к зениту, неумолимо жаря и выжигая летнюю степь, а вместе с ней и обжигая кожу на людях, копошащихся в поле, отстаивающих право на само существование своего народа, как и много тысяч лет назад.

Продвинувшись на метр или чуть больше вперед, мы всей группой выдвинулись назад, на обед. Зайдя к себе на расположение, мы вновь были ошарашены неприятными известиями – в ЛНР украинские войска совершили прорыв и развивают наступление. Информация поступала противоречивая, и каждый пытался найти кого-нибудь из знакомых, чтобы прояснить ситуацию. Официальным сообщениям, которые транслировались по местному телевидению, уже давно никто не верил. Чуть позже, после обеда, ситуация прояснилась и стала известна достоверная информация: украинцы действительно атаковали позиции ЛНР, прорвали и заняли первую линию обороны, но были отброшены на исходные позиции. Бои продолжаются. На пять вечера по роте было объявлено построение. В половину пятого мы все выдвинулись на поляну, где должно было происходить построение, оставив на домике только лишь «Кубань». Придя на поляну и оказавшись самыми первыми из пришедших, мы стали ждать остальных. Постепенно подтягивались наши товарищи из других взводов, курили и обменивались последними новостями, главные из которых - это тяжелое ранение «Казаха» и сегодняшнее наступление украинцев в ЛНР. Появился «Диггер», командир роты, все построились в некое подобие строя. Начал он с благодарности «Лексу» и «Жоре» за правильно оказанную первую помощь «Казаху», следом перешел на тему наступления украинских войск в ЛНР и приказал активнее взяться за укрепление наших позиций, предполагая, что украинские войска могут попытаться прорвать позиции и у нас. В конце беседы он приказал выйти из строя тем вновь прибывшим добровольцам, у кого ещё не было оружия, и получить его у нашего старшины «Химика».

Ребята, у кого ещё не было оружия, пошли его получать, остальные же начали потихоньку расходиться по домикам. Вернувшись назад и попросив у «Кубани» телефон, я созвонился с женой, сказал, что со мной все нормально и стал узнавать как дела дома, как растет моя дочка, что у неё нового. Вообще, у солдат здесь, на передовой, связь с домом – это нечто сакральное, то, что позволяет оставаться человеком, а не окончательно превратиться в зверя. Даже самые суровые бойцы, прошедшие горнила всех боев за свободу молодых республик Новороссии, расцветают и становятся добрыми при общении со своими близкими, будь то родители, жена или девушка, всегда приятно узнать, что у родных все хорошо, особенно когда видишь, как украинские каратели отправляют очередную посылку смерти в виде снарядов или пакетов «Града» в том направлении, где находиться город, в котором живут твои родные и за будущее, да и само существование которых ты сражаешься в этих вековечных степях.

Когда весь взвод собрался на домике, на печку поставили две кастрюли и начали варить раков, которых ещё до обеда наловили «Лекс», «Жора» и «Лева» в находящемся неподалеку ставке, а «Хамза» ушел на охоту, чтобы немного разнообразить скудный солдатский рацион. Отужинав варенными раками, дождавшись «Хамзу» и закурив, мы неспешно распределили дежурства на ночь. Тем кому выпадало дежурство во второй половине ночи, начали готовиться ко сну, я же открыл начатую мной намедни книгу А. Толстого «Хождения по мукам», но мысли мои были рядом с моей семьей, находящейся всего в тридцати километрах от позиций, которые удерживает наш батальон. Заканчивался ещё один день этой святой и в то же время безумной войны, длящейся уже четвертый год...

3.

«Взвейтесь кострами, синие ночи»

Песня советских пионеров

В воскресенье утром в результате украинского артиллерийского обстрела была повреждена линия электропередач, и у нас пропал свет. Привыкшие уже готовить на электроплите, мы вынуждены были вновь готовить на костре. Когда вечером «Жора» решил заняться ужином, мы все собирались возле костра, в этом было что-то теплое, родом из детства, но одновременно в этом было и нечто дикое, первобытное. Примерно также во время великих войн прошлого вечером вокруг костра собирались воины, готовили себе еду и вели неспешные беседы о семье, добыче, погибших товарищах и своих подвигах. Подсознательно продолжая традиции наших предков, по вечерам и мы садились возле костра и, плотно поужинав, неспешно пили чай, и рассказывали о своей жизни, которую вели до того момента как на священную землю Донбасса принесли войну украинские каратели. Вспоминали моменты из своих военных биографий, делились последними новостями и размышлениями о текущих событиях.

На понедельник выпал странный праздник под названием «день независимости России». День был дождливый, и было решено на позиции не идти, а заняться текущими проблемами по улучшению нашего быта внутри домика, где мы, выражаясь на старорежимном языке «расквартировались». Так как за несколько дней до происходящих событий, «Жора», «Лекс», «Лева» и «Майдан» довольно удачно сходили на рыбалку, единогласно было решено, что вечером нас ждет уха и ведро вареных раков.

«Жора» с энтузиазмом принялся за приготовление славного блюда под названием «уха», попутно раздавая указания – кому почистить картошку и прочие овощи, кому сходить за водой на родник, какие специи ему подать, кому рубить дрова. Все засуетились, и наше маленькое расположение, наше мини-кочевье стало похоже на разворошенный муравейник, где каждый занимался своим делом в предвкушении вкусного и праздничного обеда, если бы конечно понимал – что это за странный такой праздник – День независимости России. Даже наши братья добровольцы из России не могли объяснить, от кого Россия стала независима в тот далекий день 12 июня 1991-го года. Но это уже было неважно, ибо все ждали вкусного ужина.

Жора как всегда оказался на высоте, уху приготовили по всем канонам рыбачьей науки с тушением горящего полена и прочими обычаями. Сразу после снятия ухи с огня, на костер отправилось ведро с раками, и мы переместились за обеденный стол, который находился под навесом. Пока ели уху и общались, к столу подоспели раки и мы принялись новой силой за наш поистине царский ужин. Когда ужин окончился, кто-то ушел спать, а остальные расселись возле костра. О чем беседовали мы в тот вечер? Да как всегда вспоминали семьи. У кого они были далеко за много тысяч километров, у кого и близко – в нескольких десятков километров, и каждый из нас понимал, что сейчас он находиться на передовой, защищая свой дом, неважно на каком расстоянии он находиться от наших позиций. Все вместе мы сейчас защищаем возрождающиеся из небытия, после долгих десятилетий унижений, Великую Россию – Русь, и именно здесь, в донецких степях, как и сирийских пустынях, рождается новый мiр.

После полуночи возле костра нас осталось только трое – я, «Рыбак» и «Авось». «Рыбак» - русский доброволец из Тынды, человек невысокого роста с добрым лицом, по-братски относящийся ко всем кто живет в нашем домике, с ясными и чистыми голубыми глазами. За время пребывания на Донбассе, растерял свой акцент и разъясняется уже практически, как и уроженцы наших, вольных степей. «Рыбак» родился в Северном Казахстане, и по маме он немец. Несмотря на это он в свое время отказался эмигрировать в Vaterland и остался жить в России, всю жизнь ощущая себя именно русским. Проходил срочную службу в рядах РВСН РФ, а после служил в милиции и ФСИН. Дослужив до того момента, как ему можно было выходить на пенсию, он, оформив её, сразу же уехал защищать восставший русский Донбасс. «Авось» - ещ ё один доброволец из Екатеринбурга, язычник придерживающийся несколько правых взглядов, носит на полевой куртке и кепке коловрат и тоже приехал в Новороссию по зову крови и почвы. Высокий, физически развитый, коротко стриженый, с длинной бородой, он приехал на Донбасс в начале пятнадцатого года и поступил на службу во внутренние войска ДНР. Долгое время отбивал атаки украинских карателей на одном из ключевых участков фронта в районе т.н. «Авдеевской промзоны», на бывшем посту, что стоит на ясиноватской развилке. Тут же, в Донецке, «Авось» и нашел свое счастье – он женился и его молодая жена меньше года назад родила ему сына Ярослава. Уволившись из рядов внутренних войск, он пошел служить в наш батальон.

Заварив чая и закурив, мы вели неспешную беседу, а на нас с расстояния миллионов световых лет смотрели звезды, смотрели так же, как и на все народы, которые некогда населяли эти степи. Это была теплая, летняя ночь и если бы не осознание того, что мы находимся на передовой, и вокруг нас не первый год бушует война, могло показаться, что это просто беседа старых друзей, которые выбрались отдохнуть на природу.

«Отбиваясь» в условное время по рации, что у нас без происшествий, время нашего дежурства постепенно подходило к концу. Ушел спать «Авось», и я с «Рыбаком» остался вдвоем, за беседой о прошлой, довоенной жизни и рассказами о своих семьях мы скоротали оставшееся время. Окончив дежурство, мы передали рацию следующим братьям, заступающим на смену, и пошли спать. Но ещё долго сон не шел ко мне, я вспоминал семью, которая осталась в Макеевке, совсем рядом и если украинское командование всё-таки решится на этом участке фронта и прорвет наши позиции, которые мы не успели ещё толком укрепить, но над укреплением которых мы каждый день трудились, тогда выйдя на оперативны простор украинские картели могут, отрезав Горловку, войти в мою родную Макеевку, в отражении атаки на которую я однажды уже участвовал в далеком четырнадцатом году. А с Макеевкой у меня связана вся моя жизнь, здесь я ходил в школу, здесь жили мои друзья, здесь я ходил на тренировки, здесь живет моя мать, моя жена и моя маленькая дочь Викуся, здесь живут мои двоюродные и родные братья и сестры, и здесь же живут мои племянники и племянницы, и, наконец, здесь похоронены мои предки из древнего казачьего рода, постаревшими фотографиями которых я так восторгался в детстве и горжусь сейчас, и я надеюсь, что моя дочь и мои внуки также будут гордиться мной, как сын «Авося» будет гордиться своим отцом, а дети «Руса» будут гордиться им.

И тут я отчетливо понял, что мы не можем проиграть, мы ни в коем случае не допустим прорыва, мы отстоим свою свободу и возродим великую Русь, ведь в противном случае погибнем не только мы, но и наши близкие, погибнет сама мечта о великой, свободной русской стране, и все жертвы, принесенные на алтарь русской свободы, окажутся напрасными. Этого мы никак не можем допустить, и не допустим, мы твердо решили бороться до конца, до победного конца, ведь победители, как известно, проиграть не могут. С этими мыслями я и погрузился в неспокойный и часто прерывающийся сон...

4.

«В пограничье приготовь пути для Господа твоего, сделай прямыми тропы его»

Брат ВарягЪ

Конечно, засыпая и просыпаясь под звуки войны, разрывы мин и снарядов, стрекот автоматического оружия, я первую очередь думал о семье, своей красавице жене Наташе, своей подрастающей дочурке Викусе. О маме, которая вырастила меня, и терпела все долгие годы моего становления как истинного патриота, нарождающегося пусть и в искривленном виде, но все же в восстающем из небытия Святорусском рейхе, и уже слышащем колокольный перезвон метафизического, сакрального Китеж-града.

Но в то же время, мы тут находимся вне отрыва от глобального информационного мира, и это реалии современной жизни, этого нового Вавилона. Находясь здесь, на огненном краю возрождающейся Святой Руси, на самом пограничье между жизнью и смертью, каждый из нас особенно отчетливо понимает насколько ему дороги его близкие и родные, и в тоже время тут возникает новая семья, некая община воинов-братьев. Пусть в тылу мы и общались, и вместе бывало выпивали, но именно здесь мы понимаем, что мы братья, и от поступков и действий каждого зависит жизнь его братьев. Вернется ли домой сын, муж, отец, брат или нет, и если не вернется, то тяжелый груз ответственности за его смерть будет лежать на тебе всю жизнь, хотя в то же время каждый из нас прекрасно осознает, на что себя обрекает, приняв тяжелую ношу защитника своего народа, своей земли, своей сакральной родины, которой ещё нет на карте и обычным людям еще не видимой. Которой нет на карте, но которая уже четко вырисовывается в душах тех, кто взял оружие и пошел защищать этот метафизический рейх, интуитивно чувствуя, что начинается « Endkampfe»,ведь Спаситель ещё предрек: «взявшему меч, от меча и погибнет». Но каждому хочется верить что он и его братья по борьбе, каждый несущий в своей душе некую свою Русь, останется жив и невредим, а враги понесут невосполнимые потери и каждый рациональным кусочком своей души понимает, что такое практически невозможно, но тут на фронте особенно хочется верить в лучшее.

И хотя с момента занятия нашим батальоном этих позиций, находящихся среди прекрасного уголка степей, по которым проносились скифы, через которые сметающим все на своем пути проходило нашествие гуннов под руководством «Бича Божьего» Атиллы на вырождающийся Рим, где неподалеку происходила битва Игоря Святославовича с половцами, а казаки, эти степные рыцари, пресекали нашествия крымских татар на Русь, у нас же есть потери, пусть и не убитые, но раненые. Каждый из нас продолжает верить, что это последние потери у нас, хотя умом и понимает, что войны без потерь не бывает, и батальон неизбежно будет нести потери.

На войне возрождающейся сакральной Руси-Евразии с правительством всемирного Макдональдса, один из фронтов которой проходит через священную землю Колоксая – Донбасс, в полях которого разбросаны древние истуканы, а земля в своих недрах хранит могилы древних героев, которые жили в те незапамятные времена, когда по земле ходили боги, каждый из нас, бойцов ВС ДНР несет тяжелый груз истории. Все вместе мы отстаиваем право на само существование нашего народа и будущее наших, русских детей и, сражаясь и умирая на этой, святой земле мы отстаиваем нашу и вашу свободу, ведь, как сказал один из величайших философов современности, доктор Дугин: «Кто не хочет сражаться и умирать, не имеет право жить по-настоящему». От себя добавлю лишь, что им уготована иллюзорная жизнь в вечном обществе спектакля.

Почему мы взяли оружие в руки и, отбросив все удобства, мирной и уютной жизни пошли на войну? Что заставило приехать сюда и рисковать своей жизнью «Руса», «Авося», «Рыбака», «Жору», «Леву», «Кубань» и ещё многих и многих добровольцев со всех концов необъятной России? Осознание того что, именно мы являемся ответственными за судьбу своего народа, своей метафизической родины, за которую гибли и ещё будут гибнуть многие поколения лучших русских людей. Как сказал мне «Рыбак», однажды сидя за костром: « Я просто воспитан так, не могу предать я память предков защищавших Россию на протяжении веков», и в этом кроится один из ответов на этот вопрос.

На девственные степные просторы четвертый год падают металлические посланцы богини смерти – мины и снаряды, а бойцы, вжимаясь в землю молятся всем известным на свете богам, и больше всего в этот момент не хотят умирать

Мы несем ответственность перед многими поколениями предков, защищавших эту землю и наш народ на протяжении многих столетий, и не можем предать их, мы живы, потому что умерли они, а, следовательно, живем вместо них. Ну, а потомки скорее простят нам ошибочные действия, нежели бездействие, которое может привести к тихому этноциду и вымиранию нашего народа. И, наблюдая в бинокль позиции украинских войск или вгрызаясь в каменистую почву, роя окопы, траншеи и блиндажи, каждый из нас ощущает ту мистическую нить, которая связывает нас с теми, кто жил на этой земле и сложил свои головы за её свободу. Сама степь является вселенским храмом, эти благословенные земли - наша Святая София, с освобождения которой начнется долгожданное пробуждение вековечной цели поисков всех русских искателей истины – Русской империи, синтеза Святой Руси и Третьего Рима.

И, слушая разрывы крупнокалиберных мин, наполняющих летний воздух роем смертоносных осколков, убивающих любое живое существо, встречающиеся им на пути, мы вдруг поняли, что свой путь мы уже нашли, и под сенью Святой Софии не следует искать себя. Среди свиста пролетающих маленьких вестников смерти, осколков артиллерийских мин и грохота разрывов по степи стал разносится звон поднимающегося со дна небытия сакрального Китеж-града, а на одной из ржавых, рукотворных пирамид Великой Степи – терриконе поднялся пока ещё невидимый бунчук великого Чингисхана, начинается постепенное возрождение Руси-Евразии...

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Александр Матюшин, позывной «Варяг»

Источник: evrazia.org