Мозг — самый сложный орган человеческого тела. Гость программы Larry King Now на RT — лауреат Нобелевской премии нейробиолог Эрик Кандель — занимается изучением этой темы уже более 60 лет. В беседе с ведущим шоу Ларри Кингом он рассказал, что происходит с памятью в старости и какого прогресса достигли медики в борьбе с болезнью Альцгеймера. Кроме того, учёный изложил свой взгляд на современную науку и роль генов в функционировании мозга, а также поделился, что чувствует после того, как его выдвинули на самую престижную научную премию мира.
— Добро пожаловать на «Шоу Ларри Кинга». Сегодня у нас в гостях первопроходец современной нейробиологии — профессор Эрик Кандель, удостоенный Нобелевской премии за изучение механизмов памяти. Недавно вышла его новая книга «Беспорядок в голове: что необычный мозг может рассказать нам о нас самих». Господин Кандель, какой мозг можно назвать необычным?
— Такой, которым, к примеру, обладаете вы. (Мозг. — RT) людей, которые делают что-то выдающееся, либо тех, кто испытывает необычные проблемы. В медицине мы очень многое узнаём благодаря механизму функционирования органов. Я, к примеру, изучаю работу мозга, чтобы понять, какую информацию нам это может дать.
— Почему вы написали эту книгу?
— Чтобы показать, что, как и в случае с остальными органами, нарушения работы мозга могут о многом нам рассказать. Кроме того, я хотел, чтобы больше людей заинтересовались этой темой. Многие считают, что мозг настолько сложен, что понять, как он функционирует, невозможно. Я же и в педагогике, и в жизни в целом придерживаюсь следующего подхода: всё можно объяснить, если уделить этому время. И я с удовольствием посвящаю его данному вопросу. Результатом моих исследований и стала новая книга.
— Какой вывод люди сделают, прочитав вашу книгу?
— Что наука доступна всем. Именно такой философии я придерживаюсь, когда пишу для широкого круга читателей. Что касается поддержки науки, то ключевое значение здесь имеет именно общественность. У людей есть право знать, что именно они поддерживают и что происходит в научной среде и окружающем их мире.
— Существует ли, если можно так выразиться, нормальный мозг?
— Нормальность может трактоваться по-разному: это и отсутствие каких-либо психических отклонений, и способность ясно мыслить или, к примеру, самому перейти улицу. Подобные вещи указывают на хорошо функционирующий мозг.
Однако в то же время у многих могут быть расстройства: кто-то боится перейти через дорогу, у кого-то есть трудности с выполнением простых задач, а кто-то испытывает эйфорию, когда сталкивается со сложностями, пусть даже небольшими. Нарушений работы мозга огромное множество.
— Есть ли разница между мозгом и умом?
— Ум — это набор функций, осуществляемых мозгом. Всё, что мы…
— Мозг посылает сигналы, а ум их выполняет?
— Ум — это функция мозга, которая получила такое название. Вот это — движение (показывает рукой), а это — мышление.
— Как одно влияет на другое?
— Есть рефлекторные движения, над которыми особо не задумываешься. Но, играя в теннис, я должен решать, например, куда направить мяч хорошим ударом слева. Даже в рутинной деятельности задействовано множество мыслительных процессов. Вот я беру кружку. Поднять её просто, но, когда ставишь обратно, нужно убедиться в том, что ставишь именно на стол. Вот тут и запускается мыслительный процесс.
— Вы получили Нобелевскую премию за открытия в области нейробиологии. А о своём мозге задумываетесь?
— Думать о мозге других людей для меня намного интереснее. На свой я особого внимания не обращаю. Но делаю определённые вещи, которые, на мой взгляд, ему помогут. Например, я старею, а людям в моём возрасте стоит беспокоиться о возрастной потере памяти. Да, существует болезнь Альцгеймера, но наиболее распространённым нарушением является всё же возрастная потеря памяти. По мере старения память людей ухудшается. Хотя у меня есть основания полагать, что мы сможем решить эту проблему.
— Как?
— При помощи ходьбы.
Наши кости — это та же эндокринная железа. Они производят гормон остеокальцин. В ходе опытов на животных я обнаружил, что данный гормон способствует преодолению возрастной потери памяти, поэтому сейчас практикую ходьбу на небольшие дистанции.
— Почему события 40-летней давности мне легче вспомнить, чем то, что было на прошлой неделе?
— Ваш мозг, когда в нём отложились эти воспоминания, был более гибким, чувствительным и воспринимал новую информацию с большим энтузиазмом, поскольку для вас всё это было новым. Теперь же многое из того, с чем вы сталкиваетесь, вам уже не в диковинку и не вызывает такого же интереса. В общем, дело здесь в мотивации и в большей способности молодого мозга удерживать информацию.
— А наследственность? Можно ли сказать, что я, например, унаследовал мозг своего отца?
— Нет. По наследству передаются гены, которые играют роль в формировании мозга. Но он будет именно вашим, а не вашего отца или матери. Хотя их гены в нём есть, и есть гены, которых не было ни у одного из ваших родителей. Таким образом, это комбинация генов ваших родителей, их наследия, а также ваших собственных генов. В отличие от всех остальных человеческих органов, на мозг больше всего влияет полученный опыт.
— Могу ли я это преодолеть? В смысле — свою генетику?
— Здесь следует говорить не о преодолении, а о компенсировании. Скажем, вы можете испытывать сложности с усваиванием определённых знаний, но если будете усердно трудиться и искать новые подходы, то сумеете компенсировать свой недостаток. Это очень важно.
Многие чрезвычайно успешные люди (возможно, в том числе и вы) не способны обработать весь массив знаний, который им доступен и в идеале должен быть освоен, но при этом они тем или иным образом компенсируют имеющиеся пробелы.
— А что стало крупнейшим прорывом с тех пор, как вы начали заниматься проблемами памяти?
— Прорывов здесь предостаточно. Когда я начинал свою работу, знаний в этой области было очень мало. Сейчас же нам известны некоторые из участков мозга, отвечающие за разные формы памяти. Мы поняли, что память не унитарна — существуют несколько её типов. Что-то хранится в гиппокампе, что-то — в префронтальной коре, а эмоциональная память вообще кодируется в миндалевидном теле. Таким образом, память распределяется по всему мозгу, но в основном находится в гиппокампе.
— А почему болезнь Альцгеймера представляет собой такую проблему?
— Потому что она возникает у пожилых людей, когда мозг крайне подвержен повреждениям. Это во-первых. Во-вторых, в настоящий момент излечить эту болезнь мы не можем.
— Есть ли прогресс в лечении болезни Альцгеймера?
— Нет. Но значительный прогресс наблюдается в том, как предотвратить возрастную потерю памяти. А это затрагивает ещё больший процент людей, чем сама болезнь. Думаю, прогресса мы добьёмся и здесь.
— Есть ли предел возможностей мозга?
— Разумеется.
Есть предел возможностей любого органа, любой машины. Но достигли ли его мы с вами? Или большинство людей? Пожалуй, нет.
— В 2000 году вы стали лауреатом Нобелевской премии за свои исследования в области нейробиологии. Каково это было?
— Это было утро Йом-Киппура — главного праздника в иудаизме. Телефон лежал на стороне кровати моей жены Дениз. Часов в пять или шесть раздался звонок. Меня попросили в течение нескольких часов никому об этом не говорить, пока не выйдет пресс-релиз. Вот так я и узнал, что стал нобелевским лауреатом наряду с ещё двумя людьми.
— Какое было чувство?
— Потрясающее. Просто невероятное. Я несколько дней был на седьмом небе.
Полную версию интервью смотрите на сайте RTД.
