Решиться говорить о науке непросто — мы все в основном люди неучёные, а сами учёные не любят выходить за пределы своей специальности. Тем не менее мы все от науки зависим – вся наша жизнь, наша цивилизация основана на научных достижениях. И, что немаловажно, мы её содержим, хоть она и сама производительная сила.
Есть такой исторический анекдот (в данном случае анекдот — реальный или почти реальный случай с историческими личностями). Академик Рэм Хохлов был ректором МГУ и одним из самых молодых академиков АН СССР (к сожалению, рано умер — сердечный приступ при горном восхождении). И вот как-то раз подписывал он заявку университетских физиков на оборудование, естественно, дорогое. А у начальников есть такая манера, когда приходится делать что-то неприятное, оттягивают этот момент, философствуют и т.д. И вот Рэм Викторович рассуждает: «Физики! Такое всё дорогущее! А вот мехмат приходил — чего математикам надо? Бумага, карандаши и ластики!». И уже занёс ручку — и снова откинулся на спинку кресла: «А философы! Ещё лучше — они и ластиков не заказывают!».
Современная наука, наука Нового и Новейшего Времени, отличается от античной и средневековой главным образом своим методом — это бэконовская наука. Бэкон определил, что научная теория – та, которая проверяется практикой, экспериментом, причем эксперимент должен быть повторяемым и проверяемым. Это не значит, что науки без экспериментов — социальные, гуманитарные – не являются науками, там свои критерии научности, но небэконовские не создали нынешнюю цивилизацию.
Тут я не хочу никого обижать, хочу только подчеркнуть, что наука — штука дорогая или очень дорогая, и основная научная проблема в наше время: где взять деньги? Эта же проблема выглядит для основной массы населения, а также руководителей государства немного по-другому: а на что мы тратим наши денежки?
Сейчас дело доходит до того, что речь идет о деньгах на зарплаты учёных. Но ведь основное в реальной науке — это эксперимент, а это гораздо, иногда запредельно, дороже. Надо иметь экспериментальную базу, оборудование, материалы, квалифицированный персонал, это экспедиции, иногда в очень экзотические места — и не всегда можно заранее сказать, что понадобится уже в следующем году.
И вот мы, в лице своих лучших представителей — а именно правительства нашего государства — сталкиваемся с задачей науки, которая раскладывается на несколько: какие науки оплачивать, и как оценивать научные результаты (с тем, чтобы бесперспективные направления закрывать). Конечно, будь у нас безграничные источники финансирования, можно было бы хоть всех граждан России перевести в учёные, но ведь таких источников нет, а «по одёжке протягивай ножки!».
Я ознакомился с презентацией Дм. Белоусова по данной теме, и сказал бы, что Дмитрий Рэмович очень осторожен как в предлагаемых решениях, так и в оценках текущего состояния нашей науки. Надо говорить откровенно: нельзя сравнивать нашу науку со странами, которые занимаются производством наукоёмкой продукцией. Если страна обеспечивает половину мира фотокамерами, или смартфонами, или судовыми дизелями, то естественно, что её производящие компании оплачивают или даже организуют прикладные исследования в своих и смежных областях.
У нас же ситуация другая: наша производящая экономика сама далеко еще не достигла конкурентоспособности и, так или иначе, будет под патронажем государства, а то и госбюджета. Поэтому прикладные технические дисциплины прямо или косвенно также должны зависеть от госзаказа. И это хорошо и правильно, потому что нынешняя ситуация, например, в оборонной сфере, абсурдна: основной заказчик не оплачивает инициативные разработки, а предлагает производителям самим делать, что им заблагорассудится и на свои деньги (откуда?). «А мы потом посмотрим и может быть купим».
Есть и ещё сложности с прикладной наукой. Даже и отрасли, вполне, казалось бы, денежные, по каким-то причинам неохотно занимались наукой даже в собственных интересах. Например, можно вспомнить провал геологоразведки в недавнем прошлом. Но это особая тема.
Также не стоит думать, что у нас всё хорошо с прикладной наукой в оборонной сфере. Там нет и не будет слишком много денег, времена, когда российское оружие высоко ценилось на мировом рынке, похоже, ушли в прошлое. Иранское оказалось более востребованным.
Итак, коротко говоря: не стоит требовать или хотя бы ожидать от бизнеса (частного или даже государственного) содержания прикладной науки. Даже в том случае, когда такое явление так или иначе состоится — это будет наука ведомственная, с результатами малодоступными другим потребителям в государстве. Прикладная наука должна определяться госзаказом, госзаказом на развитие определённых производственных направлений, а не «вообще». Мне, как выходцу из научной среды, самому это немного неприятно, но про «ножки и одёжки» я, по-моему, уже говорил?
Это что касается прикладной науки, а вот что касается фундаментальной. Есть остроумное высказывание на эту тему «наука есть лучший современный способ удовлетворения любопытства отдельных лиц за счет государства» — приписывается Льву Арцимовичу, хотя сам он себя автором не называл, а лишь отметил справедливость этой шутки.
Андрей Паршев
