Заседание Совета по культуре и искусству

В.Путин: Добрый день, уважаемые коллеги!

Наше заседание сегодня посвящено национальной программе в сфере культуры.

Задача её формирования была поставлена в майском указе этого года, где, как вы знаете, определены ключевые направления развития страны. И в эти приоритеты, безусловно, входит культура как основа общественной жизни и нашей идентичности.

Хотел бы обратить особое внимание на задачу создания в субъектах Федерации крупных культурных кластеров. Города, где появятся первые кластеры, уже определены: это Владивосток, Кемерово, Калининград и Севастополь.

Добавлю, что глобальная конкуренция за создание лучших условий для самореализации, раскрытия потенциала каждого человека сегодня растёт, и ведущие страны мира, включая и нашу страну, Россию, справедливо видят в этом «ключ» к будущему. И конечно же, значимую роль здесь будет играть создание живого, насыщенного культурного пространства, интересного, притягательного как для собственных граждан, так и всего мира.

В целом проект национальной программы уже готов, но, я думаю, очень важным является то, что мы можем обсудить не только на Совете, но и придать этому обсуждению более широкое звучание в профессиональном сообществе в целом.

Хотел бы также обратить особое внимание на задачу создания в субъектах Федерации крупных культурных кластеров. Они соберут на одной площадке филиалы наших ведущих творческих организаций, будут способствовать более полному участию в культурной жизни страны да и мира, жителей регионов и гостей России, туристов.

Города, где появятся первые кластеры, уже определены: это Владивосток, Кемерово, Калининград и Севастополь. Также выбраны творческие вузы, музеи, театры, которые там будут представлены. Надо не затягивать с запуском этих важных проектов и использовать при их реализации лучшие отечественные и зарубежные наработки. Например, в части музейно-выставочной деятельности необходимо опираться на успешный опыт Государственного Эрмитажа, который уже многие годы реализует программу своего присутствия в российских регионах.

Создание филиалов федеральных музеев, театров и вузов не снимает задачу поддержки, развития аналогичных учреждений местного или регионального уровня. Они не должны чувствовать себя «бедными родственниками».

Прошу активно включиться в работу и органы власти на местах. Создать все условия для общественной и экспертной дискуссии, которая позволит определить содержательное наполнение программ кластеров. И, ко­нечно, важно решить такие насущные вопросы, как порядок содержания новых объектов, их эксплуатации, финансирования, кадрового обеспечения.

При этом создание филиалов федеральных музеев, театров и вузов не снимает задачу поддержки, развития аналогичных учреждений местного или регионального уровня. Они не должны, безусловно, чувствовать себя «бедными родственниками», и уж тем более недопустимо их сокращение. На это хочу обратить особое внимание.

Обеспечить своевременное и ритмичное комплектование фондов библиотек, в том числе новинками книжного рынка, – одна из задач национальной программы в сфере культуры.

В целом национальная программа в сфере культуры должна получить сильное региональное измерение, стимулировать повышение качества и разнообразия культурной жизни в малых городах и посёлках страны. И не случайно особое место в программе отводится формированию в регионах культурно-досуговых организаций клубного типа, поддержке добровольчества в сфере сохранения историко-культурного и нематериального наследия народов России, развитию сети региональных и, главное, муниципальных библиотек.

У нас появляется всё больше интересных, содержательных авторов. Спрос на книжную продукцию и, соответственно, объёмы её выпуска постоянно растут. Но одновременно растут и цены на книги, и прежде всего – в сегменте детской литературы. В этой связи библиотеки, где можно свободно и, главное, бесплатно брать книгу, приобретают особое значение. Обеспечить своевременное и ритмичное комплектование фондов библиотек, в том числе новинками книжного рынка, – одна из задач национальной программы в сфере культуры.

Выучить, помочь с практикой и даже выделить персональный грант – это неплохо, но недостаточно. У ребят должна быть уверенность, что каждого из них ждёт рабочее место, достойная зарплата и жильё.

Также важна поддержка талантливой творческой молодёжи. Мы этими вопросами занимаемся достаточно активно. И я знаю, что многие из присутствующих здесь проводят эту работу, причём за счёт своего личного времени и достаточно бескорыстно. Хочу вас за это поблагодарить. Но важно не снижать динамику. Это касается и самих деятелей культуры, касается различных бюрократических учреждений самого разного уровня. Нужно эту работу продолжать.

Наша задача – предоставить одарённым начинающим музыкантам, актёрам, художникам, музейным специалистам все возможности для успешной работы и самореализации и, конечно, желательно на Родине.

Выучить, помочь с практикой и даже выделить персональный грант – это неплохо и даже хорошо, но недостаточно, этого мало. У ребят должна быть уверенность, что каждого из них ждёт рабочее место, достойная заработная плата и жильё.

Прошу все заинтересованные ведомства уделять этому постоянное внимание.

Я бы на этом закончил и хочу предоставить слово директору Приморского музея имени Арсеньева – Виктору Алексеевичу Шалаю.

В.Шалай: Добрый день, господин Президент! Добрый день, коллеги!

Спасибо большое за возможность войти в Совет и представлять здесь ту часть музейного сообщества, в котором я работаю, и регион, в котором я живу, ‒ это Дальний Восток. Сложный, но интересный, безусловно, очень важный регион для нашей страны.

Вы упомянули про большие проекты, которые реализуются в регионах, упомянули Владивосток. Я хотел бы на этом моменте сказать большое спасибо и за многофункциональный культурный центр, который там будет возведён, и отдельно за Ваше поручение по созданию музея-заповедника «Владивостокская крепость».

Во-первых, регион не избалован качественной инфраструктурой для музейной деятельности и вообще культурного процесса, поэтому центр, который появится, безусловно, поднимет качество и работы, и условий жизни сотрудников, и качество жизни в регионе в целом.

По поводу музея-заповедника «Владивостокская крепость» ‒ это мечта, как житель Владивостока скажу, многолетняя, давняя и заветная. В силу разных причин она не двигалась, но время пришло, поручение есть. Повторю, отдельное за это большое спасибо. Это объект мирового уровня. Я надеюсь, что он украсит культурную карту нашей страны и займёт достойное место в череде мировых памятников.

У меня есть два конкретных предложения, которые я хотел бы озвучить, пользуясь случаем. Первое связано с тем, что создаваемая инфраструктура, безусловно, влияет на качество жизни. Но существующий подход к формированию, например, заработных плат на Дальнем Востоке, боюсь, приведёт к тому, что, пока центры будут построены, половины из тех, кто мог бы в них работать, просто не останется в регионе, потому что неконкурентные заработные платы у дальневосточников. 35‒40 тысяч рублей при тех ценах, которые есть во Владивостоке, в Хабаровске, ‒ это не те заработные платы, ради которых люди будут оставаться. И они, к сожалению, будут продолжать уезжать с Дальнего Востока, какую бы инфраструктуру для жизни им ни предлагали, потому что просто неконкурентная заработная плата.

Я хотел бы попросить Вас обратить на это своё внимание и Ваших коллег, подумать, может быть, возможно, вернуться к какому‑то отдельному специальному подходу для дальневосточников, не потому, что они чем‑то лучше остальных жителей страны, а потому, что условия жизни там немножечко иные, чем, например, в Центральной России.

Второе предложение связано как раз с музеем-заповедником «Владивостокская крепость». Глядя на то, как развивается история с культурным центром, когда в его обсуждение вовлечены многие структуры: и структуры на местах, и институции на местах, ‒ там процесс идёт, обсуждение довольно бурное. Я хотел бы предложить в вопросе создания музея-заповедника как важной институции иметь в виду музеи, которые на территории уже есть. Не создавать музей, который начнёт с нуля, а для того чтобы поручение пошло быстрее, и музей-заповедник появился и заработал быстрее, опираться на те институции, которые есть. Форматы можно обсуждать. Пользуясь случаем, хочу и к Ольге Юрьевне обратиться, и к Владимиру Ростиславовичу именно в вопросе музея-заповедника, и всячески заверить вас, что те музейные работники, которые историко-культурной частью занимаются, не художественной, не искусствоведческой, а именно исторической частью нашего наследия, готовы всячески интегрироваться в этот проект и внести свою лепту в то, чтобы музей-заповедник на территории заработал как можно быстрее, в том числе и музей, который я представляю. Приморский музей ‒ старейший музей Дальнего Востока с хорошими фондами, может быть основой для создания такого музея-заповедника. Готовы интегрироваться в самой эффективной форме.

Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо.

Что касается уровня заработной платы, то это вопрос понятный, он, с одной стороны, обычный, с другой стороны, всегда очень важный, особенно для Дальнего Востока. Прекрасно понимаю, попробуем к этому вернуться ещё раз.

Опора на тех людей, которые работают уже при реализации крупных проектов, в том числе и «Владивостокская крепость», конечно, правильная. Конечно, нужно здесь сочетать и возможности центра, и возможности узких специалистов, ну и тех, кто работает там прежде всего. В конечном итоге ведь всё это делается именно для того, чтобы создать не просто кластеры, куда деньги нужно «запулить». Понимаете, у нас денег никогда ни на что не хватает. Если взять тот же Дальний Восток, пока там не будет своей собственной базы, мы с Николаем Цискаридзе недавно разговаривали, четыре дня назад он у меня был, пока не будет собственной базы, не наездишься из Петербурга и из Москвы ни во Владивосток, ни в Кемерово, в Сибирь. Не наездишься, понимаете? Нужно, чтобы на месте всё это росло и чтобы люди не думали, что они приехали, как в командировку, на два, на три года, и потом уже чемоданчик даже не распаковывают, думают, как бы уехать назад.

В принципе ничего здесь такого страшного нет, правильно ‒ корни, семья, друзья, знакомые, а нужно, чтобы всё было на месте, чтобы никуда не тянуло, чтобы это было своё, в хорошем смысле доморощенное. Но опираться по этому, конечно, нужно на тех, кто там живёт, работает и считает это своей малой родиной. Конечно, из этого нужно будет исходить.

Пожалуйста, Елена Евгеньевна Исламуратова.

Е.Исламуратова: Уважаемый Владимир Владимирович!

Позвольте прежде всего высказать слова благодарности за поддержку клубных учреждений, особенно в малых городах и сельской местности. В нашей стране более 40 тысяч клубов, из них 37 на селе. 3,5 миллиона творческих коллективов работают на базе этих учреждений.

В указе о национальных целях и стратегических задачах основной упор делается на сохранение, на укрепление российской гражданской идентичности на основе духовно-нравственных ценностей. И одновременно ставится задача при разработке национального проекта «Культура» строительства домов культуры в сельской местности. Это очень правильно и своевременно, поскольку именно в провинции, именно в малых городах, тем более в местах традиционного компактного проживания коренных народов ещё сохраняется традиционный уклад жизни и явления фольклора. Они наполнены мудростью народа, нравственными основами, которые способствуют сохранению и развитию личности, укреплению института семьи, а значит, и в целом укреплению нашего государства.

При разработке национального проекта «Культура», конечно, мы все надеялись на увеличение финансирования, направленного на модернизацию сельских клубов. Однако, к сожалению, этого не произошло. Учитывая столь высокие задачи, стоящие сегодня перед культурой села, Владимир Владимирович, мы просим рассмотреть возможность увеличения финансирования строительства и реконструкции сельских клубов.

Ещё особое внимание, конечно, хотелось бы сегодня уделить сохранению нематериального культурного наследия. Одно дело ‒ важно собрать фольклорный материал, обработать, другое дело ‒ он не должен лежать на полочках, а должен служить основой не только для любительского, но и для профессионального искусства. Поэтому сегодня нематериальное культурное наследие находится в разработке нормативно-правовой актуальной базы и соответствующих программ. Активную работу в данном направлении ведут региональные дома народного творчества совместно с Государственным российским домом народного творчества имени Поленова. Этот факт может стать хорошей платформой для создания вышеуказанных документов.

Одновременно хочу передать пожелания своих коллег: чтобы вопросы, связанные с народной культурой, как можно чаще рассматривать на заседании Государственного совета. И в этой связи, конечно, хочу отметить важность принятия концепции клубного дела в Российской Федерации.

В завершение хочу предложить вслед за Годом театра 2020 год объявить Годом народного творчества.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо. Идея хорошая.

Что касается клубного дела, я сказал об этом во вступительном слове. Чрезвычайно важная, конечно, работа, направление работы. Я сейчас не буду говорить о грустном: о сети кинотеатров и так далее, и клубов, так же как и ФАПы. Фельдшерско-акушерские пункты на селе практически начали исчезать. Нам целую программу приходится сейчас создавать. Лучше не допускать, чтобы это всё исчезало, а если уже что‑то произошло, надо восстанавливать. Так и будем делать, обязательно.

Что касается самой темы ‒ культурное наследие народов России ‒ это, конечно, одно из важнейших наших достояний. К сожалению, и языки у нас. Хоть в советское время, как бы ни ругали тоталитарный режим, но выделялись необходимые ресурсы на то, чтобы и книжки издавать на национальных языках, и газеты были, и передачи. У нас всё это коммерциализируется. Эта часть нашей жизни очень пострадала за последнее время. Надо восстанавливать.

Шалашов Алексей Алексеевич, пожалуйста.

А.Шалашов: Спасибо.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Прежде всего хотел бы поблагодарить Вас, Владимир Владимирович, за поддержку Российского национального молодёжного симфонического оркестра, который благодаря Фонду президентских грантов и Министерству культуры уже активно работает, дал свои первые концерты перед студентами российских вузов и сыграл свой первый публичный концерт в Москве. Спасибо Вам за тёплые приветствия в адрес оркестра.

В.Путин: Обижаете. Спасибо за создание.

А.Шалашов: За создание, да. Совершенно верно. Спасибо.

Сто молодых музыкантов из 27 регионов страны, очень одарённых, счастливы, что имеют работу и что реализуются в своей профессии под руководством российских и зарубежных педагогов, дирижёров. Для этого у них есть всё необходимое, в том числе современная репетиционная база в новом комплексе «Филармония‑2», созданном по инициативе Министерства культуры и при поддержке Правительства Российской Федерации. Центром притяжения этого комплекса для музыкантов и для слушателей стал замечательный концертный зал с прекрасной акустикой, и мы благодарны за то, что ему присвоено имя Сергея Васильевича Рахманинова. Пользуясь случаем, я хотел бы пригласить Вас, Владимир Владимирович, посетить «Филармонию‑2», в гости к молодёжному оркестру.

Нет сомнения, что уже через три-четыре года многие музыканты этой программы будут приглашены в ведущие оркестры России. Мне бы хотелось, чтобы среди них были не только петербургские и московские оркестры. Сегодня потребности людей в классической музыке в России очень заметно развиваются, и тому пример ‒ огромный интерес к гастролям известных оркестров, солистов, дирижёров, реконструкция концертных залов.

Очень значительный вклад в интерес к классической музыке в России вносит также растущая сеть виртуальных концертных залов, особенно там, где не может выступить вообще никакой оркестр. Во многих регионах это стало просто культурной революцией, и люди в филармонии, в которых нет оркестров и нет больших залов, планируют свою афишу. Люди с огромным интересом ‒ много отзывов ‒ чувствуют себя вместе со слушателями, например, концертного зала имени П.И.Чайковского и находятся в контексте музыкальной жизни России.

Вместе с тем, конечно, мы понимаем, что потребности в классической музыке не должны удовлетворяться только гастролёрами. Они должны формироваться местными творческими силами, и в первую очередь симфоническими оркестрами.

И возвращаясь к теме реализации профессиональных молодых музыкантов, мы понимаем, что ещё мало в России симфонических оркестров, которые могут предложить условия, сопоставимые со столичными коллективами, и создать для молодых музыкантов достойную мотивацию, чтобы реализоваться в своей профессии и в своем регионе. Молодёжные оркестры являются очень эффективной ступенью профессионального становления молодёжи на пути к самостоятельной жизни. И конечно, хотелось бы, чтобы молодёжных оркестров со временем стало больше.

Но главным условием сохранения талантливых музыкантов в регионах России является достойное материальное обеспечение взрослых симфонических оркестров. И очень хотелось бы попросить многие регионы поддержать свои оркестры, в том числе, может быть, и с помощью федерального центра. Приведу только один пример, что 20 симфонических оркестров России имеют среднюю заработную плату ниже средней по региону ‒ средняя зарплата от 12 тысяч до 30‑ти. Таким образом, молодой человек, которого приглашают, получает даже ниже средней заработной платы, и это очень трудно.

Я хотел бы предложить рассмотреть возможность образования при Совете секций по отдельным направлениям культуры, которые совместно с представителями регионов могли бы анализировать насущные проблемы и вносить предложения по их решению. Думаю, такая совместная работа помогла бы решить отдельные вопросы культуры в регионах России.

Спасибо.

В.Путин: Что касается секций, мне кажется, что это интересно, нужно подумать, потому что, может быть, наша работа была бы более предметной, действительно. Первое.

А уровень заработной платы ‒ понятно, что это отдельный вопрос, он всегда актуальным является, так же как по Приморью. Будем делать всё, что возможно, для того чтобы поддержать, особенно в регионах. В регионах это, как правило, региональные учреждения, поэтому нужно будет с губернаторами ещё работать дополнительно. И я это буду делать.

Что касается условий и для молодых, конечно, музыкантов, и для тех, кто работает уже в коллективах, которые себя зарекомендовали, тоже само собой разумеется, чтобы не было у нас никаких трагедий, как с Чайковским: стакан некипячёной воды выпил и через несколько дней ушёл из жизни Пётр Ильич, гений, в 54 года, по‑моему. В 53.

Слава богу, у нас сейчас воду кипятят в основном, но условия нужно создавать для всех: и для молодых, начинающих, и для уже зарекомендовавших себя, как я уже сказал. И здесь, конечно, важно не только качество воды. Жильё нужно, уровень заработной платы. Мы прекрасно понимаем.

Что касается молодёжного коллектива, оркестра, то, как ни странно, идея‑то родилась в недрах людей, которые творчеством занимаются, но ко мне с этой идеей пришли сотрудники Администрации Президента, далекие от сферы культуры, пришли с идеей, с просьбой поддержать. Я был несколько удивлён даже, что люди, которые напрямую профессионально занимаются совсем другим видом деятельности, так настойчиво начали продвигать эту идею. Но, как видите, реализовали.

А.Шалашов: Спасибо.

В.Путин: Матвиенко Игорь Игоревич, пожалуйста.

И.Матвиенко: Добрый день, Владимир Владимирович! Здравствуйте, уважаемые коллеги!

Я бы хотел рассказать о новых тенденциях и проблемах в развитии музыкальной поп‑культуры, если можно назвать её культурной, конечно. Но я думаю, что уже можно.

В связи с бурным развитием интернета и его глобализации появилось огромное количество новых имён, новых артистов, которые никогда не были на телевидении, очень мало были представлены на радио, но у которых миллионы поклонников и слушателей в интернете. Это, конечно, прежде всего рэп‑ и хип‑хоп‑артисты. Как сказал один известный блогер, рэп ‒ это такой шансон для молодёжи. Соглашусь. Единственное, что в отличие от шансона 90‑х сейчас некоторые образцы сделаны очень хорошо: и музыкально, и поэтически. Поэзии в рэпе действительно много, она такая откровенная. Она отличается от фальшивой эстрады, и именно, наверное, поэтому молодёжь её так с удовольствием и воспринимает.

Я не хочу сейчас долго останавливаться на том, что в последнее время, вы знаете, было несколько инцидентов, было резонансное задержание рэпера Хаски, отмена концертов, потом ещё ряда исполнителей. Здесь, конечно, палка о двух концах.

С одной стороны, это категорически неправильно: наступать песне на горло силовыми методами, заключать и отменять концерты, на которые придёт 500‒1000 человек, но резонанс от этого будет на порядок больше и выше.

С другой стороны, конечно, этически это не очень правильно.

С третьей – определённые артисты сейчас сами в очередь выстроятся, чтобы получить этот запрет концерта и за счёт этого получить так называемый хайп, то есть такую мимолётную популярность. И уже такие случаи есть.

Кроме того, так как я уже в тему погрузился глубоко, сейчас уже площадки, например, артист не собрал где‑то, они сами провоцируют такой момент, чтобы пришла милиция, концерт запретили. На самом деле никто не приходил. Просто денег не собрали, чтобы не рассчитываться с артистом. Поэтому ещё и много аферистов.

Но тема эта действительно большая, потому что это мейнстрим. Если раньше это было маргинально, то сейчас, поверьте мне, это, к сожалению, не может сравниваться ни с кино, ни с театром, ни с классической музыкой. Это то, что слушает наша молодёжь.

Год назад я выступал на коллегии Роскомнадзора примерно с этой же темой. Перед государственными СМИ, радиостанциями говорил: неправильно, наверное, – государство выделяет вам частоты, а вы ставите песни в эфир наркотического содержания или с таким, знаете, кокаиновым флёром. Это, может быть, в некоторых песнях это впрямую есть, а в некоторых и завуалировано, но тема всё равно понятна.

Нужно иметь в виду, что хип‑хоп и рэп ‒ это не наше изобретение. Это тотальный тренд во всём мире, пришёл он из Америки, такой гангстер‑рэп. Много было путей развития, и, безусловно, он базируется на трёх китах: это секс, наркотики и общий протест против всего, в основном подростковый, но иногда бывает и уже более глубокий. Но это даже в меньшей степени, как раз протестные настроения меня в меньшей степени волнуют, чем тема, скажем, наркотиков, потому что она тотально везде, и это неправильно. Неправильно, что наши радиостанции это ставят в эфир. И я год назад об этом говорил, на что мне коллеги сказали: «А как мы будем конкурировать? Мы должны конкурировать с интернетом. Если мы уберём эти песни из эфира, нас не будут слушать, мы потеряем цифры, потеряем деньги». И так далее.

То же самое, кстати, касается и блогеров, которые в интернете могут себе позволить всё, нецензурную лексику. В госСМИ этого делать нельзя, поэтому, может быть, нужно добиться равных прав и для традиционных СМИ, и не очень традиционных СМИ в виде интернета. Или всем разрешить уже ругаться, или как‑то это попробовать урегулировать. Это первый момент. Я сейчас пытаюсь найти какие‑то решения. Повернуть этот тренд вспять невозможно, как хорошо сказал сотрудник Администрации, что это как будто встать с сачком и попробовать речку развернуть вспять. Это невозможно. Это общемировой тренд. Тем не менее какие‑то шаги мы всё‑таки можем предпринять, потому что действительно можно понять и общественные комитеты по всей стране, и депутатов, и просто родителей, которые пытаются своих детей оградить.

Я могу сказать свои мысли, если время позволяет, или могу потом изложить это, Владимир Владимирович, Вам.

В.Путин: Мы же собрались для того, чтобы обменяться этими мыслями. Если Вам удастся сделать это коротко, мы будем благодарны. Пожалуйста.

И.Матвиенко: Я постараюсь сделать это покороче.

Наверное, можно придумать какую‑то маркировку контента. Может быть, сместить акцент с исполнителей на площадки. Может быть, придумать «плюс 18», «плюс 16», «плюс 20» ‒ маркировки, чтобы родители уже понимали, на что пойдут дети. Может быть, придумать какую‑то ‒ не знаю, как технически это сделать, ‒ маркировку для вещания контента. Например, если мы зайдём в хит‑парад iTunes, мы увидим такую буковку Е, причём если мы откроем хип‑хоп, то эта буковка Е, что означает «не очень цензурная лексика», будет в процентах восьмидесяти песен. Может быть, такую маркировку везде применить: и на радио, и в других соцсетях. Может быть, это как‑то поможет.

Понимаете, при таком общем негативе к этому жанру тем не менее молодёжь и в огромном количестве занимается творчеством. В принципе это хорошо. Я думаю, что, наверное, государство это может поддержать, прежде всего инфраструктурно. Сейчас я говорю не только про рэп, но и про рок‑группы, и про фолк‑группы, и про этно‑группы. Например, рок‑группам совершенно негде репетировать, это я точно знаю. Им нужны помещения, они не могут репетировать в многоквартирном доме, значит, им нужны какие‑то отдельные помещения для репетиций. В Осло, например, в центре города, наверху в библиотеке находится 20 небольших студий, куда любой молодой человек может прийти и записать трек. Как правило, у наших ребят нет такой возможности делать более или менее профессионально. Всё это записывается дома.

Потом, наверное, можно подумать о том, чтобы сделать апгрейд музыкального образования. У нас великолепное классическое музыкальное образование. Я сам заканчивал музыкальное училище имени М.М.Ипполитова-Иванова. Я знаю, уровень очень хороший. У нас практически совсем нет образования – не эстрадного даже, а эстрадного с современным пониманием этого слова.

Десять лет назад, Владимир Владимирович, Вы поддержали наш проект по созданию музыкальной студии в Нижних Мнёвниках. Сейчас это большой комплекс, где репетируют и рэп‑артисты, и рок‑музыканты, и поп‑исполнители, и группа «Любэ». Все отлично репетируют, записываются и вместе существуют. Также мы открыли музыкальную академию, где воспитываем музыкальных продюсеров и исполнителей, но это капля в море для такой большой страны. Поэтому я думаю, что нужно как‑то подумать о том, чтобы сделать музыкальное образование более современным.

Я всё время вспоминаю Фонд кино. Фонд кино был образован в 1994 году. Спустя 20 лет, последние несколько лет, вдруг появляются большие фильмы, которые могут уже конкурировать с западными фильмами. Это очень хороший пример: и «Викинг», и «Лёд», и «Движение вверх». То есть государство вложило ‒ народ получил. Может быть, подумать о том, чтобы какой‑то такой фонд создать для популярной музыки? Знаете, шоу‑бизнес ‒ у нас шоу есть, а бизнеса нет. Тем не менее огромное количество музыки потребляется.

Три дня назад китайская компания Tencent вышла на IPO в Нью‑Йорке с общим бюджетом 1,5 миллиарда долларов. Почему же мы не можем превратить наш шоу‑бизнес в такой же действующий инструмент бизнеса? Просто нужны некоторые инфраструктурные решения.

Последнее, что хочу сказать. Этим летом я первый раз побывал на «Тавриде». Я считаю, что это гениальное изобретение ‒ «Таврида». Также «Роскультцентр». Мне провели экскурсию, когда я приехал. Я шёл там: в одном углу читают рэп, здесь граффити рисуют, театр репетирует. Это замечательно. Может быть, таким связующим звеном может быть «Роскультцентр», но только у него слишком большой объём: там и живопись, и театр, а я сейчас говорю всё‑таки про поп‑музыку.

Вот, пожалуй, всё, что я хотел сказать.

В.Путин: Спасибо.

Вы начали с того, является ли поп‑культура культурой. Вы знаете, это всё зависит от времени, в котором мы живём, и от наших оценок. Всем хорошо известно, что и вальс не очень жаловали в своё время, считалось моветоном танцевать вальс. Потом это стало классикой, по сути дела.

Здесь нет ничего удивительного, и всё это меняется. Правда, Вы сказали, что рэп и прочее современное ‒ на трёх китах: секс, наркотики и протест. Из всего этого, конечно, больше всего беспокоят наркотики. Это очевидная вещь, это путь к деградации нации, к деградации. Им нравится там где‑то, за бугром, этим заниматься ‒ бог в помощь, пускай что хотят, то и делают. Мы здесь должны, конечно, думать на тему о том, как выстраивать работу с тем, чтобы такого не было. Это даже не ругаться матом, не употреблять нецензурную лексику.

Ваше предложение – всем разрешить. Это революционное предложение. Можем начать прямо на Совете по культуре. Смешно. Почему нам смешно? Потому что мы люди определённого круга. Нужно сделать так, чтобы всем было смешно и не хотелось.

Я к Вербицкой ещё поеду. Она специалист, бывший ректор университета, Людмила Алексеевна филолог крупный. Есть исследователи, которые занимаются исследованием нецензурной лексики, ‒ исследователи, и в принципе она мне лично говорила, что это часть нашего языка. Но вопрос только, как это использовать. У нас и разные части тела есть, мы же их не выставляем напоказ каждый раз, когда тепло и холодно, понимаете? Это часть культуры, это часть нашей общей культуры, поэтому относиться к этому нужно очень осторожно.

Но с чем я согласен полностью: если невозможно остановить, то нужно возглавить и соответствующим образом направлять. А вот как это сделать, это зависит от нас. Мы обязательно, думаю, что коллеги, здесь присутствующие, из Администрации Президента, из Минкультуры – мы с вами ещё встретимся, они с вами встретятся и обязательно на этот счёт поговорят. Как это сделать, как возглавить и направить в нужном направлении и нужными средствами ‒ это самое главное, потому что способ, о котором Вы упомянули, – хватать и не пущать – самый неэффективный, самый плохой, который можно себе придумать. Эффект будет обратный ожидаемому, это уж точно. Но Вам спасибо большое за Ваши мысли и за предложения.

Теперь по ходу поступления записок я буду предоставлять слово коллегам.

Михаил Дмитриевич Афанасьев, пожалуйста.

М.Афанасьев: Уважаемый Владимир Владимирович! Дорогие коллеги!

Я здесь представляю, наверное, самую массовую категорию работников культуры – библиотечных работников. У нас, несмотря на то что за последние три года закрылось полторы тысячи муниципальных библиотек, библиотекари есть по всей стране, к этому нужно прибавить ещё библиотеки в школах, библиотеки в военных частях, библиотеки в тюрьмах. Я бы сказал, что это базовый элемент нашей культурной деятельности.

Сегодня библиотеки чрезвычайно активно и динамично работают. Когда говорят: библиотеки устарели – это значит, человек не ходил в библиотеку, во всяком случае, в последние три-четыре года.

Библиотека оказалась востребованной в первую очередь для детского населения, для молодёжи. Каждый год удельный вес молодых читателей библиотек увеличивается.

Яркий пример. Ещё недавно библиотеки, для того чтобы ознакомить первоклашек с библиотекой, приглашали целые классы. А сегодня в детских библиотеках есть пеленальные столики, есть проблема парковки детских колясок, потому что мамы приходят с детьми, и дети знакомятся с книгами с самого раннего детства. И в этом смысле библиотечный мир очень живой и творческий.

Но чем более творческим он является, тем больше ощущается контраст между творческой стороной, потребностью в библиотеке и её материально-технической базой. И в этом отношении замечательно, что в национальном проекте «Культура» специально сказано о муниципальных библиотеках, потому что это слабое звено, особенно в сети государственных библиотек. Конечно, из центра и вообще мановением руки невозможно улучшить деятельность библиотек, когда их более 50 тысяч, тех, которые занимаются библиотечной деятельностью на муниципальном уровне.

Но выбран хороший алгоритм. Решено модернизировать 660 библиотек, которые должны стать модельными образцами. В каждом регионе будет десяток библиотек, на которые можно смотреть, как это должно быть, какое должно быть пространство, как работают электронные ресурсы, как работает национальная электронная библиотека. Это хороший стимул, толчок для деятельности. За это, в общем, большая благодарность национальному проекту.

Но Вы в своём вступительном слове сказали об одной важной вещи, связанной с пополнением библиотек книгами. Это системная проблема сегодня. И она, к сожалению, даже не ограничивается только детской литературой. Сегодня, я это ответственно могу сказать, сошло на нет пополнение библиотек, небольших в первую очередь библиотек, бумажной книгой. Сельская библиотека в большинстве регионов получает деньги только на подписку на местную прессу. Всё. 80 процентов всех книг, которые, по статистике, поступают в библиотеки, – это дары читателей. Это замечательно, что читатель так любит библиотеки, но та литература, которую они приносят, ни по качеству, ни по каким‑то другим параметрам не выдерживает никакой критики. Это не очень нормальная ситуация.

Детские книги. В библиотечной терминологии есть такой термин «лапша». Это тонкие бумажные детские книжки, мы их знаем с детства. Так вот в сельской библиотеке – это типичная ситуация – эта «лапша» двадцатилетней давности. Её уже в руки брать мне, во всяком случае, неприятно, а её дают детям, потому что другой книжки нет. Дорогая красивая книга, которую мы видим на книжной ярмарке, туда по определению попасть не может. И в этом смысле это проблема, конечно, не Министерства культуры, а ответственность за это несут муниципальные власти, региональные власти. Но очень важно было бы, чтобы они понимали, что это государственное дело.

Когда-то был показатель оценки органов исполнительной власти – обеспеченность книгами в библиотеках. Его сняли. Я подозреваю, что органы власти поняли, что этот знак, сигнал: это не важная проблема.

То же самое – сокращение трансфертов. Когда‑то давали деньги на принципах софинансирования региона и центра. Сократили его в шесть раз. Всё понятно, значит, эта проблема неактуальна. И в этом смысле у нас с вами очень серьёзная проблема. Это же не моя просьба помочь библиотекам. Нужно понимать, что мы имеем дело с тем, что библиотека без книг существовать не может. Как булочная. Представьте, мы хотим, чтобы в булочную ходило много народу. Мы отремонтировали помещение, мы устроили там праздник каравая, а хлеб туда не поставляем. И это сегодняшняя ситуация с библиотеками.

Мы в Российской библиотечной ассоциации сделали несколько скромных предложений. Например, создание библиотечной серии лучших детских книг, которые бы поступали целевым образом в библиотеки. Восстановить критерий для органов исполнительной власти, чтобы спросить с них, как у них дела с укомплектованием библиотек, ну и трансферты.

Я передал эти предложения в аппарат. Надеюсь, что они будут рассмотрены и дадут толчок для поручений.

В.Путин: Большое спасибо.

Тема чрезвычайно важная. Мы сейчас с коллегами, пока Вы говорили, обменялись некоторыми мнениями и идеями. Нужно будет, конечно, усилить и роль федерального бюджета, и региональных властей.

А предложение по поводу включения в перечень показателей качества работы регионов в том числе и состояние в этом секторе, в библиотечном деле, – это правильно, так же как и некоторые другие Ваши предложения. Вы сказали, что у Вас скромные предложения. Но надо сказать, что в библиотеках вообще работают скромные люди, внешне не такие яркие, их не знают миллионы, но они делают исключительно важную работу.

Спасибо за эти предложения, мы постараемся тоже реализовать.

Дальше я буду предоставлять слово не по важности учреждений, а по мере поступления просьб о выступлении.

Пиотровский Михаил Борисович.

М.Пиотровский: Спасибо большое, Владимир Владимирович.

Во-первых, Вам спасибо за Александра Николаевича Сокурова – остановили эту странную историю, которая происходила, и слава богу.

У Вас есть знаменитое поручение № 2682, связанное с подготовкой нового законодательства о культуре. И Союз музеев России, который я имею честь возглавлять, подготовил Стратегию развития музеев России на период до 2030 года, документ немножко философский: там и метафизика музейного дела, и физика. И есть там три принципа, которые важны и для сегодняшнего совсем дня.

Первое – это единство музейного пространства России. В реальной жизни как раз это призвано обеспечить те кластеры, о которых Вы говорили, в ключевых пунктах страны они создаются. И здесь очень важно выбрать управленческий рецепт, не просто, что нужно не забывать место, а рецепт, при котором местные музеи, например, не будут убиты. Рецептов таких есть несколько, есть опыт, но очень важно именно определить механизм, который их защитит.

В смысле всяких строек грустный опыт делает также необходимым, нам кажется, изъять строительное дело из рук учреждений культуры и передать его специальным строительным институциям, как было когда‑то. Ни мы, музеи, ни Министерство культуры не справляемся с тем криминальным полем, которое возникает, оно очень сложное, нам не справиться нынче.

Второй принцип – это законодательный и административный учёт специфики музейной деятельности. Налоговое, таможенное законодательство, теперь такое моральное может быть законодательство, где всякие запреты. Самый важный аспект – это защита музеев от закрытия и передела, то есть неделимость музейных коллекций. Музеи нельзя закрывать.

Мы недавно защитили музей города Советска – это Тильзит, важнейшее место. Сейчас под угрозой Музей городской скульптуры Петербурга, чьи помещения востребованы Александро-Невской лаврой. Остро стоит вопрос о сохранении традиционного Музея блокады в Соляном городке. Он является ведь не только памятником собственно блокады, но и истории уничтожения музея и памяти о подвиге города в ходе знаменитого «ленинградского дела». Это целая большая часть нашей истории. Для того чтобы он выжил рядом с новым музеем, который строится и который строится по прекрасному проекту, нужно всего лишь выкупить прежние его помещения у Министерства обороны. Они готовы к этому.

Кстати говоря, Исаакиевский собор сейчас в Петербурге демонстрирует вполне нормальный процесс совместного использования памятника музеем и епархией. Мы этим всё время занимаемся.

Третий принцип – это применение качественных, а не количественных критериев успеха и доступности музеев. Не рост посещаемости, а достижение нужной музеям структуры посетителей, которые определяет музей. Не рост доходов, а процент посетителей, который музей может принять бесплатно благодаря своим доходам. Мы в Эрмитаже всё время так считаем: мы их заработали, значит, у нас самый большой почти в мире, за исключением англосаксонского мира, набор тех, кого можно пускать бесплатно.

Музей доставляет людям удовольствие, но не аттракционами, а высоким искусством и умным рассказом, который воспитывает хороший вкус и чувство собственного исторического достоинства. Это такие формулировки, которые мы выработали. Они, по‑моему, как‑то соответствуют всей нашей традиции.

В целом у музейного сообщества есть чёткое понимание своей роли в гуманизации нашего общества, и есть для этого конкретные рецепции. Во многом они рождены совместной работой в Совете при Президенте по культуре и искусству, куда, собственно, стратегию мы свою и передаем официально.

Спасибо.

В.Путин: Большое спасибо, Михаил Борисович.

Справиться со строителями не только музейщиками не удаётся, никому. Справиться со строителями невозможно. Это не специальность и даже не национальность, это отдельное явление мировой культуры – строительное дело. Но всё равно нужно, конечно, выстраивать эту работу настолько эффективно, насколько это возможно.

Что касается неделимости музейных коллекций – согласен. Но, как правило, из того, что Вы сказали, из тех примеров, которые Вы сейчас упомянули, это всё‑таки региональный уровень. И конечно, я думаю, что у вас свободный доступ есть к нынешнему губернатору, исполняющему обязанности. Но я с ним тоже поговорю обязательно на эту тему.

А по поводу критериев качества работы музея, здесь министр присутствует, я попрошу его внимательно на это посмотреть, обсудить и доложить предложения, основанные на тех идеях, которые Михаил Борисович сейчас сформулировал.

Пожалуйста, Андрей Сергеевич Кончаловский.

А.Кончаловский: Спасибо, Владимир Владимирович.

Мне хотелось бы сказать по поводу важности закона, потому что внимание государства к проблемам культуры чрезвычайно важно. И важность ещё в том заключается, что, конечно, здесь очень много руководителей учреждений культуры сидит, и каждый из них, естественно, хочет сделать максимум, у некоторых желания превышают их возможности, поэтому, конечно, вопрос о финансировании поднимается практически всё время. И у меня такое ощущение, что немножко шероховато название – закон о культуре. Скорее идёт вопрос о финансировании учреждений культуры: театров, музеев.

Конечно, я тоже должен сказать одно слово о финансировании. Это касается финансирования Фонда кино. Фонд кино – это чрезвычайно важная организация, но мне кажется, что внимание к детскому кинематографу недостаточно. В Министерстве культуры есть отдельная статья, а в Фонде кино это не разделено. Я бы попросил сделать отдельно бюджет и внимание к такому вопросу, как кинематограф для детей. Это первое.

Второе. Я недостаточно, может быть, вчитался, но у меня такое впечатление, что в законе назначение директоров в учреждения культуры может производиться только с согласия творческих союзов. Может быть, я что‑то не понимаю, но мне кажется, что назначение директоров – это вопрос, собственно, финансирования участия государства в развитии национальной культуры. Мне кажется, творческие союзы к этому не должны иметь такого прямого отношения.

Третье. Очень часто мы путаемся в понятии, что такое культура. Это только искусство? Но тогда, если это искусство, почему литература не имеет отношения к Министерству культуры, а имеет отношение к Минцифру? Мне кажется, что есть недоработка, потому что вообще, в принципе культура – это не только искусство. Культура – это и как человек ест, и как вообще живёт: с утра он встаёт и идёт на работу – всё это культура, нечистый подъезд – опять говорим о культуре. Поэтому мне кажется, что культура – это система, иерархия поведения всех человеческих преимуществ, согласно которым он живёт. И здесь, мне кажется, очень важный момент, на который мало обращаем внимание, – вообще контент. Что такое контент, чему вообще все наши учреждения, мы должны учить?

Олдос Хаксли, английский философ, написал 40 лет назад, что Европа едет к пропасти на роллс-ройсе, а Россия – в трамвае. Сначала это выглядело как насмешка, а теперь это выглядит как, вообще, преимущество, потому что Россия в этом смысле от Европы отстаёт, слава богу. У нас уникальная в этом смысле культура, где театр имеет гораздо большее значение, чем в Европе. То есть у нас люди стоя аплодируют, у театральных подъездов стоят с конфетками. Мои итальянские коллеги часто, когда приезжают, не понимают, что такие зрители ещё есть.

Классическая музыка. Кто слушает классическую музыку на Западе? Такие серьёзные, финансово обеспеченные люди. У нас ещё есть эта потребность. У нас ещё читают. То есть, можно сказать, традиционное внимание к культуре у нас ещё настолько сильно, что нельзя этого потерять за интернетом, который лишает людей ориентиров. Всё изобилие в этом смысле не очень способствует развитию правильного представления об идеалах.

К сожалению, должен сказать о том, что у меня как у художника есть ощущение, что мне не хватает ориентира. Меня часто спрашивают: а вообще, что мы строим? Национальная идея в чём? Раньше, в дореволюционной России, была триада, потом был кодекс. И мне кажется, что необходимо, если уж есть Совет по культуре, вырабатывать – я без стыдливости скажу, что идеология необходима. Мне лично она необходима.

И ещё одно маленькое замечание, вернее, два. Я прожил в Америке десять лет. И должен вам сказать, что та цензура, которую я испытывал в Америке, несравнима с советской. Несравнима. Меня просили вырезать одно, другое, третье... Если бы я снимал фильм о войне, то Пентагон контролировал бы каждую сцену. Когда они говорят «нет», всё кончается.

Мало того, ни одна заграничная картина в Америке не выходит с дубляжом, это запрещено. Все зарубежные картины в Америке выходят только с субтитрами. Почему? Закрыли рынок, рынок закрыт для иностранных картин, потому что американцы читать не очень любят. И поэтому получается так, что мы открыты, сюда вваливается всё что хотите. Что ни говорите, свободный рынок – свободный, но это рынок не ценностей, это рынок идей, а не ценностей.

На мой взгляд, Франция, Китай и другие правильно делают, когда ограничивают возможность построить американского кинозрителя у нас. У нас американский кинозритель очень сильно развит. Я даже попросил, на своей последней картине написал, понимаете, надпись: «Пожалуйста, не приходите без попкорна». Я когда снимал американскую картину, мне продюсер говорил: «Погромче нельзя?». Я говорю: «Почему громче? Уже я глохну». Он говорит: «Они попкорны жуют». Понимаете? Поэтому мне кажется, что это очень большой вопрос, – вопрос контента в нашей культуре.

И последняя вещь. Вы позавчера выступали – я внимательно слушал – в Ярославле. Это, по‑моему, позавчера было, да. Говорили о театре. Так важно говорить о театре сегодня, и мне кажется, что было бы замечательно, если бы Год театра ознаменовался тем, чтобы была учреждена государственная премия по театру. Не нужно 18 премий. «Золотая маска» прекрасная, там 12 премий дают. Но государственная премия нужна для того – может быть, две-три, – чтобы дать людям молодым, которые работают в театрах по всех стране, ориентиры.

Потому что раньше, когда мы учились, у нас были ориентиры: Эйзенштейн, Пудовкин, с Тарковским мы смотрели Феллини, были имена, куда двигаться. Сегодня ориентир – Тарантино, завтра – Ларс фон Триер, послезавтра – другой. Молодые люди не знают, куда двигаться, плывут в океане: тут зажёгся маяк, там. И мне кажется, что абсолютно необходимо давать хотя бы наше представление о том, куда надо двигаться, чтобы удовлетворить российского зрителя, который заслуживает. Никогда у него нельзя отнять российскую традицию реалистического театра, нельзя это у него отнимать. Пускай меня считают консерватором, но я уже в том возрасте, когда я могу быть им.

Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо, Андрей Сергеевич. Как всегда, очень интересно, содержательно и предметно. Мы некоторые вещи пометили и постараемся их реализовать.

Спасибо большое.

Пожалуйста, Денис Леонидович.

Д.Мацуев: Спасибо, Владимир Владимирович.

Я бы хотел сказать несколько слов ещё об одном русском гении – это Сергей Васильевич Рахманинов. В 2023 году мы будем отмечать 150‑летие со дня рождения нашего великого гения. В связи с этим я хотел бы предложить провести 2023 год Годом музыки под знаком Рахманинова, потому что мы все прекрасно знаем, что наравне с Петром Ильичом Чайковским Сергей Васильевич является самым играемым русским композитором в мире. Я думаю, что в канун этого года нужно реанимировать конкурс Рахманинова, который был долгое время назад – его сейчас не существует, – причём расширить его до трёх специальностей, в которых был велик абсолютно одинаково Сергей Васильевич. Это не только пианисты, но и дирижёры, и композиторы, которые нам очень нужны. И не только нам, но и всему миру.

В связи с этим также хочется напомнить о великом абсолютно месте – имении «Сенар», о котором я уже говорил на одном из Советов. После смерти внука Рахманинова, Александра Борисовича, началась история, как бы помягче выразиться, «делёжки» этого уникального мемориала, он сохранён в первоначальном виде. Дележа вплоть до защёлок на форточках, не говоря уже о рояле, на котором мне посчастливилось играть, весь архив: и нотный, и фото, и записи, которые были. Насколько мне известно, цена имения «Сенар» сейчас значительно упала. Из‑за юридических, бюрократических препон, которые были, когда мы не сумели это сделать, я уверен, что ещё есть шанс, мы можем приобрести это имение, которое является абсолютно уникальным оазисом, где творил Сергей Васильевич в 30‑е годы, где были написаны Рапсодия на тему Паганини, «Корелли», «Симфонические танцы». Это может стать мемориалом, открытым для любых абсолютно любителей творчества нашего гения. Так и победители конкурса Рахманинова могут в качестве гран-при играть концерт в этом гениальном абсолютно месте.

И также я хотел бы ещё сказать несколько слов о том, что наконец‑то реанимированы в нашей стране фабрики пианино, к счастью. Ольга Юрьевна и Владимир Ростиславович мне сегодня говорили, что эта история развивается. Я пробовал пианино «Глинка», которое существует, замечательное пианино, которыми уже наши школы наконец‑то пополняются, новыми инструментами. Мы все прекрасно помним, на каких инструментах приходилось играть нашим детям: ещё допотопные пианино, для которых издать сложно было ноты. Но хотелось, чтобы это не останавливалось и развивалось, потому что у нас пять тысяч музыкальных школ.

Хорошо бы, чтобы финансирование было. Ольга Юрьевна мне сказала, что есть нацпроекты, которые финансируются. А то, что в Министерстве культуры, – это урезалось. Не хотелось, чтобы это урезалось, потому что мы все прекрасно понимаем, что ребёнок, который ходит в музыкальную школу, – вне зависимости от того, будет он музыкантом или нет, это идёт ему на пользу и на благо.

Спасибо большое.

В.Путин: Ольга Юрьевна подсказывает: это урезание, как Вы сказали, произошло не в самом бюджете Минкульта, а в бюджете в целом. Посмотрим ещё, порешаем.

Что касается мероприятий, связанных с именем Рахманинова, то нужно подумать, как это организовать. То, что нужно делать что‑то, это совершенно точно. Мы с Вами ещё посоветуемся, подумаем. Вы предлагаете 2020‑й?

Д.Мацуев: 2023‑й.

В.Путин: 2023 год.

Д.Мацуев: Время есть.

В.Путин: Обязательно нужно будет подумать над этим и отметить.

Спасибо большое.

Запашный Эдгард Вальтерович, пожалуйста.

Извините, ради бога.

По поводу покупки «Сенара». Я уже просил некоторых коллег и даже знакомых своих, они столкнулись... Это было года два назад, по‑моему.

Д.Мацуев: Четыре.

В.Путин: Четыре, может быть, уже. Столкнулись практически с невозможностью договориться ни с кем. Если сейчас ситуация поменялась, давайте вернёмся к этому.

Д.Мацуев: Спасибо.

В.Путин: Извините, пожалуйста.

Э.Запашный: Как говорится, Вам можно всё.

Владимир Владимирович, я являюсь представителем такого искусства, к которому есть некое стереотипное отношение. Нас очень часто не замечают, однако для всех хочу отметить, что в этом году цирковое искусство по всей стране посетило почти 10 миллионов наших с вами граждан. А в указе Президента Российской Федерации «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года», пункт 12, где говорится о культуре, слово «цирк» в принципе не обозначается. И в законе о культуре даже нет определения, что такое цирк в принципе, поэтому я не удивляюсь тому, что многие к нам относятся очень часто несерьёзно.

Я бы очень хотел, чтобы Вы обратили внимание на ряд пунктов, которые имеют прямое отношение даже не только к цирку, а в целом. Я с Николаем Цискаридзе перед нашим заседанием разговаривал, например, о том, что на культуру не распространяется контрактная система. Мы очень часто являемся просто поставщиком кадров в мир. На протяжении многих лет наши учреждения – это и опера, и балет, естественно, и цирк – воспитывают за государственный счёт очень сильные кадры, а потом по трудовому законодательству в течение двух недель должны просто-напросто подписывать документ об увольнении. И эти люди очень часто сразу же уезжают в другие учреждения, в данном случае канадцы перекупают наших с вами соотечественников, другие учреждения мировой культуры, которые видят, насколько хорошо мы умеем воспитывать молодёжь. Я считаю, что можно ввести практику спорта, где подписываются контракты и есть обязательства перед клубом, в данном случае – перед учреждением культуры. А в случае того, если нашими кадрами кто‑то заинтересуется, пожалуйста, перекупайте у нас этих мастеров и тем самым возвращайте государственные дивиденды, которые были вложены.

Точно так же – пока никто из моих коллег не сказал – на сегодняшний день, я считаю, очень негативно на нас влияет 223‑й Федеральный закон, который мешает деятельности предприятий культуры. С ним действительно очень сложно работать, и он создаёт серьёзные трудности.

Концепция развития циркового дела, которая некогда была подписана, до 2020 года на сегодняшний день невыполнима. Дело в том, что в связи с изменившимися условиями за прошедший период, я считаю, что нужно менять и сроки исполнения этой концепции, и некоторые пункты. Самое главное, что концепция подразумевает под собой лишение государственных фактически дотаций, выход на полную самоокупаемость. Честно говоря, меня это немножко удивляет, потому что никто никогда не ставит таких задач, например, перед тем же театральным сообществом, а цирк почему‑то вдруг решили сделать хотя бы бесприбыльным, а в дальнейшем заставить работать. Я не понимаю, честно говоря, как это можно сделать. У нас есть небольшое количество цирков, которые могут быть коммерчески прибыльными, я являюсь как раз представителем такого цирка, потому что он находится в Москве. Точно такой же цирк даёт прибыль в Санкт-Петербурге, но в регионах это практически невозможно. И я бы хотел, наоборот, попросить увеличить эти субсидии, которые должны выделяться на цирк, для компании «Росгосцирк».

При всём при этом я хочу отметить, что личной заинтересованности в этом нет, потому что Большой московский цирк не входит в структуру компании «Росгосцирк», мы отдельное унитарное предприятие. Но знаю, насколько тяжело нашим коллегам. У них больше 40 площадок по всей нашей стране. Многие цирки построены в 60–70‑х годах, они требуют капитальной реконструкции, капитальных ремонтов. Многие цирки, например, как в Архангельске, не работают уже несколько десятилетий, и, к сожалению, наши с вами граждане лишены возможности наслаждаться этим искусством.

Также цирк наряду с балетом и оперой всегда является прорывным искусством и разговаривает со зрителем международным языком. Канадцы вовремя поймали это, и канадское правительство, руководство города Монреаль создало все необходимые условия для канадского «Цирк дю Солей», который в кратчайшие сроки стал популярным во всём мире и на сегодняшний день выполняет главную задачу – создание положительного имиджа страны.

Наша же международная деятельность со времён Советского Союза практически сошла на нет. И я считаю, что мы должны иметь возможность государственной поддержки и финансовой, для того чтобы в какой‑то период времени опять возобновить международную деятельность, чтобы мы точно так же, наряду с канадцами, поднимали свой флаг во всех государствах, пропагандировали российскую культуру и тем самым меняли отношение к нашей стране. Это небольшие деньги, но в большей степени нам нужно внимание.

Простите меня, что я подвергаю критике моих канадских коллег, кто‑то может в этом заметить борьбу за рынок или ещё что‑то, это абсолютно не так. У нас сложилась проблема. Я помню прекрасно, как к Вам обращался бывший губернатор Ткачёв перед Олимпийскими играми. На Ваш вопрос «что мы будем делать с некоторыми олимпийскими объектами?» он сказал: передадим канадцам, «Цирку дю Солей». На тот момент Вы уверенно сказали: нет, такого не произойдёт, будем развивать российский спорт. И я с Вами абсолютно солидарен. Но они на этом не останавливаются.

Например, уже господин Гуцериев анонсировал, что в 2019 году в Сколково будет открыта стационарная площадка канадского цирка. Я считаю, что это неприемлемо, неправильно. Никто не мешает им приезжать сюда с временными гастролями, они уже больше 10 лет сюда ездят, но это точно негативно скажется не только на российском цирке, но и на российском спорте в том числе. Я могу Вам передать письма, подписанные и Ильей Авербухом, который прекрасно осознаёт эту проблему. Мы знаем, что на постоянной основе кадры – как спортивные, так и нашей культуры – переманиваются в этот цирк, а при строительстве стационара, такой базы, они ещё и школу здесь свою откроют.

При всём при этом я даже примерно не помню, чтобы хоть раз был создан прецедент, например, по открытию чего‑то русского, например, в том же Монреале: Большого московского цирка или Большого театра, филиала музея Эрмитаж. Нас туда не пустят. Скажут: приехали, отработали, спасибо, домой. А мы здесь во времена, когда Канада очень активно вводит против нас санкции, вдруг почему‑то становимся гостеприимными. Моё убеждение, что инвестиции, которые сейчас господин Гуцериев собирается вкладывать и уже вложил, были бы более полезными для нашего, российского, искусства. И я говорю даже не только про цирк.

В завершение я бы хотел Вам сказать, что до сих пор не выполнено Ваше поручение – капитальная реконструкция Большого московского государственного цирка, несмотря на то что прошло достаточно много времени, и мы даже уже поменяли форму собственника. Мы сейчас являемся подведомственной организацией мэрии Москвы, уже год. К сожалению, ничего не двигается, не двигается в эту сторону, а мы даже не можем соответствовать, например, той же «Доступной среде». Мы не можем, в буквальном смысле слова, принимать у себя инвалидов. И этот вопрос всегда у нас очень остро стоит, и это я только поверхностно сейчас говорю.

Владимир Владимирович, в 1919 году Владимир Ильич Ленин подписал декрет «Об объединении театрального дела», где в пункте 23 он как раз отметил цирк, и в следующем году мы будем праздновать столетие нашего, российского цирка. Я вижу, что Вы постоянно себе что‑то записываете. Вы можете записать: нужно сходить в цирк. И в 2020 году мы Вас ждём в Большом московском цирке. В 2019‑м, простите, на столетие.

Большое Вам спасибо.

В.Путин: Не поверите, как раз и записал. (Смех.)

Но записал ещё и фамилию Кобзон. Иосиф Давыдович меня многократно приглашал вместе с ним сходить в цирк, но, к сожалению, его уже нет. Но я ему обещал, что сделаю это. Так что посмотрим, когда это будет удобнее. Сделаю обязательно.

Теперь по поводу того, что Вы говорили, по существу. Полная окупаемость цирков, особенно в регионах, конечно, нереалистична на сегодняшний день. Хотя коммерческая составляющая в работе цирка очень большая, как Вы знаете, и там очень много вопросов, которые подлежат рассмотрению, более тщательному решению. Помещение есть, какое‑то оборудование есть, трупп нет ни в одном цирке, они все перемещаются из одного учреждения в другое. Наверное, это хорошо, потому что всё время программы обновляются, но есть и в этой связи какие‑то сложности и проблемы. Короче, с этим нужно как следует разбираться. В основном все цирки сейчас у нас региональные, а не федеральные.

Э.Запашный: Простите, пожалуйста, я Вас тоже перебью. Наоборот, как раз они в большей степени являются федеральными.

В.Путин: Федеральными?

Э.Запашный: Да, объединены в одну структуру – в компанию «Росгосцирк», и небольшое количество находится под регионами. И как раз я не вижу смысла в раздаче в регионы, мы потеряем систему, о которой Вы только что сказали, когда будет смена и обновление программ.

В.Путин: Но многие регионы обращаются с такими просьбами, в том числе в Краснодаре, как Вы сейчас заметили, Ткачёв тогда ещё просил, и многие другие обращаются с просьбой передать в региональную собственность, с тем чтобы иметь возможность их поддерживать. Я думаю, что легче разрешить их поддерживать, чем передавать. Здесь есть сложности, действительно, Вы правы, нужно внимательнее к этому отнестись.

И, наконец, правовое регулирование трудовых отношений – с этим нужно отдельно разбираться, отдельно нужно поговорить. Я попрошу министерство, Владимир Ростиславович, надо посмотреть на это внимательнее. Трудовые отношения – это крайне важная сфера, это так же, как в спорте, в некоторых других видах деятельности. Вечно держать невозможно, у нас всё‑таки свободное государство. Если человек хочет куда‑то уехать, заняться другим видом деятельности, мы живём не в рабовладельческом строе и даже не в советском, где всех держали. Нужно создавать условия, стремиться создать условия, чтобы люди были заинтересованы работать там, где они живут. Но регламентация должна быть, точно совершенно. Надо над этим подумать.

Ну и, наконец, «Дю Солей» на постоянной основе – это то же самое, о чём говорил Андрей Сергеевич. По сути, это борьба за рынок, это правда. И распахивать ворота уж так совсем – не знаю... Конечно, зритель хочет посмотреть. Но я, скорее, на Вашей стороне. Посмотреть – это одно, а давать им здесь развиваться на нашей почве, на нашей базе – это совсем другая история. Моя позиция очень близка к Вашей, с этим отдельно разберёмся.

Я тоже прошу, Владимир Ростиславович, пометьте для себя, потом поговорим.

Спасибо.

Артём Геннадьевич Демидов, пожалуйста.

А.Демидов: Здравствуйте, уважаемый Владимир Владимирович! Здравствуйте, уважаемые коллеги!

Мы проводим наше заседание в стенах Константиновского дворца, и это, конечно, показатель большого, внимательного отношения Правительства к сохранению историко-культурного наследия. Очень много делается сейчас, очень много сделано, но по‑прежнему в этой сфере существует большое количество проблем. По нашим данным, в зоне риска сегодня находится до четверти историко-культурного наследия, которое стоит в реестре.

И не могу не упомянуть большую утрату этого года: сгорела Успенская церковь в Кондопоге, Республике Карелия. Это уникальный деревянный храм. Ближайший прецедент был на включение в список культурного наследия ЮНЕСКО. Мы посчитали, что за последние 25 лет утрачено более 45 уникальных памятников в огне. Все они не были обеспечены необходимыми системами наблюдения и пожаротушения.

К сожалению, мы теряем наследие не только в отдалённых территориях, малонаселенных территориях Русского Севера, но и в наших городах. Вы упомянули про строительный блок, которому очень сложно противостоять. Вы знаете, я не буду перечислять, это на самом деле происходит очень часто: сносы исторических домов. Я отмечу один признак всех этих действий. Признак заключается в том, что никто не несёт ответственность в результате ни за умышленное действие, ни за халатность, а ведь у нас самое строгое, и я это ответственно говорю, в Европе законодательство об охране культурного наследия. У нас есть уголовная статья, статья в Уголовном кодексе, многомиллионные штрафы, есть даже механизм изъятия памятника у собственника, изъятие земельного участка в случае, если собственником снесён памятник. Примеры такой ответственности сегодня практически отсутствуют. Мне кажется, что это как бы умаляет значение этих норм и несёт определённую угрозу правопорядку просто.

Почему так происходит? Потому что в 2008 году большая часть федеральных полномочий в сфере охраны наследия были переданы в регионы. Прошло десять лет, я думаю, мы можем говорить о каких‑то результатах, мы их видим. У Министерства культуры России сегодня критически мало федеральных полномочий. Город федерального значения, историческое поселение – это Томск. Документация на этот город заказывается городской администрацией. Это историческое поселение, Томск, занимает несколько процентов от территории самого, большого Томска, но администрация города планирует его уменьшить ещё в несколько раз. Все федеральные эксперты, даже совет при губернаторе Томской области категорически против, но город отстаивает эту позицию по одной простой причине: они, вероятно, руководствуются сиюминутными какими‑то, тактическими соображениями – разрешить высотную застройку в городе, как‑то проще решить те проблемы насущные, которые их беспокоят. Но если Томск – это город федерального, общенационального значения, то, вероятно, здесь должна быть возможность у Министерства культуры, у федеральных властей в это вмешаться.

Обратная ситуация – город Боровск. Мы тоже слышали в последнее время очень много оттуда тревожных вестей. Здесь, наоборот, Министерство культуры разрабатывает проект исторического поселения, а глава города уже торопится побыстрее снести эти, как им кажется, ветхие дома, пока Министерство культуры ещё не издало соответствующий приказ. Мне кажется, что это тоже не вполне правильно. У меня есть на этот счёт обращение, я хотел бы Вам его передать.

Конечно, Владимир Владимирович, регионы заботятся о сохранении культурного наследия. Но мы также понимаем, что во всем комплексе социально-экономических задач, про строительный бизнес скажу, некоторым вопросам не уделяется то внимание, которое может быть уделено только со стороны федеральных структур.

И у меня есть ещё второе к Вам письмо, которое я хочу передать, оно касается сохранности двух кварталов города Королёва. Его подписали основатели нашей ракетно-космической отрасли. Здесь и Бармин Игорь Владимирович, и Ковалёнок, дважды Герой Советского Союза, Олег Николаевич Шишкин, Джанибеков. Оно касается вполне конкретной проблемы – сохранности двух кварталов. Я бы тоже хотел Вам его передать.

Но каковы системные решения могли бы здесь быть? Нам кажется, и это позиция сообщества, что на федеральном уровне необходимо вернуть структуру, которая была бы наделена специальным полномочием по сохранению наследия. Раньше она называлась Росохранкультура. Мы давали эти предложения в конце 2015 года, но уже эти летом Владимир Ростиславович Мединский такие предложения направил в Правительство. На наш взгляд, это созревшее решение, это очень важно, тем более что как раз в регионах, о которых я говорю, федеральным законом предусмотрено создание таких специальных органов. Росохранкультура, агентство, должно было бы заниматься полным циклом задач: начиная от мониторинга современного состояния, заканчивая сложными вопросами реализации госпрограммы сохранения памятников деревянного зодчества, поддержки реставрационного образования, которое сегодня находится в критическом состоянии, как среднего, так и высшего, и сферой научной реставрации.

И второе предложение уже касается регионов. Сегодня прозвучало от библиотечного сообщества, но ведь в этих критериях нет и критерия о сохранности культурного наследия. То есть мы передали все федеральные полномочия в регионы, а с регионов даже об этом не спрашиваем. Там есть такой пункт 20, он звучит: «Удовлетворенность граждан учреждениями культуры». Мне кажется, в этот пункт не вмещаются все те проблемы, которыми сегодня люди реально очень озабочены на местах.

Знаете, если бы какой‑то рейтинг существовал регионов, я бы отметил, что в последние два года колоссальная работа проведена в Рязанской области, правительством Рязанской области по Вашему поручению по сохранности есенинской Руси. Это тот самый высокий берег Оки и русские просторы, которые во многом вдохновили нашего великого поэта. Дело в том, что в 2013–2016 годах, я знаю, Вы знаете эту проблему, были протоптаны дорожки, и многие участки были незаконным образом переведены из федеральных земель охранного статуса в земли поселений. Появились трёхметровые заборы на высоком берегу Оки, коттеджи. Это не просто вызывает возмущение у федеральных экспертов, у общественности, но и у местных жителей. И за эти два года лично губернатором, вице-губернатором, его командой, государственной инспекцией и подразделением нашей общественной организации проведена очень большая работа по сбору этого материала. Сегодня он направлен в правоохранительные органы, в Следственный комитет, в прокуратуру. Я бы просил поддержать, учитывая то, что я сказал выше про то, как у нас редко доходит до реальной ответственности.

И в конце хочу сказать Вам огромное спасибо за Вашу личную поддержку деятельности волонтёров в сфере сохранения наследия. Владимир Владимирович, в последние годы это такой глоток свежего воздуха, наверное, я так скажу. В нашей сфере это очень серьёзный импульс, в этом очень большой потенциал, особенно в этот Год волонтёра. Добровольцы присоединялись и к археологическим раскопкам, и к работам по сохранению городской среды, городских деталей, мы очень активно работали в рамках международного обмена. Сегодня в национальном проекте «Культура» тематика добровольчества в сфере культуры и культурного наследия получила своё отдельное направление. И мы бы очень просили, нам кажется, очень важно скоординировать усилия, использовать все те ресурсы, которые в Год волонтёра в стране были созданы, всю инфраструктуру поддержки добровольчества, чтобы волонтёры культуры получили соответствующую поддержку.

Возвращаясь к Константиновскому дворцу, я не могу не вспомнить: в нашей организации есть история, как активисты передали Вам когда‑то, в 2000 году, письмо-просьбу, и это произошло. Поэтому мы всегда очень внимательно относимся к заседаниям Совета, к поручениям, которые здесь происходят, с большой надеждой на действительно практический результат.

Спасибо Вам большое за внимание.

В.Путин: Спасибо.

Да, действительно, люди, которые были озабочены судьбой этого дворца, на улице прямо передали мне перед зданием Мариинского театра эту записку, она у меня месяца три пролежала в Кремле, потом всё‑таки я к ней вернулся, и вот мы его возродили, слава богу. Им, конечно, спасибо большое за то, что они думали об этом, у них сердце болело за это. Это их заслуга прежде всего.

Что касается создания отдельного органа надзора, наверное, можно подумать, хотя мы сейчас идём по пути различных сокращений, тем не менее давайте вернёмся ещё. Ольга Юрьевна доложит мне потом отдельно.

Самая-то главная проблема, которую Вы подняли, – это проблема того, как в регионах Российской Федерации идёт работа по сохранению объектов культурного наследия. Действительно, десять лет тому назад мы значительную часть полномочий в этой сфере передали в регионы по настоятельным просьбам регионов. Они ссылались на то, что из Москвы всего не видно, не уследить, очень много объектов материальной культуры разрушается, а они, регионы, в соответствии с действующим законом даже не могут отфинансировать их восстановление, поскольку это и полномочия у Федерации, и собственность Федерации. И тогда после очень долгих споров всё‑таки значительная часть полномочий была передана в регионы и довольно большой объём этих объектов. Давайте ещё раз проанализируем, как это всё работает. Действительно, времени прошло много, десять лет, и, если нужно, внесём какие‑то коррективы. Уж точно совершенно Вы правы в том, что если мы передали и полномочия, и собственность, то мы и вполне имеем право спросить, а более того, даже где это исполняется недолжным образом, эти полномочия можно изъять. Давайте подумаем на эту тему.

Спасибо большое.

Владимир Сергеевич Малышев, пожалуйста.

В.Малышев: Уважаемый Владимир Владимирович!

Прежде всего позвольте Вас поблагодарить за указ об увековечении памяти Станислава Сергеевича Говорухина от нас, вгиковцев. Прошло полгода, и мы встречались вчера с вдовой, посидели, повспоминали. И она, узнав, что я буду здесь, просила Вас поблагодарить и за внимательное отношение при жизни, и за память. Обсуждали, конечно, пункты указа. Там есть водружение мемориальной доски. От неё такое пожелание – на ВГИКе её водрузить, откуда начинал свой путь Станислав Сергеевич, он не расставался со ВГИКом всю жизнь. Это уж как будет решено, я просто передаю.

По Вашему указу о столетии ВГИКа, который уже действует целый год, мы проводим различные мероприятия в стране и за рубежом, в том числе побывали в странах СНГ: Армении, Казахстане, Узбекистане, Кыргызстане. И только что вернулись из Минска, где проводили Дни ВГИКа. Это и мастер-классы, и наши студенты выступали, и встречались с нашими выпускниками. Сейчас к нам идут обращения, министр культуры Узбекистана, министр культуры Кыргызстана только что был, Азербайджана – все хотят учиться во ВГИКе или создавать филиалы. То есть заинтересованность есть в нашем творческом кинообразовании.

Но что резануло на встречах с выпускниками разных лет от моих ровесников и моложе? Мы общаемся, обнимаемся и разговариваем по‑русски. Мы‑то по‑русски разговариваем, а молодые наши студенты – в Узбекистане были – уже по‑английски друг с другом. Я вспоминаю, как мы учились, и были целевые наборы тогда из республик, жили в одном общежитии, учились вместе, один хлеб кушали и запивали даже чем‑то. Мы всю жизнь прошли, любые были политические изменения, а мы прошли и до сих пор как одна семья. У нас тоже учатся по целевому набору единицы, они в основном отучатся и даже хотят в Москве остаться. Может быть, имело бы смысл вернуться в творческих вузах ведущих к целевым наборам? Допустим, это 100–200 человек на все вузы. И в принципе можно попробовать это сделать бесплатно. Это, наверное, не такая большая сумма, но она окупится многократно. Если вернутся целыми наборами к себе в страны, это будет гарантия, что там наряду с национальными спектаклями будет идти и российская классика и на русском языке. И эти люди, которые отучатся у нас, на 30–40 лет, мягко говоря, будут агентами влияния. Хочется не потерять эти традиции.

В.Путин: Это очень близко моему сердцу, поэтому точно будет поддержано.

В.Малышев: Поэтому, Владимир Владимирович, может быть, как‑то Минфин может нам помочь в этой истории, а мы готовы со своей стороны.

Год назад на встрече с Вами я от всех вгиковцев приглашал Вас на столетие ВГИКа осенью 2019 года. Вы тогда сказали: рановато, выборы ещё впереди. Но сейчас вгиковцы – и Андрей Сергеевич, и Карен Георгиевич, и Фёдор Сергеевич, и Александр Константинович, и Сергей Валентинович, – тоже агенты влияния ВГИКа, и мы повторяем: теперь ничто не мешает, и мы очень надеемся, что Вы найдёте время посетить ВГИК во время столетия.

В.Путин: Спасибо большое.

По поводу памятной доски, если уже, Владимир Сергеевич, Вы ставите этот вопрос, то, безусловно, мы это исполним. Я считаю, что абсолютно справедливо, мы обязательно сделаем это.

По целевому набору Вы тоже правы. У нас во многих вузах есть такие студенты, обучающиеся за счёт российского федерального бюджета и в военных вузах, и в общегражданских вузах, а в творческих тем более. Вы абсолютно правы, это касается важной подготовки русистов, это касается создания курсов и школ в республиках бывшего Советского Союза, это касается набора наших учителей, которые могли бы там работать. Мы сейчас сделаем так в некоторых странах, в том числе, скажем, в Таджикистане. А наборы в творческие вузы точно совершенно – хоть немножко, но надо это сделать. Это, конечно, прямые расходы федерального бюджета, я с Минфином поговорю.

Спасибо большое.

Мария Игоревна Букова, пожалуйста.

М.Букова: Здравствуйте, уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Это, конечно, большая ответственность и большой почёт представлять край, который является центром России, соединяет Европу и Азию. Тем более крупнейший музей Красноярского края буквально вчера был номинирован на звание лучшего европейского музея 2019 года. Но я сегодня буду говорить от лица двух сообществ. Первое сообщество – это государственное музейное – я являюсь руководителем музея регионального уровня в Красноярске. И одновременно от лица сообщества современного искусства – это художники, кураторы и галеристы.

И в последнее время сложилась довольно интересная тенденция – это интерес регионов прежде всего к самим себе, когда создаются огромные выставочные проекты по поиску идентичности территориальной либо по изучению местного героя, местного характера. Мы все знаем про «Бажов‑фест» в Екатеринбурге. Недавно прогремел по всей России проект «НеМосква» – это поезд, который проехал от Москвы до Хабаровска.

С другой стороны, регионы начинают интересоваться тем, что происходит у соседей. И за последние несколько лет можно говорить о том, что сложился ряд художественных институций, которые за 30–40 лет собрали очень хорошую коллекцию современного искусства и сегодня начинают её изучать. Тоже такие примеры есть и в Екатеринбурге – создание передвижных выставок, и Фонд Василия Шукшина недавно поддержал проект создания передвижной выставки, посвящённой юбилею знаменитого писателя.

Но проблема, наверное, существует прежде всего в том, что поддержка таких передвижных проектов между регионами осуществляется довольно стихийно. И это либо фонды, которые позволяют возить эти проекты между городами, либо это спонсоры, но это совершенно неконтролируемая и неудобная ситуация. Буквально у меня неделю назад сорвался проект выставки в Екатеринбурге, спонсор потерялся.

Поэтому первое предложение, которое я хотела бы озвучить, которое актуально и для музеев, сложивших, скопивших, сохранивших и начинающих изучать коллекцию актуального современного искусства последних 30–40 лет, и для региональных художников и кураторов, – это создание федеральной программы поддержки передвижных выставочных проектов, которые позволяют регионам прежде всего знакомиться с коллекцией друг друга. Конечно, есть практика, когда к нам привозят свои коллекции Москва и Петербург, но, я повторяю, регионы начинают интересоваться местным, коренным, компонентой местной, региональной.

Второй тезис касается также регионов. И сегодня, несмотря на то, что есть региональные выставочные проекты и есть интерес к коллекциям, молодые художники, которые проживают в регионах, не чувствуют поддержки от государства. То есть, с одной стороны, они заинтересованы изучать наследие своего региона, изучать идентичность, с другой стороны, их не поддерживают. А поддержка может осуществляться на уровне двух вариантов развития событий, двух решений.

Первое решение – это государственная программа закупки произведений современного искусства в фонд региональных музеев. Я благодарна Союзу музеев, потому что я увидела в предлагаемой Стратегии развития музеев до 2030 года комплектование музеев работами современных художников.

С другой стороны, это создание так называемых мастерских или арт‑резиденций для художников. Мы в Красноярске имеем большой опыт, который подтверждает, что приезд автора российского, зарубежного уровня консолидирует местное художественное сообщество: они начинают знакомиться друг с другом, с одной стороны; с другой стороны, это какой‑то в положительном смысле слова безумный ресурс для изучения региона. И эти резиденции сегодня тоже создаются стихийно. Они есть в Норильске, они есть на постоянной основе во Владивостоке, но там они поддерживаются частным лицом, и судьба их сегодня одна, а завтра другая, и стихийно они существуют в Самарской области, в Екатеринбурге и в Красноярске.

Мне кажется важным поддерживать, именно направляя эту составляющую с арт‑резиденциями. Потому что, когда мы говорим региональным современным авторам о том, что они существуют и государство держит их в поле своего видения, это повышает уровень заинтересованности авторов оставаться на местах, с одной стороны, а с другой стороны, это говорит о профессиональном и ответственном подходе по развитию региона и территории.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо. Спасибо большое.

Мы, к сожалению, должны будем сейчас заканчивать, потому что нужно и мне, и некоторым присутствующим здесь коллегам перебраться вовремя в филармонию, где начинается концерт по случаю 80‑летия Темирканова Юрия Хатуевича.

Но я бы попросил два завершающих сделать выступления – это Владимир Львович Машков и затем Валентина Юрьевна Музычук. Я попрошу коротко.

Те коллеги, которые не успели выступить, – мне бы очень хотелось всё‑таки, чтобы ваше мнение или предложения мы могли бы учесть в дальнейшей работе. Поэтому я попрошу Владимира Ильича Толстого – я ему передам, здесь немного осталось, но всё‑таки 8–10 коллег, которые хотели высказаться, – чтобы Владимир Ильич переговорил, и мы могли бы это учесть и в сегодняшнем нашем документе, который будет мною подписан, и потом в дальнейшей работе по подготовке самой концепции. И закона, кстати говоря.

Пожалуйста, Владимир Львович.

В.Машков: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые друзья!

Во-первых, огромное спасибо, Владимир Владимирович, Вам за Год кино, который прошёл, мне кажется, удивительно – такие результаты, которые потрясли и нас самих, но всё это благодаря зрителю, наверное, правильные были приняты решения, – за Год волонтёра, в котором наши творческие сообщества принимали огромное участие, и предстоящий Год театра, в котором непосредственно мы здесь, большинство, принимаем тоже живейшее участие.

Вы сказали про гранты, что они не решают ничего, но огромное спасибо за грант Новокузнецкому театру. Сейчас, буквально через три дня, будет премьера, где будут заняты и актёры театров кукол, и актёры драматические, и волонтёры, и дети, как мы их называем, с ограниченными возможностями, но безграничными способностями. Поэтому здесь, мне кажется, и городские власти будут принимать участие непосредственно в том числе и в постановке, они сами проедутся и на инвалидных колясках, и поймут, что это такое. Это очень важно. Поэтому огромное спасибо.

Я буквально поделюсь двумя такими наблюдениями. Простите, я процитирую, актёры иногда говорят не свои слова, то есть в основном не свои слова, с которыми могут быть согласны, или это их задачи. Я процитирую Вас, простите, Владимир Владимирович: «Нам нужны прорывы во всех сферах жизни. Глубоко убеждён, такой рывок способно обеспечить только свободное общество, которое воспринимает всё новое, всё передовое и отторгает несправедливость, косность, дремучее хранительство и бюрократическую мертвечину – всё то, что сковывает людей, мешает им в полной мере раскрыться, реализовать себя, свои таланты, а значит, и ограничивает устремлённость в будущее всей нашей страны».

И дальше, так как Год театра, в подтверждение фразы, – важнейшая фраза Константина Сергеевича Станиславского, который сказал: «Ошибка думать, что свобода художника в том, что он делает то, что ему хочется. Это свобода самодура. Кто свободнее всех? Тот, кто завоевал себе независимость, так как она всегда завоёвывается, а не даётся. Подаренная независимость не даёт ещё свободы, так как эту независимость очень скоро утрачиваешь. Тот, кто сам освободился, тот, кто не нуждается в чужой помощи, тот, кто всё знает, во всём самостоятелен, ибо располагает своим мнением, кто богат средствами для борьбы с постоянно встречающимися препятствиями и противоречиями, тот действительно свободен». А свобода, как мне кажется, и эстетическое чувство, чувство восприятия рождается в юности, в детстве самом раннем.

И вот выдержка из закона о культуре. «Закон о культуре регулирует отношения, возникающие в процессе осуществления различных видов культурной деятельности в области культурного наследия, литературы, театрального, музыкального, изобразительного, циркового – Эдгард, есть – искусства, архитектуры, градостроительства, садово-паркового искусства, дизайна, кинематографии, фотоискусства, индустрии ремёсел, культурного досуга, народного художественного творчества, фольклора, нематериального культурного наследия, музейного, библиотечного дела, эстетического воспитания, художественного образования и педагогической деятельности». Я обратил внимание, что, мне кажется, может быть, посмотреть, что начаться всё должно с эстетического образования и воспитания, с педагогической деятельности.

У меня сейчас так получилось, что я продолжаю дело учителя своего Олега Павловича Табакова, и он создал невероятный холдинг, в котором театральная школа, куда принимаются одарённые ребята со всей страны на полном государственном обеспечении, есть театр-студия, в который, как просил Станиславский, «школа на ходу», чтобы сразу же ребята входили в театр и понимали, это их вид деятельности или нет. Мне кажется, вот откуда надо начинать, чтобы дойти до культурного наследия, литературы. Без эстетического образования и педагогической деятельности будет сейчас беда.

В Вашем же предложении было, Вы знаете, что непосредственно речь идёт о подготовке кадров для сферы культуры, о том, что общие нормативы, установленные для системы образования, не учитывают специфику работы творческих учебных заведений. Я столкнулся с этим в школе Табакова. Это, безусловно, нужно решать и, может быть, отработать в рамках межведомственной комиссии Минкультуры, Министерства просвещения, так как они занимаются школьным и средним образованием, Министерства науки и высшего образования, разработать особые условия обучения, специальные учебные программы для творческих профессий. У творческих учебных заведений должна быть возможность перейти на такие нормативы через законный, понятный и прозрачный механизм. Вот, собственно, вкратце, что бы хотел заметить.

В.Путин: Спасибо. Позанимаемся. Вы правы, и надо подумать так, чтобы не было излишней забюрокраченности в этом процессе, о котором Вы сказали в завершение.

Валентина Юрьевна, Вы написали: две-три минуты. Можно две?

В.Музычук: Да.

В.Путин: Спасибо.

В.Музычук: Уважаемый Владимир Владимирович, спасибо Вам большое, что Вы мне предоставили слово.

Уважаемые коллеги, я представляю самую малочисленную категорию научных работников, которые занимаются изучением проблем сферы культуры. Для меня большая честь войти в состав президентского Совета по культуре. Я это расцениваю прежде всего как признание научно-исследовательского труда и, что не менее важно, как признание экспертной деятельности Российской академии наук, востребованность этой экспертной деятельности в профессиональном сообществе в сфере культуры, так как в Российской академии наук я служу уже в течение 20 лет и занимаюсь профессионально экономикой культуры.

Я хотела бы здесь поддержать тему именно нового федерального закона о культуре. Предпринималось за последнее время уже несколько попыток написания и подготовки этого закона. И, честно говоря, недавно в Администрации Президента прошло обсуждение концепции нового федерального закона о культуре. Владимир Владимирович, очень важно зафиксировать в новом законе о культуре специфику культурной деятельности, потому что получается, что сейчас сфера культуры регулируется ровно так, как и весь бюджетный сектор. И поэтому к музею, к библиотеке, к театру, к клубу предъявляются те же самые требованию, что к отделению полиции или к собесу. Но здесь есть своя специфика. И, конечно, было бы огромной удачей, если бы в новом законе о культуре эта специфика была бы учтена. Это первое.

И второй момент тоже связан с законом о культуре и касается прежде всего тех инициатив, которые Вами же были утверждены в Основах государственной культурной политики в 2014 году. Ведь Вы говорили и о координационном органе, Вы говорили о российском фонде культурного развития. И профессиональное сообщество, конечно, очень ждёт, что те решения, которые были Вами одобрены в 2014 году, смогут законодательно найти своё воплощение в новом законе о культуре и появиться действительно в институциональном поле нашей культурной деятельности.

Спасибо Вам огромное, что предоставили мне слово.

В.Путин: Спасибо.

Вы уже сказали, что в Администрации, да и в Правительстве активно занимаются подготовкой закона о культуре. Это сложный документ и сложный процесс, вообще подготовка любого законодательного акта, который призван – любой закон призван – регулировать отношения людей между собой в той или другой сфере.

В сфере культуры, конечно, очень сложно и предмет сам определить, очертить, и здесь уже, вот видите, Владимир Львович предлагает некоторые вещи поставить вперёд и обозначить их важность таким образом. Сложный процесс, но нужный. И я надеюсь, что Владимиру Ильичу к марту следующего года удастся согласовать все параметры этого закона, имея в виду, безусловно, и ваши предложения, потому что он как раз сейчас по моей просьбе занимается тем, что старается обобщить все предложения людей, которые в этой сфере работают. И, безусловно, сфера культуры имеет свою специфику. Но у меня вопрос: Вы собес и полицию сознательно поставили в один ряд или случайно получилось?

В.Музычук: Я очень уважительно отношусь к этим органам власти, безусловно. Но просто, мне кажется, они регулироваться должны... театр, музей и библиотека требуют иного регулирования.

Спасибо.

В.Путин: Это правда. Каждый из них, правда, имеет свою специфику, это очевидно. Это шутка, конечно.

А вас без всяких шуток хочу поблагодарить за совместную работу вообще и за сегодняшнюю работу. Ещё раз прошу Владимира Ильича проработать с коллегами, с теми, кому не удалось выступить, прошу у вас извинения за это. Но мы обязательно учтём ваши замечания настолько, насколько это будет возможно. И при подготовке концепции, и при подготовке закона.

Спасибо большое.

Фото: Генеральный директор Государственного Эрмитажа, президент Союза музеев России Михаил Пиотровский (слева) и дирижёр Владимир Спиваков перед началом заседания Совета по культуре и искусству.