«Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация.
А высшая идея на земле лишь одна, и именно – идея о бессмертии души человеческой...».
Ф.М. Достоевский
Предки Федора Михайловича по отцовской линии в семнадцатом веке переехали на Украину из Литвы. Дедушка писателя был священником, а отец его, Михаил Андреевич, в двадцатилетнем возрасте отправился в Москву, где окончил Медико-хирургическую академию. В 1819 он женился на дочке купца – Марии Федоровне Нечаевой. Вскоре на свет появился их первенец – сын Михаил, а спустя год, 11 ноября 1821, – второй сын, названный Федором. К 1837, когда Мария Федоровна скончалась от чахотки, в семье Достоевских было пятеро детей. Жили они при Московской Мариинской больнице, где Михаил Андреевич работал лекарем. В 1828 он стал коллежским асессором, получив потомственное дворянство, а также право обзавестись крепостными и землей. Этим правом Достоевский-старший не преминул воспользоваться, приобретя в 1831 имение Даровое, расположенное в Тульской губернии. С той поры семья Федора Михайловича на лето перебиралась в собственное поместье.
Из всех детей Достоевских особенно близки друг с другом были два старших брата. Начальное образование они получили дома, а с 1834 учились в пансионе Леонтия Чермака. К слову, с пансионом им очень повезло – преподавали там лучшие университетские профессора. Федя Достоевский в свои ранние годы был довольно бойким и любознательным мальчуганом – до такой степени, что Михаил Андреевич пугал его «красной шапкой», то бишь солдатской службой. Однако с годами характер Федора изменился, уже в подростковом возрасте он предпочитал «обособляться от окружающих» за исключением родного брата Михаила, которому поверял самые задушевные мысли. Вместо привычных для его возраста развлечений Достоевский много читал, в особенности писателей-романтиков и адептов сентиментализма.
В мае 1837 Михаил Андреевич, потерявший горячо любимую жену, привез старших сыновей в Санкт-Петербург и подал прошение определить их в Главное инженерное училище. Более полугода братья учились в приготовительном пансионе капитана Костомарова. За это время у Михаила обнаружились проблемы со здоровьем, и он был отправлен в Ревель в Инженерную команду. Федор же в начале 1838, успешно сдав вступительные экзамены, поступил в Инженерном училище, заняв вакансию кондуктора. Учился будущий писатель без страсти, и необщительность его все росла. Сокурсники отмечали, что юноша живет не реальной жизнью, а той, что творится на страницах читаемых им книг Шекспира, Шиллера, Вальтера Скотта... На втором году обучения в жизни Достоевского случилась беда. Его отец, Михаил Андреевич, выйдя в отставку, осел в своем имении и повел жизнь далеко не благопристойную. Он обзавелся наложницами, пристратился к выпивке, а со своими крепостными обращался чересчур строго и не всегда по-справедливости. В конце концов, в 1839 местные мужики его убили. Опекуном Достоевских отныне стал Петр Карепин – муж их сестры Варвары.
Через два года Федор Михайлович получил первый офицерский чин, и вместе с ним возможность проживать вне стен училища. Вот тут-то и вскрылась вся хозяйственная непрактичность юноши. Получая немалое содержание от Карепина, он, тем не менее, умудрился впасть едва ли не в нищету. Одновременно с этим его литературные занятия становились все серьезнее, а учеба в Инженерном училище – все менее успешной. Окончив в 1843 учебное заведение, Федор Михайлович уже спустя год (в октябре 1844) в чине поручика вышел в отставку. Служба его в Санкт-Петербургской команде была далеко не выдающейся – согласно одной легенде на выполненных Достоевским чертежах Николай II собственноручно написал: «И какой дурак чертил это?».
Между тем молодой человек вдохновенно трудился над своим первым сочинением – романом «Бедные люди». В мае 1845 Федор Михайлович познакомил Дмитрия Григоровича, с которым снимал вместе квартиру, с четвертой редакцией своего произведения. Дмитрий Васильевич, в свою очередь, был вхож в кружок Виссариона Белинского. Очень скоро рукопись легла на стол известного литературного критика, а еще через несколько дней Виссарион Григорьевич объявил, что автор произведения – гений. Так в мгновенье ока Достоевский стал известным литератором.
Свою первую вещь новоиспеченный писатель издал в «Петербургском сборнике» при поддержке Некрасова в начале 1846. Любопытный факт – молодой человек, испытывавший острую нужду в деньгах, имел возможность «продать» свое произведение «Отечественным запискам» Краевского за четыре сотни рублей и выпустить его уже осенью 1845. Однако он согласился на задержку публикации и меньший гонорар (всего 150 рублей). Позже Некрасов, мучимый угрызениями совести, доплатил Федору Михайловичу еще сто рублей, однако это ничего не меняло. Выйти в свет в одной обойме с писателями «Петербургского сборника» было для Достоевского важнее, тем самым он присоединялся к «прогрессивному направлению».
Пожалуй, до Федора Михайловича не было на Руси писателя, вступившего в литературу так триумфально. Его первый роман вышел только в начале 1846, однако в тогдашней образованной среде авторитет Белинского был так высок, что одно его устное слово могло кого-то возвести на пьедестал или сбросить с него. Всю осень 1845, вернувшись от брата из Ревеля, Достоевский ходил в знаменитостях. Стилистика его послании Михаилу того времени сильно отдавала хлестаковщиной: «Я думаю, никогда моя слава не дойдет до такого апогея, как теперь. Всюду неимоверное почтение, страшное любопытство насчет меня. Князь Одоевский просит осчастливить его посещением, а граф Сологуб рвет волосы от отчаянья. Панаев сказал ему, что объявился талант, который всех в грязь втопчет… Меня все принимают, как чудо. Не могу даже рта раскрыть, чтоб не повторяли во всех углах, что Достоевский что-то произнес, Достоевский что-то собирается сделать. Белинский обожает меня, как нельзя более...».
Увы, любви этой был отпущен весьма короткий срок. Уже после опубликования в феврале 1846 в «Отечественных записках» «Двойника» восторг хвалителей заметно уменьшился. Виссарион Григорьевич еще продолжал защищать своего протеже, однако спустя некоторое время и он «умыл руки». «Хозяйка», вышедшая в конце 1847, была уже объявлена им «ерундой страшной», а чуть позже Белинский в письме к Анненкову обмолвился: «Надулись мы, мой друг, с «гением» Достоевским!». Сам Федор Михайлович тяжело переживал неуспех своих произведений и даже заболел. Ситуация, к слову, усугублялась злыми насмешками со стороны бывших приятелей из кружка Белинского. Если раньше они ограничивались мягким подтруниванием, то теперь начали настоящую травлю писателя. Особенно в ней преуспел язвительный Иван Тургенев – именно в это время началась вражда этих выдающихся русских писателей.
Необходимо отметить, что книжные предпочтения молодого Достоевского не ограничивались лишь сферой изящной словесности. В 1845 он серьезно увлекся социалистическими теориями, проштудировав Прудона, Кабе, Фурье. А весной 1846 он познакомился с Михаилом Петрашевским. С января 1847 Федор Михайлович, окончательно порвав с Белинским и его кружком, начал посещать известные всему Санкт-Петербургу «пятницы» Петрашевского. Здесь собирались радикально мыслящие молодые люди, зачитывающие доклады о модных социальных системах, обсуждающие международные новости и книжные новинки, предлагающие новые интерпретации христианства. Молодежь пребывала в прекрасных мечтах и нередко позволяла себе неосторожные высказывания. Само собой, на этих заседаниях присутствовал провокатор – отчеты о «вечерах» регулярно ложились на стол шефа жандармов Алексея Орлова. В самом конце 1848 несколько молодых людей, не удовлетворенных «пустой болтовней», организовали особый тайный кружок, поставивший цель насильственного захвата власти. Дело даже дошло до создания тайной типографии. Одним из самых активных членов этого кружка был Достоевский.
Несчастье петрашевцев заключалось в том, что они угодили царю под горячую руку. Революции в Европе в 1848 не на шутку обеспокоили Николая, и он принял активнейшее участие в подавлении любых народных выступлений. В стране было резко сокращено количество студентов, ходили разговоры о возможном закрытии университетов. В подобных условиях петрашевцы выглядели настоящими смутьянами и бунтовщиками, и 22 апреля 1849 Николай I, прочитав очередной доклад о них, наложил следующую резолюцию: «Ежели было только одно вранье, то и оно нестерпимо и преступно в высшей степени. Заняться арестованием». Не прошло и дня, как все подозреваемые были брошены в Петропавловскую крепость. Восемь долгих месяцев Федор Михайлович провел в одиночке. Любопытно, что в то время, как его приятели сходили с ума и совершали попытки самоубийства, Достоевский написал едва ли не самое светлое свое произведение – повесть «Маленький герой».
Смертная казнь «злоумышленников» было назначена на 22 декабря, писатель находился во второй «тройке». В самый последний момент было объявлено помилование, и вместо расстрела Достоевский получил четыре года каторги, «а далее рядовым». В Рождество 1850 Федор Михайлович в кандалах выехал из Санкт-Петербурга и спустя полмесяца прибыл в Омскую крепость, где в ужасных, нечеловеческих условиях ему было суждено прожить следующие четыре года. К слову, по пути в Омск арестантов-петрашевцев (Достоевский ехал вместе с Ястржембским и Дуровым) тайно в Тобольске посетили жены декабристов – Анненкова и Фонвизина. Они передали Достоевскому Евангелие, в переплете которых были спрятаны десять рублей. Известно, что с этим Евангелием Федор Михайлович не расставался всю жизнь.
Пребывая в Омской крепости Достоевский писал брату: «Эти четыре года я считаю временем, в которое я живой был похоронен и закрыт в гробу... Это страдание бесконечное и невыразимое». На каторге писатель пережил духовный переворот, который привел к отказу от романтических грез юности. Итог омских размышлений он сформулировал в своих письмах: ««Не как мальчик я верую во Христа и исповедую Его, а через крупное горнило сомнений осанна моя прошла... Если бы меня кто убедил, что Христос вне истины, то я лучше бы остался с Христом, чем с истиной». Каторжным годам Достоевский посвятил свои «Записки из Мертвого дома», превосходящие по силе беспощадного анализа любое другое произведение отечественной литературы. На каторге также стало окончательно ясно, что Федор Михайлович болен эпилепсией. Необычные припадки случались у него и в Санкт-Петербурге, однако тогда их относили на счет чрезмерной возбудимости юноши. В 1857 сибирский лекарь Ермаков развеял все сомнения, выдав писателю свидетельство о том, что у него падучая.
В феврале 1854 Достоевского выпустили из Омской каторжной тюрьмы и определили рядовым в базировавшийся в Семипалатинске батальон. Выйдя «из гроба», писатель получил разрешение читать и засыпал брата просьбами о присылке литературы. Кроме того, служа в Семипалатинске, Федор Михайлович подружился с двумя людьми, немного скрасившими его жизнь. Первым товарищем стал юный прокурор Александр Врангель, прибывший в город в 1854. Барон предоставил Достоевскому собственную квартиру, где писатель мог забыть о своей тяжкой доле – тут он с чубуком в зубах читал книги и обсуждал с Александром Егоровичем свои литературные замыслы. Кроме него Достоевский подружился и с совсем молодым Чоканом Валихановым, служившим адъютантом у генерал-губернатора Западной Сибири, и которому, несмотря на краткость жизни, было суждено стать виднейшим казахским просветителем.
Попав в «высшее общество» Семипалатинска, Федор Михайлович познакомился с местным чиновником, запойным пьяницей Исаевым и его супругой Марией Дмитриевной, в которую он страстно влюбился. Весной 1855 Исаев был перевен в Кузнецк (сегодня город Новокузнецк), по иронии судьбы, управляющим по корчемным делам. Умер он спустя три месяца. Мария Дмитриевна осталась одна в чужом городе и среди чужих людей, без гроша в кармане и с сыном-подростком на руках. Узнав об этом, писатель задумался о браке. Однако тому было серьезное препятствие – социальное положение Достоевского. Федор Михайлович предпринял титанические усилия, дабы преодолеть это, в частности, сочинил три патриотические оды и через знакомых передал их в высшие госинстанции. Наконец, осенью 1855 писатель был произведен в унтер-офицеры, а через год – в офицеры, открыв путь к женитьбе. В феврале 1857 Достоевский обвенчался в Кузнецке с Исаевой и уже человеком семейным вернулся в Семипалатинск. Однако на обратном пути его супруга стала свидетельницей припадка, случившегося с новоиспеченным мужем в результате свадебных треволнений. После этого в отношениях их произошел трагический надлом.
В марте 1859 Федор Михайлович получил желанную отставку. Поначалу ему не разрешили проживать в столицах, однако вскоре и этот запрет был отменен, и в декабре 1859 – после десятилетнего отсутствия – писатель появился в Санкт-Петербурге. Необходимо отметить, что в литературу он вернулся, еще служа в Сибири. В апреле 1857 после возвращения ему потомственного дворянства писатель получил возможность печататься и уже летом «Отечественные записки» опубликовали «Маленького героя», сочиненного в Петропавловской крепости. А в 1859 были выпущены «Село Степанчиково» и «Дядюшкин сон». В Северную столицу Достоевский приехал с большими планами и в первую очередь ему был необходим орган для выражения постулатов сочиненного им «почвенничества» – течения, характеризующегося призывами к возвращению к национальным, народным началам. Его брат Михаил, основавший к тому времени собственную табачную фабрику, также давно желал заняться издательской деятельностью. В результате появился журнал «Время», первый номер которого увидел свет в январе 1861. Официальным редактором значился Михаил Достоевский, а Федор Михайлович возглавлял художественный и критический отделы. Вскоре журнал приобрел пару талантливых критиков – Аполлона Григорьева и Николая Страхова, активно продвигавших в публику почвеннические идеи. Тираж журнала все возрастал, и вскоре он уже мог конкурировать с известным некрасовским «Современником». Но закончилось все печально – в мае 1863 «Время» оказалось под запретом. Поводом к высочайшему повелению стала статья Страхова, «неправильно» толковавшая «польский вопрос».
Летом 1862 Достоевский впервые отправился за границу. Он уже давно желал познакомиться со «страной святых чудес», как писатель называл старую Европу. Три месяца литератор колесил по европейским странам – турне его включало Францию, Италию, Германию, Англию. Полученные впечатления только укрепили Федора Михайловича в мыслях об особенном пути России. О Европе он с тех пор говорил лишь как о «кладбище – пусть и дорогом русскому сердцу». Несмотря на это, лето и осень 1863 Достоевский, расстроенный закрытием журнала «Время», опять провел за границей. Однако поездка не принесла ничего хорошего – в этом путешествии Федор Михайлович «заболел» игрой на рулетке. Страсть эта сжигала писателя последующие восемь лет, принося жесточайшие страдания и заставляя регулярно в пух и прах проигрываться. За границей его ждал и крах нового любовного романа. Двумя годами раньше он опубликовал в своем журнале рассказы двадцатилетней Аполлинарии Сусловой, а спустя некоторое время она стала его любовницей. Весной 1863 Суслова отправилась за границу и поджидала писателя в Париже. Однако по дороге Достоевский получил от нее послание со словами: «Ты немного опоздал». Вскоре стало известно, что она успела увлечься испанцем-медиком. Федор Михайлович предложил ей «чистую дружбу», и два месяца они вместе путешествовали, после чего навсегда расстались. Их история любви стала основой романа «Игрок», в очередной раз подтвердив то, что Достоевский, по преимуществу, являлся писателем «автобиографическим».
По возвращении на родину Федор Михайлович совместно с братом усиленно хлопотал о разрешении выпускать новый журнал под названием «Эпоха». Разрешение это было получено в начале 1864. Денег у братьев не хватало и это отразилось на внешнем виде «Эпохи». Несмотря на публикуемые Достоевским «Записки из подполья», а также сотрудничество с редакцией такого крупного писателя как Тургенев, популярностью в народе журнал не пользовался и спустя год прекратил существование. К этому времени в жизни Достоевского произошло еще несколько трагических событий – в апреле скончалась его жена Мария Дмитриевна, болевшая чахоткой. Супруги уже давно жили раздельно, однако писатель принимал большое участие в воспитании пасынка Паши. А в июле месяце скончался Михаил Достоевский. Писатель, приняв все долги брата, обязался содержать его родных.
Летом 1865, после ликвидации журнала «Эпоха», Федор Михайлович в буквальном смысле сбежал за границу от кредиторов, где вскоре вновь полностью проигрался. Сидя в убогом номере висбаденской гостиницы без еды и без свечей, он начал сочинять «Преступление и наказание». Выручил его старый товарищ, барон Врангель, который прислал денег и пригласил писателя пожить вместе с ним в Копенгагене, где он в то время служил. В следующем – 1866 году – писателю перестали давать авансы, и ему пришлось заключить с издателем Стелловским кабальный договор, согласно которому Федор Михайлович всего за три тысячи рублей давал литературному дельцу разрешение издать трехтомник своих сочинений, а также обязался представить к ноябрю 1866 новый роман. В отдельном пункте значилось, что в случае невыполнения последнего обязательства каждое из написанных в будущем произведений Достоевского будут переданы в исключительную собственность издателя. По этому поводу в 1865 в письме барону Врангелю Федор Михайлович обронил страшные слова: «Охотно опять пошел бы на каторгу, чтобы только оплатить долги и ощутить себя снова свободным». И в этом же письме: «Мне все кажется, что я лишь собираюсь жить. Не правда ли, смешно?». В некотором смысле писатель действительно «начинал» – на протяжении всего года «Русский вестник» публиковал «Преступление и наказание». Этот роман открыл «пятисерийный» цикл произведений Достоевского, сделавший его крупнейшим мировым писателем. А осень этого же года принесла ему поистине судьбоносную встречу, подарившую Федору Михайловичу на всю оставшуюся жизнь верную спутницу.
Знакомство писателя и Анны Григорьевны Сниткиной случилось в отнюдь не романтической ситуации. До страшного срока, лишавшего Достоевского прав на свои труды, оставалось всего четыре недели. Дабы спасти положение, он принял решение нанять стенографистку. Стенография в те годы лишь входила в моду, и один из знакомых писателя, преподававший лекции по этой тематике, рекомендовал Федору Михайловичу свою лучшую ученицу – двадцатилетнюю Анну Григорьевну. Девушка успела выполнить работу в срок, и в конце октября роман «Игрок» был вручен Стелловскому. А в начале ноября Достоевский сделал Анне предложение. Девушка ответила согласием, и через три месяца, прошедшие в поиске необходимых средств, в Измайловском соборе Санкт-Петербурга состоялось венчание. В дни послесвадебной веселой суматохи у молодожена случились два страшных припадка. Однако в этот раз «исаевский сценарий» не сработал – в отличие от скончавшейся Марии Дмитриевны молодая супруга не устрашилась болезни, оставаясь полной решимости «сделать любимому человеку счастье». Впервые в жизни страдальцу Достоевскому по-настоящему повезло. Анна Григорьевна, родившася в семье петербургского чиновника, успешно соединяла в себе черты жизнерадостного, но непрактичного отца и расчетливой, энергичной шведки-матери. Уже в детстве Аня зачитывалась книгами Достоевского, а став женой писателя, взвалила на себя все хозяйственные хлопоты. Благодаря дневникам, которые Анна Григорьевна регулярно вела, последние годы жизни Федора Михайловича можно изучить буквально по дням.
А между тем трудности в жизни Достоевского множились. Анну Григорьевну в семейном кругу писателя приняли в штыки, не обходились без скандалов и его встречи с семейством покойного брата Михаила. В данной ситуации Достоевские решили выехать за границу. Писатель взял в издательстве «Русского вестника» две тысячи рублей в качестве аванса за будущий роман. Однако родственники его настаивали на «адекватной» помощи, и деньги исчезли. Тогда молодая жена заложила свое приданое, и в апреле 1867 Достоевские покинули Санкт-Петербург. Пробыть за границей они хотели всего три месяца, однако вышло так, что вернулись супруги только через четыре года. Это время добровольного изгнания было наполнено каторжной работой писателя (над «Идиотом» и над «Бесами»), ужасным безденежьем (что являлось основной причиной постоянно откладываемого возвращения), переездами из страны в страну, тоской по России и жуткими проигрышами в рулетку.
Достоевские жили в Женеве, Дрездене, Милане, Баден-Бадене, Флоренции, опять в Дрездене. В Швейцарии в феврале 1868 Анна Григорьевна родила дочь Соню, но спустя три месяца ребенок умер. Достоевский тяжело пережил смерть дочери, именно здесь легли истоки известного «бунта» Ивана Карамазова. В январе 1869 писатель, наконец, закончил работать над измучившим его романом «Идиот». В это же время, слушая последние новости из России и следя за «демократическим» разгулом во Франции, Федор Михайлович задумал «Бесов» – пламенное опровержение революционной практики и теории. Это произведение «Русский вестник» начал печатать в январе 1871. К тому времени (в сентябре 1869) у Достоевских родился еще один ребенок – дочь Люба. А в середине 1871 писатель чудесным образом навсегда исцелился от своей тяги к рулетке. Однажды Анна Григорьевна, подметив, что после очередного припадка ее супруга томит хандра, сама предложила ему отправиться в Висбаден попытать счастья. Достоевский, проигравшись по обыкновению, по приезду сообщил об исчезновении «гнусной фантазии» и дал обещание никогда больше не играть. Получив очередной перевод от «Русского вестника», Федор Михайлович повез семью домой, и в начале июля 1871 Достоевские прибыли в Санкт-Петербург. А спустя неделю Анна Григорьевна родила сына Федора.
Узнав о возвращении писателя, оживились кредиторы. Достоевскому грозила долговая тюрьма, однако его супруга взяла все дела на себя и, сумев найти в отношениях с кредиторами верный тон (нужно добавить, весьма агрессивный), добилась отсрочки платежей. Одновременно с этим Анна Григорьевна оградила мужа от ненасытных в финансовом плане родственников. Ничто более не мешало писателю заниматься любимым делом, однако после окончания «Бесов» он взял передышку. Желая сменить на время род деятельности, Федор Михайлович в 1873 взялся за редактирование ультраконсервативного еженедельника «Гражданин». В нем и появились «Дневники писателя», постоянно возобновлявшиеся между писанием романов. В дальнейшем, когда Достоевский оставил «Гражданина», «Дневники писателя» выходили отдельными выпусками. По сути, литератор основал новый жанр, подразумевавший общение с читателями «напрямую». В «Дневниках» появлялись отдельные повести и рассказы, воспоминания, отклики на последние события, размышления, отчеты о поездках… Бесперебойно работала и обратная связь – Федор Михайлович получал горы писем, многие из которых делались темами следующих выпусков. К слову, в 1877 количество подписчиков «Дневников писателя» превысило семь тысяч человек, что очень немало для России того времени.
Любопытно, что высочайшим проявлением человеческого гения Достоевский всю жизнь считал «Сикстинскую Мадонну» Рафаэля. Осенью 1879 графиня Толстая – вдова поэта Алексея Толстого – через дрезденских знакомых нашла фотографию этого рафаэлева шедевра в натуральную величину и презентовала ее писателю. Радости Федора Михайловича не было границ, и с той поры «Сикстинская Мадонна» всегда висела в его кабинете. Анна Григорьевна вспоминала: «Сколько раз я заставала его стоящим пред этой великой картиной в глубоком умилении…».
Задумав очередной роман под названием «Подросток», Достоевский не сошелся с редакцией «Русского вестника» в размере гонорара. К счастью, на горизонте объявился старый знакомый писателя Николай Некрасов, предложивший опубликовать роман в «Отечественных записках», где согласились на все требования автора. А в 1872 Достоевские в первый раз выехали на летний отдых в Старую Руссу. Начиная с этого года, они постоянно снимали там двухэтажный дачный домик полковника Гриббе, а после его кончины в 1876 – приобрели в собственность. Так впервые в жизни Федор Михайлович стал домовладельцем. Старая Русса явилась одной из его «опорных» точек – «география» писателя в семидесятые годы исчерпывалась съемной квартирой в Санкт-Петербурге и дачей. Еще был Эмс, куда Достоевский четыре раза ездил лечиться местными минеральными водами. Однако в Эмсе ему плохо работалось, писатель на чем свет стоит честил немцев, тосковал по родным и с нетерпением ждал конца курса. В Старой Руссе же он чувствовал себя совсем иначе, этот провинциальный город в Новгородской губернии дал Федору Михайловичу огромный литературный «материал». Например, топография «Братьев Карамазовых» целиком списана с этих мест. А в 1874 Достоевские остались на даче на зиму, почти безвыездно проведя там больше года. К слову, в 1875 семья их составляла уже пять человек – в августе Анна Григорьевна подарила мужу еще одного мальчика, Алешу.
В мае 1878 в семье Достоевских случилась новая трагедия. Умер Алеша, которому не исполнилось и трех лет. Писатель сходил с ума от горя, со слов Анны Григорьевны: «Он любил его как-то особенно, любовью почти болезненною, точно чувствуя, что скоро его лишится. Особенно Федора Михайловича угнетало то, что его сын погиб от эпилепсии – недуга, унаследованного от него». Дабы отвлечь мужа, Анна Григорьевна инициировала переезд семьи в новую квартиру в Кузнечном переулке, а затем уговорила Достоевского отправиться в путешествие в Оптину пустынь – монастырь под Козельском, где сильны были традиции старчества. На случай внезапного припадка она подобрала мужу и спутника – юного философа Владимира Соловьева, являвшегося сыном знаменитого историка. В монастыре писатель имел ряд продолжительных бесед со старцем Амвросием, причисленным Церковью впоследствии к лику святых. Беседы эти произвели на Федора Михайловича глубочайшее впечатление, и отдельные черты отца Амвросия писатель использовал в образе старца Зосимы из «Братьев Карамазовых».
Между тем, слава писателя в России все росла. В феврале 1878 его выбрали членом-корреспондентом АН. В 1879-1880 в «Русском вестнике» издавались «Братья Карамазовы», вызвавшие в образованной среде огромный резонанс. Достоевского постоянно приглашали выступать на различных мероприятиях, и он практически никогда не отказывался. Молодежь смотрела на него как на «пророка», обращаясь по самым животрепещущим вопросам. В апреле 1878 Достоевский в письме «К московским студентам» говорил: «Чтобы прийти к народу, и остаться с ним, во-первых, необходимо разучиться его презирать, а во-вторых, нужно уверовать в Бога».
В июне 1880 в Москве состоялось открытие памятника Пушкину. Шумное празднование по этому поводу не могло обойтись без известного писателя, и он, получив официальное приглашение, прибыл на мероприятие. Прочитанная «Речь о Пушкине», в которой Федор Михайлович высказал свои самые задушевные мысли, сопровождалась практически «сумасшествием» публики. Достоевский и сам не ожидал подобного бешеного успеха – одна-единственная произнесенная срывающимся глухим голосом не очень долгая речь на краткое время примирила все общественные течения, заставив обниматься вчерашних противников. Согласно самому Достоевскому: «Зала была в истерике – незнакомые между публикой люди рыдали, плакали, обнимались и клялись друг другу стать лучше... Порядок заседания расстроился – все бросились на эстраду: студенты, гранд-дамы, государственные секретари – все обнимали и целовали меня... Иван Аксаков объявил, что моя речь – целое историческое событие! С этой поры наступит братство, и никаких недоумений не будет». Само собой, никакого братства не вышло. Уже на другой день, опамятовавшись, люди стали жить по-прежнему. И все-таки подобный миг общественного единения стоил дорогого, в этот момент Федор Михайлович достиг вершины своей прижизненной славы.
Необходимо рассказать об истории взаимоотношений Тургенева и Достоевского. Познакомившись в 1845, спустя год они уже были заклятыми врагами. Впоследствии, когда Федор Михайлович вернулся из Сибири, неприязнь их пошла на спад, Иван Сергеевич даже публиковался в журнале братьев Достоевских. Однако общение писателей продолжало оставаться двусмысленным – каждая встреча завершалась новым столкновением и размолвкой. Они были совершенно разными – в художественных предпочтениях, в политических убеждениях, даже психологической организации. Необходимо отдать должное Тургеневу – по окончании речи Достоевского на Пушкинском празднике он в числе первых вышел на сцену и заключил его в свои объятия. Однако следующая встреча писателей, вернула выдающихся мастеров слова на «исходные позиции». Отдыхавший на Тверском бульваре Федор Михайлович, заметив приближающегося Тургенева, бросил ему: «Велика Москва, но от вас никуда не скроешься!». Больше они не виделись.
Новый (1881) год Достоевский встретил в очень бодром состоянии духа. У него имелось множество планов – продолжить издание «Дневников писателя», написать второй роман о «Карамазовых». Однако подготовить Достоевский успел только один январский выпуск «Дневников». Организм его исчерпал отпущенные жизненные силы. Повлияло все – каторга, нечеловеческие условия жизни, нищета, припадки падучей, многолетняя работа на износ, ненормальный распорядок – еще в Сибири Федор Михайлович привык к ночному образу жизни. Как правило, вставал писатель в час дня, завтракал, зачитывал жене написанное ночью, прогуливался, обедал, а вечером закрывался в кабинете и творил до шести утра, беспрерывно куря и попивая крепчайший чай. Все это не могло не сказаться на его здоровье и без этого не блестящем. В ночь с 6 на 7 февраля 1881 у Достоевского пошла кровь горлом. Были вызваны врачи, но состояние больного продолжало ухудшаться, и 9 февраля он скончался. Великое множество народа собралось проводить великого писателя в последний путь. Похоронен Федор Михайлович был на кладбище Александро-Невской Лавры.
Триумфальное шествие Достоевского по всему миру состоялось в прошлом веке. Произведения гениального литератора переводили на все языки и издавали огромными тиражами, по ним снимали множество фильмов и ставили массу спектаклей. Пути успеха трудов Федора Михайловича необыкновенно прихотливы, и зачастую совершенно не ясно, чем объясняется популярность его творчества в той или иной стране. Кажется, все отличается – и история, и организация, и психология жителей, и религия, – и неожиданно Достоевский становится едва ли не национальным героем. Подобное, в частности, произошло в Японии. Большинство видных японских писателей (не исключая Харуки Мураками) с гордостью заявляют о своем ученичестве у выдающегося русского романиста.
Ольга Зеленко-Жданова
