Фамилия «Васнецов» — для русской культуры звук не пустой. Многие знают полотна и росписи храмов известного художника-передвижника Виктора Васнецова, автора знаменитых «Алёнушки» и «Богатырей», любители отечественного изобразительного искусства вспоминают и его младшего брата, художника-пейзажиста Аполлинария, «певца» старой Москвы. Но их дальнего родственника Юрия Васнецова помнят, увы, гораздо меньше, тогда как этот мастер создал иллюстрации ко множеству русских книг для детей, согрев наше детство своим даром, теплом и светом — он был «сказочник, тончайший живописец и мудрец, и наивный ребёнок».
4 апреля (22 марта по ст. ст.) исполняется 120 лет со дня рождения Ю. А. Васнецова (1900–1973), в чьём лице русское искусство получило мастера глубоко национального, сумевшего претворить в индивидуальном творчестве многовековые традиции культуры своего народа. Вместе с тем его своеобразное искреннее творчество сочеталось с глубоким знанием русского и мирового искусства, особенно французского. Созданный им мир сказочен и связан корнями с Вяткой, где мастер родился, но вместе с тем его работы находятся на высоком уровне европейской культуры.
Пока что, к счастью, человечество не отказалось от книги — удивительного феномена, который оказывает огромное воздействие на формирование мировоззрения. А уж детская книга — в первую очередь. Существенную роль в детской книге играют «картинки», то есть иллюстрации, не просто задающие строй и тон книге, но становящиеся её лицом на всю оставшуюся жизнь читателя. «Сделать для детей книгу чрезвычайно трудно, — говорил известный советский иллюстратор Валентин Курдов, — это как выжать из себя сок».
И блажен тот, у кого в детстве были книжки с картинками Юрия Васнецова! Его работы по духу очень близки народному творчеству — в них те же озорство, непосредственность и жизнеутверждающие посылы.
Л. Носырев в статье «А я ищу сказку» пишет: «Редко кому удаётся пронести детские впечатления через всю жизнь так, как это удалось Ю. Васнецову».
Юрий Васнецов органично перерабатывал принципы народного творчества, сближая их с современным ему искусством. Его фантастические, сказочные пейзажи основаны на живых впечатлениях реальной русской природы. «Птицы и звери, действующие в сказках, — подчёркивает искусствовед, — приобретают у Ю. Васнецова особенную выразительность именно потому, что художник придаёт им движения и повадки, зорко подмеченные в реальной действительности. Специфическая черта художественного метода Ю. Васнецова — редкая способность творить как бы от лица своего будущего зрителя, умение заново пережить детскую увлечённость сказкой и как бы пропустить сквозь призму детского восприятия традиции народного творчества.
Один из излюбленных композиционных приёмов художника — повтор и перекличка мотивов. Вместе с тем каждая васнецовская книга представляет собой новый вариант образного, композиционного, колористического решения.
Цвет васнецовских иллюстраций является для ребёнка как бы цветовой азбукой. Цвет персонажей определён, прост, его легко назвать: волк — серый, гуси — белые, лиса— рыжая и т. п. Вместе с тем Ю. Васнецов всегда удивительно точно добивался пропорциональности реального и фантастического цвета…».
Юрий Алексеевич Васнецов родился в Вятке (ныне все ещё Киров) в семье священника. Художник с годами не утерял непосредственности восприятия природы; вспоминал народные праздники своего родного города с его ярмарками и высокоразвитыми народными промыслами, нарядными дымковскими куклами-барынями, расписными яркими петухами и конями. Вся Вятская губерния славилась кустарными промыслами — мебельными, кружевными, игрушечными.
Его коллега и друг писала о Вятке: «Очень уютная, немножко тесная, связанная с бытом, с народным творчеством, с культом предмета в быту, тёплая и с обязательным нарядным цветом. Мне кажется, это основные истоки искусства Васнецова. И приехав в Питер, он остался вятичем».
В детстве Васнецов любил наблюдать яркую цветистость расписных игрушек, сундуков, дуг, пестряди. Любил всевозможный ручной труд. Ещё мальчиком работал на кустарном складе — на деревянных шкатулках-перчаточницах писал пейзажи летние, зимние, со зверушками. Ему интересно было шить сапоги и переплетать книги, расписывать печи и дуги, кататься на коньках, на санках, пускать змея, ловить рыбу. «Как наяву помню все!.. Все так помню, видимо, не просто так смотрел — проникал во все, а не просто так. Но жалею, что не все осталось в памяти, не на все я смотрел внимательно. Надо было смотреть больше... Неповторимо красиво многое было!» — вспоминал счастливый человек Юрий Васнецов, который умел радоваться своему детству и доносить эту радость в своих произведениях до взрослых и детей.
Мастер ярко выражал себя в родной ему, близкой сердцу сфере мотивов и образов. Воспоминания детства, внимательность взгляда, подмечающего трогательные и обаятельные мелочи в окружающем, соединялись в работах художника с фантазией, которая оживала на почве русских сказок. Художник вспоминал: «...В детстве мне мама все книжечки, сказки читала. И няня тоже. Сказка вошла в меня... Сказке нигде не загорожено. Вот она прилетела сюда и заворожила. От радости художество народное, русское, настоящее зачиналось и шло... Мне вот дают в издательстве текст. А бывает, что в нем сказки нет. Бывает, что он всего-то в четыре или даже в две строки, и сказку из него не сделаешь. А я ищу сказку».
Потому-то Васнецов сердцем проживал тезис педагога Сухомлинского: «В сказке черпаются представления о справедливости и несправедливости. Первоначальный этап идейного воспитания тоже происходит с помощью сказки. Дети понимают идею лишь тогда, когда она воплощена в ярких образах».
О любимых персонажах Васнецов сам говорил: «Медведь, лиса, заяц. В лесу зайца увидишь — красота!.. Но и многих других люблю — петухов, мышей... Ежей люблю. Страшно интересно».
* * *
Учился Юрий Васнецов в Петрограде. В 1921 г. поступил на живописный факультет ГСХМ (позднее Вхутемас), а в 1926–1932 гг. продолжил занятия в аспирантуре Академии художеств. Среди его педагогов были К. Петров-Водкин и К. Малевич. После окончания вуза наладил сотрудничество с отделом детской и юношеской литературы Государственного издательства, которым в ту пору руководил В. В. Лебедев. Одновременно с Васнецовым в детском отделе Госиздата появились молодые художники В. Курдов и Е. Чарушин. Втроём они надолго стали законодателями моды в советской детской иллюстрации и подняли её уровень на необычайную высоту.
Примечательно, что эти художники находились в дружеских отношениях и поддерживали друг друга творчески.
В конце 1920-х годов в Госиздате вышла первая детская книжка с рисунками Ю. Васнецова.
Одной из первых книжных работ Васнецова стали иллюстрации к рассказу В. Бианки «Болото». Искусствоведы отмечают, что в них ещё не было выработанных с годами стилистических приёмов, но они удивительно хороши — по лаконизму, цельности и благородной приглушённости красок эти рисунки близки японской живописи суми-ё.
Юрий Алексеевич иллюстрировал гениальный «Конёк-Горбунок» Петра Ершова, «Пятьдесят поросят» Корнея Чуковского, «Три медведя» Льва Толстого.
В годы войны, сначала в Молотове (Пермь), потом в Загорске (Сергиев Посад), где он состоял главным художником Института игрушки, Васнецов создал поэтичные иллюстрации к книжкам «Английские народные песенки» и «Кошкин дом» Самуила Маршака.
Звания народного художника РСФСР Васнецову был заслуженно удостоен в 1966 г.
С особой выразительностью мир сказки оживает под кистью художника в иллюстрациях к сборникам «Чудодейное колечко» (1947), «Небылицы в лицах» (1948). Создавал и отдельные цветные литографии «Теремок» (1943), «Зайкина избушка» (1948).
В 1960-х годах вышли две наиболее известные книги, оформленные Васнецовым, — «Ладушки» (1964) и «Радуга-дуга» (1969), которые считают высшими достижениями книжной графики мастера.
Никогда ещё мир русской сказки не раскрывался с такой чистотой и силой поэтического переживания, никогда ещё графика Васнецова не находила таких ясных, гармоничных и внутренне цельных решений. На страницах «Ладушек» и «Радуги-дуги» мы «вновь встречаемся с излюбленными васнецовскими героями, погружаемся в нарядный, праздничный мир радости, детства и счастья. И не верится, что красочный мир сказки создан человеком уже преклонных лет, столько в нем подлинного веселья, озорства и безудержной фантазии». Курочки и петушки, дедки и бабки, хрюшки, козочки, лисички, барашки, мишки, ребятишки, гусли, калачи, лес и туманы — да всего и не перечислить. Вся эта своеобразная «флора» и «фауна» как бы оживает, берёт в желанный плен мир праздничности и волшебной реальности.
Васнецовские персонажи удивительно симпатичны, выразительны, будь то человек или зверь. Исследователь Л. Носырев писал об одной из васнецовских иллюстраций: «По заснеженной улице, мимо забора с фонарным столбом идёт чёрный кот-воркот, на шее розовый бант, под мышкой подрумяненная булка с хрустящей у корочкой, усы врастопырку, глаза пуговками, на ногах валенки с узорами розоватыми, те самые, которые видел юный Васнецов на ярмарках. В глубине — засыпанные снегом домики, деревья, из труб дым столбом, и сразу узнается зимняя Вятка из детства художника. Вымысел и реальность здесь органично сплетаются».
Нередко в иллюстрациях Ю. Васнецова появляется образ сказочного дремучего русского леса. Лес для него — местодействия самых страшных волшебных сказок. Когда мастер признавался: «Я боюсь леса...» — это было не причудой, а свойством непосредственной натуры, обладающей яркой памятью детства.
Должно быть, отсюда берут начало выполненные художником в технике масляной живописи работы на сказочные темы, и, прежде всего цикл «Русские сказки». В каждой вещи — целостная колористическая гамма. Одно из лучших произведений, безусловно, «Липовая нога». Все в нем привлекает внимание. И жутковатость сюжета — глубокой зимней ночью среди уснувшей деревни бродит медведь на липовой ноге, ищет старика со старухой. И композиция, вызывающая представление чуть ли не о первозданности мира.
Художник Татьяна Шишмарёва в мемуарах вспоминает: «Надо подчеркнуть, что Васнецов был цельным человеком. Сказочник, тончайший живописец и мудрец, и наивный ребёнок. Может быть, иногда он этой непосредственностью немного прикрывался, защищался. Особенно в худые времена, которые его не миновали. Важно, что все — и ребячество и мудрость, все — было органично. И работал он в этом сочетании, особенно в графике. И самое простое действие становилось особенным. И вера в него: вдруг что-то произойдёт. Вдруг может случиться чудо».
* * *
Юрий Алексеевич проявил себя как художник не только в жанре книжной графики. Он занимался живописью постоянно и всерьёз, но картины не демонстрировал публике, полагая, что рискует быть обвинённым в формализме.
Опасаясь идеологических преследований (уже успевших коснуться его книжной графики), Васнецов сделал живопись тайным занятием и показывал её только близким людям.
В своих пейзажах и натюрмортах, подчёркнуто незатейливых по их мотивам и на редкость изощрённых по живописной форме, он достигал впечатляющих результатов, своеобразно возрождая традиции русского примитивизма. Тонкие и тёплые живописные его работы стали известны только после кончины художника — в частности, изысканные живописные стилизации в духе примитива «Дама с мышкой», «Натюрморт со шляпой и бутылкой» (1932–1934), хранящиеся ныне в Русском музее в Санкт-Петербурге. В живописи Ю. Васнецов тоже проявил себя как крупный мастер, успешно соединивший утончённую живописную культуру своего времени с традицией народного «базарного» искусства.
«Если вспомним его пейзажную живопись, что писал и где? — вспоминала Т. Шишмарева в очерке «Юрочка Васнецов». — Провинциальные улицы, обязательно с зеленью, с деревьями, заборы, деревянные дома. В Ленинграде он писал дачные места: Дудергоф, Сиверскую, во время войны — Пермь, окраины, Загорск, последнее время — Рощино. Мир замкнутый, уютный, тёплый. Писал его подолгу, вырабатывая особую живописную фактуру, какую-то плотную, густую, со знанием всех ухищрений европейской живописной культуры, но всегда вот этот удивительный провинциальный мир».
Он был, безусловно, добр и чуток. «Его актёрские способности были удивительны. Тихая, румяная красавица появлялась из-за занавески, буйный паша говорил на тарабарском языке. Эти роли были продолжением его сказочного мира. И застолье в честь какого-нибудь события кончалось спектаклем. И все это с радостью готовилось и придумывалось, и верным участником и помощником в этом деле была жена Галина Михайловна, а позже старшая дочь Лиза. … В нем была, может быть, не бросавшаяся в глаза черта — чуткость, внимательность».
Те, кто знал художника, отмечают, что «детскость» была ему очень присуща. И уже трудно сказать — то ли долгие годы работы над детскими книгами сохранили в художнике такое мировосприятие, то ли именно это свойство души позволило ему так привольно чувствовать себя в жанре иллюстрации.
Христос сказал: «Будьте как дети». И когда мы смотрим на тёплые, задушевные, такие русские работы Васнецова, мы тоже становимся немного детьми, вместе с замечательным человеком, создавшим их.
Мария Закорецкая
