В Курске прошли XII Свиридовские чтения.
Знаменитому уроженцу города Фатеж Курской области, композитору Георгию Васильевичу Свридову 16 декабря с.г. исполнился бы 101 год. В этот день в Курском музыкальном колледже, носящем, разумеется, имя великого композитора, открылась XII Международная студенческая научно-практическая конференция «Свиридовские чтения». Чтения прошли в канун 2017 года — столетия Русской Смуты 1917 года, и «магия чисел и соответствий» с этой датой и страшными событиями тех и последовавших лет не могла не коснуться как содержания некоторых докладов, так и кулуарных бесед.
Не однажды содержательно высказывался в контексте этой темы ведущий конференции, преподаватель Курского музыкального колледжа им. Г. В. Свиридова, композитор Михаил Артемов.
Интересный доклад прочла доктор культурологии, кандидат искусствоведения, доцент кафедры истории западноевропейской и русской культуры Санкт-Петербургского государственного университета Ольга Сокурова, напомнившая, в связи с творческим освоением Свиридовым произведений Блока, о двух статьях поэта — «Народ и интеллигенция» (ноябрь 1908, опубликована сначала под заглавием «Россия и интеллигенция») и «Интеллигенция и революция», датированной 9 января 1918 г., —звучащих и сегодня, к сожалению, чрезвычайно актуально.
Блок писал: «Иногда сомневаешься в этом, но, кажется, это действительно так, то есть действительно не только два понятия, но две реальности: народ и интеллигенция; полтораста миллионов с одной стороны и несколько сот тысяч — с другой; люди, взаимно друг друга не понимающие в самом основном. …
Есть между двумя станами — между народом и интеллигенцией — некая черта, на которой сходятся и сговариваются те и другие. … та самая “недоступная черта” (пушкинское слово), которая определяет трагедию России.
… Понятны ли слова <Гоголя, о России> интеллигенту? Увы, они и теперь покажутся ему предсмертным бредом, вызовут все тот же истерический бранный крик, которым кричал на Гоголя Белинский, “отец русской интеллигенции”».
Читаешь эти слова Блока столетней давности, и словно смотришь в нынешнюю «интеллигентскую» реальность.
В свете (и тьме!) столетия Русской Смуты 1917-го года следует вспомнить работы Свиридова на стихи Блока, Есенина, Клюева, Пастернака, Маяковского — выдающихся русских поэтов того рубежного, страшного времени.
Мне доводилось слышать уникальную аудиозапись начала 1990-х, на которой сам Г. Свиридов исполняет под фортепиано свое сочинение «Тёмно в комнатах и душно» А. Блока. Племянник композитора, известный музыковед А. Белоненко настаивает, что ни Пушкин, ни Есенин, ни кто-либо другой не оказали на Свиридова-композитора столь большого духовного влияния, как Блок. Помним и о свиридовско-блоковской поэме «Петербург». Увы, остался незавершенным свиридовский замысел мистерии о России, тоже на стихи А. Блока. На слова Блока у Свиридова больше всего написано отдельных песен, циклов, поэм, кантат, ораторий (а также неоконченные «Двенадцать» и «Песни о России»).
Со школьной скамьи помним страшные, какие-то даже «маяковские» строки Блока из поэмы «Двенадцать», написанной в январе 1918 г., то есть через два месяца после октябрьского переворота и через год после февральской революции, падения монархии:
Революцьонный держите шаг!
Неугомонный не дремлет враг!
Товарищ, винтовку держи, не трусь!
Пальнем-ка пулей в Святую Русь —
В кондовую,
В избяную,
В толстозадую!
Эх, эх, без креста!»
Тонко уловлена поэтом «музыка смуты», тема смерти. Остается только сожалеть, что великий Свиридов не завершил свою работу над «Двенадцатью».
«И не нужно все валить на Сталина, — написал Свиридов в дневнике в 1991 году. — Чудовищный, поистине библейский террор начался до его воцарения. И до него действовали библейские палачи, получившие целую, и притом великую, страну на поток и разграбление. Этот поток и разграбление продолжаются и до сего дня».
Свиридов высказывается о революционных событиях с невиданной мощью, так говорят только пророки: «Они посадили его, этот народ, на железную цепь, бесконечно унижая его, третируя, истребляя его святыни, его веру Православную, его культуру, а главное — сам этот народ, который служил своей безликой массой своим палачам и тиранам, кровью своею питая их чудовищную, беспощадную власть. Падение России — как смерть Христа, убитого римлянами и евреями на наших глазах».
* * *
Георгий Васильевич Свиридов предстал тем самым «русским человеком в его развитии», о коем грезил Гоголь два века назад.
По свидетельству известного певца Александра Ведерникова, не было такой беседы, в которой Свиридов не завел бы разговор о России.
«Одной из своих задач композитор считал создание “мифа о России”, — пишет в своем эссе «Георгий Свиридов: «Воспеть Русь, где Господь дал и велел мне жить, радоваться и мучиться» молодой музыкант Анна Минакова (Харьков). — И она — его Россия — почти зримо живет в каждом произведении, будь то духовное песнопение, вокальный цикл или оркестровая миниатюра. Как “небесный град Иерусалим”, который, по словам современного рок-барда, “горит сквозь холод и лед, и вот он стоит вокруг нас и ждет нас”. Или как невидимый град Китеж. У Свиридова — не ностальгия по утраченной России, как у Рахманинова, и не былинные и сказочные картины, как у Бородина или Римского-Корсакова. У Свиридова — прямо здесь и сейчас существующая незримая Русь, богатая святыми подвижниками, удивительными духовными свершениями, легко звенящая, и в то же время монолитная, нерушимая, как скала. В свиридовских полотнах перед нами предстает та Россия, о которой многие пророки говорили, что в ней будет положено начало возрождения будущего мира после грядущих катастроф».
Следует помнить, что Свиридов неизменно сильно переживал русский слом 1917-го года и его последствий — трагических, разрушительных для русской деревни и всего нашего социума.
Композитор посвятил жизнь тому, чтобы Русь из “деревянной” и “отчалившей” стала вернувшейся, вновь звучащей, ожившей.
(Так называются его блистательные сочинения на стихи Есенина — маленькая кантата для хора и оркестра “Деревянная Русь” 1964 года и поэма 1983 года “Отчалившая Русь”). Он уникален как композитор, потому что в ХХ веке ему удалось сохранить в музыке гармоничность и передать ощущение красоты Божьего мира, света в Русском мiре. Большинство наших композиторов-гениев в поиске нового языка отражали не самые светлые стороны бытия, чем нередко, как кажется, затрудняли путь слушателя к поиску катарсиса и спасения. У Свиридова — отчетливо опирающийся на традицию, но все же не архаичный, а новый язык русской музыки. В советском контексте это был подвиг — выжить русским.
* * *
Курский музыкальный колледж проводит Свиридовские чтения в рамках Федеральной целевой программы «Культура России 2012–2018 гг.» под эгидой Министерства культуры Российской Федерации, комитета по культуре Курской области. В этом году темой конференции были «Пути развития музыкального искусства XXI века в системе мировоззрения Г. В. Свиридова».
Руководили заседаниями председатель оргкомитета конференции заслуженный работник культуры России, директор Курского музыкального колледжа Людмила Чунихина, научный руководитель конференции — журналист, музыковед, композитор Алексей Вульфов (Москва), а также Михаил Артемов.
В этом году на чтения собрались музыковеды-теоретики, аспиранты, студенты вузов и колледжей Санкт-Петербурга, Москвы, Курска, Белгорода, Брянска, Красноярска, Краснодара, Харькова, Артемовска Донецкой области.
Харьков представляли доктор искусствоведения, профессор, заведующая кафедрой интерпретологии Харьковского национального университета искусств им. И. П. Котляревского Людмила Шаповалова и кандидат искусствоведения, доцент Харьковской гуманитарно-педагогической академии, докторант ХНУИ Оксана Александрова; последняя передала в подарок оргкомитету конференции свою новую книгу о творчестве Г. В. Свиридова, вышедшую на украинском языке.
Мне привелось сделать на конференции свое сообщение: «Мети, мети, моя метель!» (Как я Свиридову «Романс» сочинил).
Кратко поделюсь своими соображениями и о всенародной пушкинской «Метели», каковой она предстает после осмысления ее Свиридовым. Если в прозе Пушкина — это «наше всё», то есть русская мысль о мире-метели оставалась в известном смысле прикровенной (так хранятся не поднятые из глубин, из-под спуда, мощи святых, невидимые, но несомненно просвящающие и просвещающие нас), хотя и, казалось бы, всеми прочитанной, то Свиридов допроявил и дооформил огромную мысль о вечной, трагической русской метели, возведя величественную, но и тонкую, музыкальную космическую сень на основе пушкинского полотна, на основе пушкинской мысли (пророчестве?) о России. И теперь именно в таком виде эта мысль предъявлена Господу...
Участников конференции каждый год размещают на ночлег в гостинице Рождества Пресвятой Богородицы Коренной пустыни, где есть возможность не только погулять по морозной обители, но и помолиться на вечерней службе, а также на утреннем Акафисте Пресвятой Богородице в честь Ее иконы «Знамение» Курской-Коренной, обретенной, как гласит предание здесь, у реки Тускарь, «8 сентября 1295 г., в день Рождества Пресвятой Богородицы, в лесу, недалеко от сожженного татарами Курска». Кто крепок духом и плотью, не только отведает воды из целительного источника, бьющего и теперь на месте того самого корня древа, в котором была обретена Чудотворная икона, но и окунется в тускарскую купель. Памятник батюшке Серафиму, коленопреклоненно молящемуся на камне, стоит на высоком берегу Тускари (точно такой же, тоже работы курянина В. Клыкова, стоит и в Саровском лесу), за алтарем Рождества-Богородичного собора обители, лицом к долине, где на горизонте видны курские села, в частности, усадьба Афанасия Фета в Воробьевке.
* * *
Помним, что большая посмертная книга Г. Свиридова «Музыка как судьба» вышла в издательстве «Молодая гвардия» в 2002 г. и на полтора десятилетия стала фактически настольной у многих, ждавших ее.
В ней, дневниково охватывающей десятилетия, виден непростой внутренний путь художника, словно разгребавшего завалы безбожной русской жизни советского периода, который он потом стал называть геноцидом русского народа и православия. В своих записках Свиридов выступает как крупный русский мыслитель, бескомпромиссный публицист. Суждения его пронзительны, резки и глубоки, обусловлены сердечной думой, болью за Россию, русскую жизнь, русскую культуру. Читая Свиридова, вспоминаешь и «Окаянные дни» И. Бунина, и «Мысли о России» Ф. Степуна.
Однако появление книги не всех тогда обрадовало. Некоторые известные и очень влиятельные силы встретили ее в штыки. Причем, не только в России.
И вот — на выходе второе издание, измененное и дополненное ее составителем, автором предисловия и комментариев Александром Белоненко, по словам которого, к основному корпусу тетрадей прибавлены несколько новых не публиковавшихся текстов из тетрадей «Разных записей» начала 1960-х годов и 1984 г., включая эссе о Н. Клюеве.
Первый заместитель главного редактора издательства «Молодая гвардия» Мария Залесская (Москва) привезла в Курск на Свиридовские чтения несколько экземпляров новенькой, пахнущей типографской краской книги о знаменитой русской певице Надежде Плевицкой, только-только вышедшей в серии ЖЗЛ. Плевицкая (тоже, кстати, из «курских соловьев», как и Свиридов) в свое время писала: «Русская песня не знает рабства. Заставьте русскую душу излагать свои чувства по четвертям, тогда ей удержу нет. И нет такого музыканта, которой мог бы записать музыку русской души: нотной бумаги, нотных знаков не хватит». Что ж, столетие спустя можно утверждать: Свиридов и его младший соратник Гаврилин явились именно такими музыкантами, которым удалось казавшееся невозможным.
Станислав Минаков
