«Там русский дух... там Русью пахнет!»
Александр Пушкин «Руслан и Людмила»
«Миссия русского искусства, как отражение русской духовной жизни, заключается в том, чтобы выразить в образах свое русское отношение к Тайне, свое понимание Тайны», - писал Александр Бенуа, говоря о Викторе Васнецове и, тем самым, возвёл художника на незримый пьедестал – Васнецов действительный и совершенный творец русской тайны и – русской мечты. Его картины знакомы нам с детства, ибо воплощают сказочный мир, а некоторые полотна сделались узнаваемы на уровне конфетных обёрток – задумчиво-печальная Алёнушка, Иван-Царевич, скачущий на сером волке, три богатыря. Мастер в относился к легенде, как к реальности, делая её осязаемой. «Васнецов, мягкий, лирически настроенный человек, большой умник и разумник, с сердцем, открытым к пониманию поэтичного, религиозно воспитанный и сам верующий…», - сказал о нём всё тот же Александр Бенуа, редко раздававший лестные отзывы, даже, если речь заходила о его товарищах.
В Государственной Третьяковской Галерее сейчас проходит выставка Васнецовых. Всех сразу! Аполлинарий, младший брат Виктора, пребывал в тени, хотя, он заслуживает предметного разговора. Виктор – сказочник, Аполлинарий – автор исторических полотен и пейзажей. Они дополняют друг друга, как вымысел и правда, как детство и зрелость, как небо и земля.
Братья Васнецовы родом из глубинки - из Вятской губернии. Отец, потомственный священник, мечтал о духовном поприще для своих сыновей, но судьба распорядилась иначе – оба оказались талантливы в живописи. Молодость Васнецовых пришлась на эпоху, когда русское искусство наконец-то освободилось от пленительных оков франко-итальянской прелести и мучительно пробивало себе дорогу. Возникло Передвижничество, как метод донесения сугубой правды. Юношество безмерно терзалось вопросом: «Что делать?», который задал Николай Чернышевский своим романом.
Братья Васнецовы попали в этот круговорот идей и смыслов, а младшенький, Аполлинарий был адепт Народничества. Он, полагая, что образованным людям должно нести свет массам, блестяще сдал экзамен на звание учителя, после чего уехал работать в село. Вскоре, однако, разочаровался – крестьяне вовсе не спешили отдавать своих детей в школы, так как не понимали, чем знание букв, цифр и параллелей с меридианами поможет в сборе урожая. С этим сталкивались почти все народники, но лишь единицам удавалось изменить положение. Аполлинарий покинув деревню, уехал в Москву, к брату, где тот давно закрепился, и с тех пор уже полностью посвятил себя капризным, но добрейшим музам.
Оба Васнецовых истово любили Россию, слыли поборниками славянофильства и панславизма. Они верили, что будущее за славянскими цивилизациями (кстати, в Чехии той же концепции придерживался мастер точёных виньеток и один из родоначальников стиля Ар нуво – Альфонс Муха!)
На выставке мы попадаем в дивные пространства, буквально напоённые особым воздухом: «Там русский дух… там Русью пахнет!» Конечно, большее внимание уделено Виктору – Аполлинарий словно бы, как в жизни, отходит на второй план, исполняя роль брата-малыша. Нас встречают изображения самих художников – утончённые, интеллигентные лица, глаза мудрецов – почти иконопись. Виктор на автопортрете смотрит чуть в сторону, вглубь себя, тогда как Аполлинарий, написанный Николаем Кузнецовым, глядит чётко на зрителя.
Поскольку здесь много известных полотен, возле каждого собирается пребольшая толпа! Вот – растрёпанная «Алёнушка», и нам кажется, что она ищет своего братца Иванушку, а на деле Васнецов изобразил юродивую деву, а юродивые почитались, как проводники в горний мир, как люди, познавшие истину. «Витязь на распутье» - какова его доля? Прямо поехать? Или вернуться? У русского воина есть только один путь – битва с окаянными. Сюжет «После побоища Игоря Святославича с половцами» - ничуть не сказочный и был написан по мотивам «Слова о полку Игореве», но и тут мы наблюдаем изысканность мифа – облачение воинов, скорее, фантазийное, чем реальное. Великолепнейшие «Сирин и Алконост» - птице-женщины, одна из коих поёт о счастье, а другая - о кручине. Меланхолия и радость – два полюса, так присущие русской культуре, соединены в едином поле, как у Владимира Высоцкого в одном из стихотворений: «Птица Сирин мне радостно скалится / Веселит, зазывает из гнёзд, / А напротив — тоскует-печалится, / Травит душу чудной Алконост».
Знаемые образы - чародейная пляска Царевны-Лягушки, и вот-вот из рукавов должны «брызнуть» озёра с лебедями; тёмная печаль Несмеяны, которую не веселят ни местные скоморохи, ни западные послы в парижских кружевах; чувство ритма и ветра в «Ковре-Самолёте»; «Три царевны подземного царства» - злато-серебро и чёрный бархат – эта картина содержит в себе тонкий символизм, связанный с разработкой недр – с драгоценными металлами и углём.
Васнецов работал и над государственными заказами – в частности, делал гигантские росписи для Исторического музея. Впрочем, его первобытные люди тоже воспринимаются героями сказаний. «Мне стали понятны помыслы художника-мечтателя, его «Царевны», «Аленушка», «Каменный век», весь тот мир, в коем столь радостно, так полно, неограниченно жил и творил тогда Виктор Михайлович…», - отмечал Михаил Нестеров.
Картина «Царь Иван Васильевич Грозный» - по сути, единственное отображение государя, к тому же, беспрестанно помещаемое в учебники. Как в действительности выглядел Иоанн IV мы не ведаем, а черепно-лицевые реконструкции не дают истинных ответов. В XIX веке историки вели спор: кем же был тот гневный царь – маниакальным убийцей или же типичным представителем Ренессанса с его кроваво-золотым шлейфом? Иван Васильевич интересовал беллетристов и художников – своей неоднозначностью. Васнецов тщательно изучил имевшиеся данные, проникся самим духом XVI столетия, и лишь тогда взялся за кисть. Безусловно, в васнецовском Иване много сценичности, как будто перед нами - оперный певец, исполняющий партию, но, тем не менее, характер монарха подчёркнут со всей ясностью – та жестокость проистекала из недоверия к хитрому, интригующему окружению.
Отдельный зал посвящён религиозным опытам – Виктор Васнецов был приглашён для росписи Владимирского собора в Киеве. Это чудесное сооружение в неовизантийском стиле задумали ещё при Николае I, начали возводить при Александре II, и строительство шло более двадцати лет – чествовал итог уже их потомок Александр III. За оформление и отделку взялся прославленный искусствовед, археолог Адриан Прахов, большой поклонник славянофильства и византизма. Для того чтобы соответствовать возложенной задаче, Васнецов проштудировал всё, что касалось древнейших фресок – его увлекли византийские лики, он хотел привнести дух Царьграда в своё творчество. Декоративные решения вызвали противоречивые толки. «В своей религиозной живописи Васнецов по-прежнему остался ловким мастером-импровизатором и иллюстратором, не брезгающим пикантным шиком, остроумным подчеркиванием и театральной подстроенностью», - напишет впоследствии Александр Бенуа.
Ещё жёстче высказался Константин Маковский, считавший васнецовскую манеру сусально-праздничной, близкой не то к декорации, не то к почтовой открытке: «Модернизация византийских форм привела Васнецова к внешней, дешёвой манерности, от которой бесконечно далеки величавые, полные грозной суровости лики нашей старинной иконописи и тем более - дивно-нереальные образы византийских мозаик». Как бы то ни было, иконопись Виктора Васнецова и теперь восхищает своей проникновенностью.
Кроме того, художник сотрудничал с театрами, что неудивительно – его манера наилучшим образом годилась для сцены. Представлены эскизы к опере Николая Римского-Корсакова «Снегурочка» - здесь и палаты Берендея, и зимний лес, и Ярилина долина. В продолжение темы Васнецов создал одну из самых очаровательных своих картин – Снегурочку, боязливо выходящую из зимнего леса.
Возможен ли рассказ о художнике без упоминания об Абрамцевском кружке? Братья Васнецовы часто бывали в прославленном имении господ Мамонтовых, подолгу там жили, гуляя по окрестностям и беседуя с хозяевами об искусстве. Разумеется, трудились над своими заказами! Мамонтовы создавали все условия для своих друзей-художников. Среди экспонатов – изображение Елизаветы Мамонтовой, жены Саввы Мамонтова. Портрет реалистичен, без васнецовских чудо-сказок, и потому вдвойне интересен, как всё, выбивающееся из привычного русла.
Виктор Васнецов прожил хлопотливую жизнь – то впадал в отчаяние из-за материальных трудностей, то воспарял от новой темы, общался с крутыми негоциантами, но не особо им кланялся. В начале 1910-х он получил дворянское достоинство «со всем нисходящим потомством», был близок к Союзу русского народа и монархическим кругам, ссорился и мирился с товарищами, и умер уже при советской власти, будучи совершеннейшим мэтром, чьи заслуги никто не оспаривал.
Судьба Аполлинария более скромна – он вечно стоял при брате, а точнее «за» братом, и если куда-то звали Виктора, то он тянул за собой Аполлинашу, как ласково звали того в семье. Вместе с тем, был свой путь – он любил путешествовать, делать зарисовки тех мест, где останавливался. На выставке – целый ряд пейзажей Аполлинария. Он остро чувствовал русскую природу, что и отражено в работах. Бывал Васнецов-младший и за границей. Вот – известная швейцарская гора Юнгфрау, один из символов дерзновенной романтики. Однако настоящей страстью сделалась Москва, которую художник воспринимал, как подлинную столицу, в отличие от «фальшивого» Санкт-Петербурга. «Мне нравились его довольно наивные, и все же убедительные затеи возрождения прошлого обожаемой им Москвы. Познакомившись с ним поближе, я поверил в абсолютную чистоту его души, а также в тождество его духовной природы и его искусства», - Александр Бенуа всегда был искренен – и в язвительности, и, что самое ценное – в похвале.
Аполлинарий пишет не только современный ему город – он осваивает планы старинной Москвы и на этой базе выстраивает пейзажи допетровской столицы. «На рассвете у Воскресенских ворот», «Всесвятский мост. Москва XVII век», «Москва XVII столетия. Москворецкий мост и Водяные ворота», «Гонцы. Ранним утром в Кремле», «Город строится. Основание города Москвы. XII век» - тут бездна красивого вымысла, но художник старался, прежде всего, донести ощущения. Ар нуво, Модерн – это нестерпимая тоска по прошлому – одни художники скучали о временах Марии-Антуанетты, вторые – по античной Греции, третьи – по святой Руси.
Подобно старшему брату, Аполлинарий трудился и в качестве декоратора, оформляя спектакли в Московской частной русской опере Саввы Мамонтова. Выбор спектаклей – под стать всем его увлечениям - «Град Китеж», «Садко», «Опричник», «Царская невеста». В экспозиции - ряд высококлассных эскизов, где умелая техника сопрягается с возвышенными думами об узорчатых теремах.
В отличие от Виктора, его младший братец был активистом – неустанно заседал во всевозможных советах, его приглашали в качестве эксперта, если собирались разрушить исторический квартал Москвы и понастроить доходные дома высотой аж в пять-семь этажей! Немыслимая реновация! Также Васнецов преподавал, руководя пейзажным классом Московского училища живописи, ваяния и зодчества.
Примечательно, что и после Революции художник не оставил своего рвения, и с 1918 году возглавлял Комиссию по изучению старой Москвы, параллельно проводя археологические исследования при земляных работах в центральной части города. Аполлинарий был единственным из художников, публично выступившим против сноса храма Христа Спасителя, направив письмо в газету «Известия», но деятели не послушали гения, приняв его доводы за брюзжание старика, увенчанного лаврами…
Знатоков живописи на выставке ждёт сюрприз, так как, помимо братьев Васнецовых представлен и Васнецов-внук, потомок Виктора. Не сказать, что картины Андрея Васнецова продолжают узорчато-русскую линию предков – это типический «суровый стиль», модный в середине XX столетия. В полотнах Андрея видится нечто сезанновское, но уж никак не васнецовское. Этот контраст – одна из изюминок проекта, хотя, было бы лучше сделать Андрею Васнецову отдельную экспозицию – благо, и повод имеется – столетие автора. В любом случае, выставка в Третьяковке – самое значительное событие в культурной жизни этого лета. Трое Васнецовых, как три богатыря – это ли не символ русской цивилизации? Там – русский дух!
Галина Иванкина
