Сюжеты и образы приходят к ней во сне. Может быть, поэтому Елена Мар никогда не делает эскизов к своим картинам. Сны – обратная сторона её жизни, в которой художница из Орла чувствует себя более комфортно, чем в реальности
Душа неприкаянная
Она всегда верила в сны. Сновидения стали альма-матер для её картин. А до этого была «долгая дорога в дюнах» – путь исканий, ошибок, ощущений. «Мне было пятнадцать лет, когда я почувствовала себя человеком без кожи, – говорит Елена. – Шла однажды по улице, позади немолодые женщины жаловались усталыми голосами друг другу на жизнь, на болезни – ничего особенного, всё как обычно. И вдруг я каждой клеткой начала ощущать их слова на своём теле. Иду по улице будто голая, все мышцы свои «вижу», слышу, как пульсирует кровь в венах. Так случалось со мной довольно часто, потом с возрастом прошло. Возможно, таким образом формировалась моя чувствительность. Примерно в девятнадцать лет я впервые увидела ауру человека. Подумала, что теряю зрение, даже испугалась. Она похожа на цветные световые лучи, перетекающие друг в друга. Обычно они выше и интенсивнее пульсируют над головой, на уровне солнечного сплетения и по плечам. У предметов тоже есть аура, она более однообразная и контрастная».
Видения в цвете привели Елену в художественное училище, но творческие наклонности не реализовались. У неё были способности к языкам, и она поступила на факультет иностранных языков, однако и там не прижилась. Душа металась в поисках своего места в этой жизни, но не находила его.
Блаженство света
Впервые она увидела будущие картины в сновидениях, когда ей было чуть больше тридцати. Знала, что это не просто сны, почувствовала, что видениям надо дать жизнь, воплотив их в реальность. Художница называет их порогами подсознания, слоями, плазмами. «У меня в жизни тогда наступил тяжёлый период. Я будто не жила, а медленно умирала. Однажды легла, закрыла глаза и подумала, что не встану. И вдруг почувствовала, будто проваливаюсь в какое-то пространство, пробираюсь через невидимые пласты энергий, совершенно не похожих друг на друга. В одном из слоёв время терялось и растекалось. Я утопала в нём, выбиралась, снова утопала и снова поднималась. Потом был странный слой, где я ничего не чувствовала. Слоёв было множество, они были словно живые. Я двигалась сквозь них по тоннелю. Когда в конце его вспыхнул свет, мне стало легко – полное блаженство. Затем я увидела яркие, пульсирующие картины тончайшей работы, как иголкой написанные, и поняла, что их надо попытаться повторить. Что дало мне это путешествие? Я поняла, что буду жить и видеть свет».
Графика «Похищение сознания» – дань «визиту» в мир грёз: две огромные птицы и выброшенная на берег океана обнажённая девушка – всё в сиренево-зелёных холодных тонах. Картина «У берегов Египта» до краёв бурлит «чувствами» Красного моря, которые подчёркивают резкие очертания остова египетского корабля, утопающего в сине-терракотовых волнах. Работа была написана в начале 90-х (как и большинство других), когда Елена даже представить не могла, что через пятнадцать лет там побывает. Затем были «Ангелы у Кремлёвской стены», как утверждает художник, ангелы разных религий… Зачем и откуда вошли они в зимний мегаполис во времена перемен, поломав свои белоснежные крылья о земные человеческие страсти?
У неё есть акварель на тему неземной любви – «На шаг от земли»: две демонически привлекательные стилизованные фигуры, слившиеся друг с другом в небесном пространстве из... окиси хрома. И ещё целый паноптикум из раковин, медуз и морских символов. «Морская тема мне наиболее близка, – признаётся художница. – Может быть, в одной из прошлых жизней я жила у моря или океана. Ведь наверняка никто сказать не может, самообман это или правда – существование в других телах и даже в других измерениях».
Цвет и слово
Когда сны отпускают её воображение, она понимает, что это «отдых» для мозга. Она включает любимую музыку и начинает лить на бумагу краски и лаки, в пятнах находит то, что хочет увидеть её воображение. А потом наступают самые сакральные моменты, когда можно взять в руки кисть, чтобы дать жизнь возникшим из подсознания существам, прорисовывая проступившие образы. По сути – это то же состояние сна, но с кистью в руке.
Ожившие образы бывают капризны, как люди. Однажды Елена ушла из мастерской, не дописав лица в одной из картин. Чем дальше от мастерской уходила, тем тревожнее были чувства, будто звали голоса с картины. Пришлось вернуться, чтобы завершить работу.
В 2000 году художница неожиданно ушла в журналистику. Возможно, с помощью снов был подсказан новый путь, в начале которого появились рассказы о художниках, музыкантах, актёрах, поэтах. Потом была социальная журналистика: отстаивание интересов людей в судах и следственных комитетах, командировки в детские дома, помощь больным и инвалидам в домах престарелых. Краски социальной журналистики редко бывают светлыми. Но это путь Елены.
Творческой параллелью картин стали стихи, иногда уводящие в мир иллюзий, иногда обжигающие своей правдивостью. В словах, как в картинах, проявились краски и образы. Один из посетителей её выставки удивился: «Послушайте, они даже запахи имеют... Это какое-то другое измерение, но я туда заходил и видел то, что происходит сегодня и, может быть, ещё произойдёт».
Она всегда рисует что-то в блокноте, бывая практически на всех журналистских мероприятиях. Говорит, рука сама выводит знаки, символы, лица. Творчество – как дыхание: не может же живой человек не дышать.
Алина Пимкина
