А ведь возвращение Крыма домой спасло полуостров от еще одной беды. Об этом весьма примечательном факте у нас почему-то мало говорят. Дело в том, что еще в 2011 году на Украине отменили норму об обязательном археологическом обследовании территорий, на которых проходят стройки. Любое, большое или малое, строительство в украинском Крыму оборачивалось бы археологической катастрофой. И это случалось бы каждый раз в переполненном историей регионе! И может быть и неплохо, что Украина не баловала Крым большими инфраструктурными стройками. Иначе многое было бы попросту утрачено. Например, только за два года работ в зоне строительства Крымского моста было сделано свыше миллиона находок, из которых более 100 тысяч артефактов представляют научную ценность. К тому же на сегодняшней Украине белые, легальные археологические раскопки осуществлять просто некому! По разным оценкам, в стране можно насчитать от 200 до 300 археологов, имеющих право проводить раскопки. Это на порядок меньше необходимого числа и меньше даже, чем депутатов Верховной Рады. О «черной археологии» можно и не говорить.
Ситуация с украинскими музеями со стороны выглядит не менее странно. Не очень ясно, что с ними происходит. Сегодняшние и вчерашние постмайданные власти очень много говорят об онлайновой открытости и даже прозрачности, однако в музейной сфере сегодняшняя Украина выглядит чудовищно, дремуче и ужасно. Без Крыма Государственный музейный фонд Украины насчитывает ок. 10 млн. объектов. Не существует единого реестра объектов культурного наследия. Украина находится на самой окраине процесса создания музейных метаданных. Только у 50 из около 550 украинских государственных музеев есть хоть какие-то наработки по электронному учету коллекций. Можно ответственно говорить о том, что украинские музейные коллекции не оцифрованы. Все учетные процессы, которые осуществляют музеи и заповедники Украины – аналоговые и ведутся на бумаге. Для сравнения, в Госкаталоге Государственного музейного фонда России любой желающий может увидеть уже 14 миллионов оцифрованных музейных экспонатов. Причем с каждым годом темпы пополнения российского Госкаталога только ускоряются. Только в этом году было оцифровано и выложено в открытый доступ более 5 млн. музейных экспонатов. Складывается парадоксальная ситуация. Сегодняшняя, постмайданная Украина даже не знает, что она потеряла в результате возвращения Крыма домой. И речь идет о более чем 1 млн. объектов. Однако, что это за объекты именно украинские власти и не знают. Все списки остались в Крыму. О потерянном украинцам придется узнавать из нашего Госкаталога, в котором крымские музеи уже довольно широко представлены.
Такая непрозрачность оборачивается тем, что в музейных запасниках что-то происходит. Например, после смены руководства в ходе аудита была обнаружена кража 621 предмета из Львовской национальной галереи искусств. По сути из львовского музея была украдена каждая четвертая старинная книга. Аудиторами была также выявлена недостача скульптур, антикварной мебели, монет, картин и других предметов XVI–XX веков. О том, что происходит с фондохранилищами других музеев, можно только догадываться.
Но общая ситуация в музейной отрасли не очень способствует чему-то хорошему. Сфера сохранения культурного наследия хронически недофинансируется. Есть заповедники, которые охраняются не ежедневно. 711 тыс. объектов требуют реставрационного вмешательства, однако осуществлять реставрацию практически некому. Украинские вузы не дают необходимое число реставраторов. Часто этим ответственным делом занимаются частные лица и студенты. 51% музейных зданий находится в аварийном состоянии. Во многих из них нарушаются температурный и влажностный режимы.
Отдельная тема – состояние музеев на Донбассе. Война затронула тамошние музеи, всегда отличавшиеся особенным богатством. Достоверно известно о прямых попаданиях артиллерийских снарядов и мин в Донецкий краеведческий музей, Музей истории и культуры Луганска и Луганский областной краеведческий музей. Широкой аудитории еще только предстоит узнать о том, какова судьба районных музеев Донбасса. Очевидно одно – у нас впереди большая и скорбная работа по созданию Белой книги музейного Донбасса, которая зафиксирует настоящее варварство, творимое украинским нацизмом.
Но кое-что на Украине все-таки происходит. Так, украинские музейные сайты стремительно разучились разговаривать по-русски. Если на востоке и юге (хотя на юге уже гораздо реже) Украины еще можно встретить русскоязычные версии музейных сайтов, то в остальных регионах царят украинский и английский. Вообще эта англофилия на постсоветском пространстве именно на Украине попахивает кондовым провинциализмом, какой-то селюковской, хуторянской дремучестью. До сих пор есть украинские музеи высокого уровня, которые вообще не имеют сайтов. От слов «совсем» и «вообще». Я так и не смог найти сайт Запорожского областного художественного музея. Может он и есть, но найти его крайне сложно, а значит его и нет вовсе. У многих музеев если же сайт и имеется, то он обычно настолько допотопен, настолько ни о чем, что диву даешься, зачем он, что это вообще было. Украинские музейные сайты часто являются скорее отсутствием сайтов.
А еще на Украине в 2017 году переименовали Киевский национальный музей русского искусства. Теперь это Киевская картинная галерея. Причем переименование, осуществленное вопреки мнению работников музея, лицемерно объясняется возвращением музею его первоначального имени. Не стоит обольщаться. В музейной отрасли сейчас происходит ползучая, но последовательная дерусификация. Если научной и просто человеческой честности музейному сообществу, а это по состоянию на 2018 год 12 тыс. человек, из которых 4,5 тыс. – научные сотрудники, не хватило на то, чтобы выступить против декоммунизации, то хватает на пока еще сопротивление ползучей украинизации хранящегося в них наследия. Очень скоро украинскими художниками станут повсеместно на Украине Репин и Левицкий и много кто еще. Пока же какие-то музеи отделываются рубрикой «украинское и русское искусство», либо уходом в регионализм, как это происходит в Харькове, который демонстрирует сегодня «слобожанское» искусство. Думаю, это ненадолго. Смены классификаций не заметны публике, но имеют долгоиграющие последствия. Украина перешла в режим ползучей дерусификации. Это является ее политикой, что бы ни говорили ее президенты на пресс-конференциях. И в музейной отрасли грядет нашествие грантоедской нечисти, которая себя еще покажет. В этом смысле, весьма интересен кейс недавнего конкурса на должность директора Харьковского художественного музея. На этом посту удалось остаться старому директору, но уже не без медийного шума, поднятого грантоедами. Мне кажется, у харьковского музея впереди не лучшие времена.
Если говорить о самих коллекциях украинских музеев, то нельзя не признать, что более или менее конвертируемые собрания мирового искусства на Украине живут в Киеве, Одессе и Львове. Там нет сколько-нибудь систематических собраний, но отдельные интересные и заслуживающие внимания памятники все же имеются. Так в Музее западного и восточного искусства имени Ханенко можно увидеть пусть и оспариваемого некоторыми искусствоведами, но скорее всего все же подлинного Веласкеса. В Одессе имеется пара апостолов раннего Франса Хальса. Про тамошнего Караваджо нужно много и серьезно спорить. Есть кое-что и во Львове. Но надо признать, что музеев мирового уровня на сегодняшней Украине нет. Вообще музейной Украине присуща большая рассредоточенность. В стране отсутствует большой музей-лидер, который мог бы занять хотя бы какое-то место в ряду хотя бы восточно-европейских музеев. Сейчас Украина – это музейный аутсайдер не только Европы, но даже и Восточной Европы.
Вообще на наших глазах случается нечто особенное – вымывание из страны ценного, символическое обесценивание ее. Музеи перестают быть ценными, перестают играть на поляне ценности из-за утраты важнейшего рынка символической капитализации и символической ликвидности.
Хотя по-настоящему ценным, уникальным, конвертируемым на Украине сегодня является как раз неудобное наследие – русское и советское искусство. Кстати, именно сегодня становится особенно очевидным значение советского искусства. Однако сегодня крайне сложно судить о том, что осталось после невероятного варварства декоммунизации, которое отвратительно и само по себе, и является трагикомическим случаем выстрела себе в ногу. Украина сама уничтожает то, что в ней есть самого ценного и интересного на ниве туристической привлекательности и общекультурной, символической ценности.
В области наследия Украина находится «между» гораздо более сильными культурными метрополиями. Украина – сэндвич из кусочков нескольких культурный ойкумен. Прежде всего это мощнейшая русская культура. Можно говорить о невозможности Украины в такой близости от русского символического солнца. Также нельзя не признать значимость и польского фактора. Есть и другие. Украина сегодня – это такой культурный сейф, в котором хранятся кубики идентичности разных народов. Плохой сейф, т.к. сегодняшняя Украина дрейфует в сторону эдакого провинциального, этнографического аттракциона с забавными туземцами, которые носятся со своими вышиванками и писанками и несколькими прочими незначительными деталями. Собственно конвертируемых сокровищ на сегодняшней Украине очень мало. Украина стремительно избавляется от остатков имперского прошлого, на всех парах провинциализируется и лишается в том числе и туристической привлекательности. Единственный по-настоящему раскрученный в мире объект – Чернобыль. Но он имеет эдакую… специфику. Лучше не рассказывать широкой публике о том, насколько Чернобыль удален от столичного Крещатика. Параллельно с этим вымываются немногие еще оставшиеся на Украине памятники трофейного искусства. Так еще при Кучме украинцы, в отличие от нас, вернули Германии свою часть графической коллекции Кенигса. По большому счету, только возвращение Крыма домой спасло от реституции 70 полотен Ахенской коллекции, которые хранятся в Симферопольском художественном музее. Долго ли проживет в Полтаве диптих Кранаха? Мне почему-то кажется, что нет. Даже несмотря на усилия действительно толковых специалистов в этой области, которые еще остались на Украине. Реальная работа по легализации музейных трофеев закрикивается требованиями возвращения украинских памятников из российских музеев. Боюсь, под этот патриотический шумок из Украины вывезут то немногое, что еще осталось. И это еще не самые плохие новости.
По-настоящему плохие новости для украинской музейной отрасли еще только впереди. Огромными рисками могут обернуться:
- административная реформа, которая представляет собой угрозу для районных музеев, принадлежащих громадам, перекройка административной карты Украины чревата не только появлением как бы «ничьих» музеев, но и усложнит противостояние музейщиков попыткам превратить музейные коллекции, становящиеся «майном громад», в активы со всеми вытекающими последствиями, после евромайдана музейному сообществу удалось отбиться от инициатив по допущению продажи музейных экспонатов на национальном уровне, смогут ли музейщики противостоять таким инициативам на уровне громад – большой вопрос;
- появление ПЦУ, этой недоцеркви, поддерживаемой украинскими властями, порождает риск заимствования из музеев икон, церковной утвари для этого еретического института, и совершенно неясно, смогут ли опять же региональные музейщики возразить такого рода поползновениям;
- есть основания полагать, что многие украинские заповедники станут жертвами отмены моратория на продажу земли.
Так получилось, что на Украине не появилось государственных коллекций метрополии русского авангарда, которые стали бесценными сокровищами для российских региональных и специализированных музеев. На некую замену, обманку так называемый «украинский авангард» откровенно не тянет. Это лишь одна из многих провинциальных инкарнаций метрополии русского авангарда наряду с туркестанским, казанским, омским и другими. Остатки польской архитектуры, подобия замков – все это есть и получше и в более эталонных образцах. И даже в восточноевропейском регионе. Образчиков деревянной церковной архитектуры на сегодняшней Украине откровенно мало. Украине далеко до россыпей деревянного зодчества на Русском Севере. Отношение к архитектурному совмоду на Украине откровенно наплевательское. Все туристические объекты Одессы слишком герметичны для международной аудитории. Они скорее актуальны для жителей России и Белоруссии как эдакое вещное приложение к пока еще живому, но выдыхающемуся одесскому мифу. «Европейскость» архитектуры туристического центра Львова не особенно уникальна. Она скорее средненькая. Она может выступать эдаким евроаттракционом больше для жителей самой Украины и быть может России и Белоруссии, хотя активные туристы этих стран уже видели настоящую, аутентичную Европу, и львовская обманка на них особенного впечатления не произведет.
Можно говорить о том, что у сегодняшней Украины скорее всего есть шансы на ниве событийного туризма, некоторой, хотя и стремительно испаряющейся, дешевизны, секс-туризма. Потенциал Карпат сегодня не стоит переоценивать из-за варварской вырубки лесов. Суровую красоту украинского Полесья тоже оценит не всякий из-за незаконной и варварской добычи янтаря, которая превратила огромные пространства в лунные и марсианские пейзажи.
Есть ли у Украины какой-то особенный туристический потенциал? Думаю, нет. Это особенно стало ясно после утраты Украиной Крыма, который действительно был туристической жемчужиной до-майданной Украины. Крым с его действительно удивительной и разнообразной природой, с его первостатейного уровня и статуса памятниками от нашей домашней и уютной черноморской античности до мощного и раскрученного в мире бренда «Романовы», «русские цари». Многослойность Крыма не может не впечатлять. Помимо уже упомянутой античности и романовской вещности, нельзя не сказать и о византийском наследии, остатках генуэзского торгового колониализма, приметах великого переселения народов, презентациях русской империи, вкраплениях брежневского брутализма, весьма приличном бахчисарайском ориентализме. Крым – это полигон для настоящих и взрослых туристических игр. Вся же остальная Украина – это скорее туристический аттракцион для внутри-имперского пользования. Только империя пока еще не вернула Украину домой. Наверное, доступные девочки и пока еще ценовая дешевизна привлекут какой-то траффик, но крупным туристическим игроком Украина вряд ли станет. Аминь.
В итоге нам пора задуматься о политике возвращения. Можно начать с защиты нашего наследия на Украине. Уже пора говорить о необходимости внешнего управления, а по сути спасения наследия разных культурных метрополий, временно оказавшегося в крайне затруднительной ситуации по имени «Украина». Кто знает, что взбредет в голову украинским псевдопатриотам на новых витках строительства убогой хуторянской этнократии? Что они решат декоммунизировать и деколонизировать в очередной раз? Может они примутся за Врубеля и Верещагина, Семирадского и Шолом- Алейхема, Матейко и Дейнеку? Кто знает, какие ценности украинские власти решат отдать в залог какого-нибудь очередного кредита?
Музеи с чем-то более или менее ценным – это довольно дорогие игрушки, которые могут позволить себе только взрослые, ответственные государства. Сегодняшняя Украина просто не доросла до того наследия, которое ей досталось случайно. Украинское государство – это совершенно безответственное существо. В палитру наших отношений с этим существом просто необходимо вносить гуманитарное измерение. Другие соседи Украины уже это делают. Ну и просто нельзя допустить возвращение скифского золота в этот балаган.
Евгений Фатеев
