Столица Сибири еще не остыла от славы «Тангейзера» и парадов зомби, а в городе уже назревает новый скандал. Областные власти просят федеральной поддержки, чтобы основать на базе бывшего Гарнизонного дома офицеров филиал Государственного центра современного искусства. Горожане, наученные горьким опытом сомнительных выставок contemporary art — как у себя, так и в Перми, в Москве и других городах, выступили против этой идеи. И даже отправили соответствующую петицию на имя президента РФ. В проблеме на месте разбиралась корреспондент «Культуры».
Сердюков против дивизии
Именно оно и стало яблоком раздора. Закругленный фасад в виде ротонды выделяет его из десятков стареньких, занесенных снегом жилых домов вокруг. Все эти постройки, образующие военный городок, возведены на заре прошлого столетия, это памятники истории. Гарнизонный дом офицеров, сокращенно ГДО, был построен в 1900 году как административное здание, а затем передан в ведение армии. По рассказам местных, именно из этих стен солдаты отправлялись на фронты Первой мировой. С 1949 года в районе располагалась 85-я мотострелковая Ленинградско-Павловская Краснознаменная дивизия, сыгравшая огромную роль в Великой Отечественной войне. Более полувека Дом офицеров был центром культурной жизни новосибирцев. Сюда приходили и стар и млад — для детей работали различные кружки, для молодежи организовывались танцы, был открыт музей истории прославленной дивизии, не пустовала большая библиотека. — Помню, я еще маленькой была, нас сюда водили на сеансы патриотического кино, потом мы на танцы бегали, я тут с мужем своим будущим познакомилась, а после и внучку сюда в кружки водила... Очень красивый у нас был Дом офицеров, у меня с ним много воспоминаний связано, — говорит местная жительница Зинаида Павловна, глядя на трехэтажное здание из красного кирпича на улице Тополевой.
Но наступил 2009 год. Министр обороны Сердюков, в 80-х сам проходивший в этой дивизии срочную службу, реорганизовал ее в 32-ю отдельную мотострелковую бригаду. Бригаде, в отличие от дивизии, не положен Дом офицеров, вот и закрыли его. А в 2013-м передали на баланс областной администрации.
— Даже когда дивизию расформировали, ГДО был востребован, тут проводились сборы офицеров округа, да и для семей с детьми устраивалось много мероприятий, — вспоминает председатель областного совета ветеранов полковник в отставке Вячеслав Журавлев. — А музей какой! Потрясающий! Потом экспонаты просто сложили в коробки...
Кстати, в самом центре Новосибирска есть еще один Дом офицеров — действующий. Во времена Сердюкова также находился под угрозой закрытия, но его удалось спасти благодаря активности ветеранов Вооруженных сил. Сейчас он процветает, там работает библиотека, музей военного округа — с экскурсиями для школьников. Есть и своя часовня.
А Гарнизонному дому офицеров не повезло. В течение нескольких лет здание попросту разваливалось на глазах, пока начальник департамента культуры, спорта и молодежной политики мэрии Новосибирска Анна Терешкова не привлекла к нему всеобщее внимание. В декабре прошлого года она опубликовала в соцсети письмо губернатора Новосибирской области Владимира Городецкого министру культуры Владимиру Мединскому с просьбой о создании в городе филиала Государственного центра современного искусства (ГЦСИ). В прошении указывается, что в Новосибирске есть и подходящее для него место — ГДО. Отмечалось, что здание находится в аварийном состоянии, а стоимость капитального ремонта предварительно оценивается в 300–500 млн рублей.
Местная общественность тут же отреагировала, но совсем не так, как предполагала Терешкова. Новосибирский Координационный совет в защиту общественной нравственности, культуры и традиционных семейных ценностей обратился к Владимиру Путину с просьбой вмешаться и не дать перепрофилировать ГДО.
— Мы не говорим, что такой центр не нужен в нашем городе, — говорит руководитель благотворительной общественной организации «Семья и дети» Надежда Артемова, одна из авторов письма президенту. — Новосибирск богат талантами, и мы согласны, что такой музей необходим. Но он должен демонстрировать подлинное искусство, а не псевдоискусство, развращающее, разлагающее молодое поколение и отрицающее наши традиционные ценности.
Позицию горожан можно понять — у них есть печальный опыт знакомства с так называемым contemporary art. В феврале 2011 года в Сибирском центре современного искусства, которым руководила Терешкова до прихода во власть и который затем под давлением общественности покинул город (ныне обосновавшись в Томске), была проведена выставка «Когда художник берет фотоаппарат». На снимках скандально известный перформансист Олег Кулик совокупляется с животными. Кто знаком с его «творчеством», того уже ничем не удивишь. Ранее Кулик, например, прославился тем, что обнаженным, в одном лишь ошейнике, лаял и бросался на машины, кусал прохожих. Вот только сибиряков перспектива такого зрелища не заинтересовала. На выставку пришло всего около 250 человек из полуторамиллионного населения города, да и те, выходя, плевались. Однако Терешкова негатива у зрителей не заметила.
— После выставки я видела людей, которые не поняли работы автора, но ведь наших классиков, таких, как Малевич, Кандинский, тоже многие не понимают, — сказала она. — А о людях, которые вышли с чувством омерзения, я не слышала. Общество всегда волнуется при виде чего-то нового. Если есть разные мнения, значит, что-то происходит. Произведение искусства должно вызывать эмоции, ведь самое страшное, когда о тебе ничего не говорят.
А когда горожане вышли на митинги против «современного искусства» и журналисты попросили прокомментировать конфликтную ситуацию, Терешкова изрекла: «Никогда интеллигент не сможет убедить быдло и хамло».
В том же году в рамках конкурса социально значимых проектов в сфере культуры и искусства министр культуры Новосибирской области Наталья Ярославцева выделила грант в размере миллиона рублей арт-группе «Синие носы» — на проект, призванный познакомить сибиряков с «фигурами первого ряда» в российском современном искусстве. Возглавил этот список все тот же Олег Кулик. А главным идейным вдохновителем «Синих носов» является Вячеслав Мизин, известный пристрастием фотографировать собственные половые органы на разных предметах. Для сравнения: тогда же проект мастер-классов для молодых режиссеров получил от властей всего лишь 193 000 рублей.
В 2012-м скандал в городе вызвала новость о предстоящем показе работ Марата Гельмана «Родина». Карта России, скроенная из половых тряпок, купола церквей в виде клизм... На этом фоне самое безобидное — пародия на картину Васнецова «Три богатыря», где на конях восседают голые бабы. Горожане, не желающие видеть свою Родину в таком свете, устроили на улицах акции протеста. В итоге трижды менялись место и сроки открытия выставки. Изначально планировалось показать «Родину» на территории государственного краеведческого музея, затем фуры с экспонатами перевезли в арендованное здание бывшего аэропорта «Северный», однако спустя несколько дней владелец помещений расторг договор. В конце концов выставка прошла на другом конце города, на частной территории.
И по сей день на улицах Новосибирска жизнь кипит — то проводятся велопробеги с резиновыми куклами из секс-шопа, то парады зомби. И, конечно, нельзя забыть скандал вокруг постановки «Тангейзера» Тимофеем Кулябиным, «Культура» много и подробно рассказывала о глупом кощунстве молодого постановщика.
Крыша на миллион
В планах госпожи Терешковой — продолжить нести contemporary art в массы.
— Открытие Центра современного искусства — это всегда повышение статуса города, — говорит не лучшая обладательница знаменитой фамилии. — Такие музеи успешно работают в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Калининграде. Нам обидно, что у нас такого нет. Если мы называем себя прогрессивным городом, то без развития современного искусства в разных направлениях, в том числе в музыке, не обойтись. Ведь сколько у нас талантливых композиторов, а где они все? В подвалах, потому что им негде выступать. Нет помещений. Когда мы узнали, что есть здание бывшего Дома офицеров, мы посмотрели и решили, что оно нам подходит...
Разумеется, корреспондент «Культуры» побывала в доме преткновения. Ремонт там, кстати, уже идет. В августе прошлого года тишину заброшенного здания со стареньким пианино в центре бывшего танцзала и обрывками старых афиш в коридоре нарушил шум строительных инструментов. Сейчас в окнах ГДО горит свет, внутри снуют рабочие — перекрывают крышу, устанавливают пластиковые окна. Даже строительная пыль и мусор не могут скрыть красоты этого здания. При входе гостей встречает круглый балкон, на котором когда-то барышни кружились в вальсе с кавалерами в офицерских мундирах. Вокруг — колонны, лепнина на стенах — шикарные декорации для исторических кинокартин. Есть здесь и зрительный зал на 800 мест, лучшая акустика в городе, говорят знатоки. К сожалению, памятником архитектуры здание не признано.
Забавно, но Терешкова оказалась не в курсе, что на объекте, за который она сражается, уже ведутся работы. Узнав об этом от меня, она не поверила и позвонила и.о. министра культуры области Игорю Решетникову. Он подтвердил, что в здании меняют крышу.
— А, ну это, возможно, делают минимальный ремонт, чтобы здание сохранить. Максимум миллион рублей, не больше, — отреагировала Терешкова.
И тут ошибочка: на миллион крышу не поменяешь.
— Здание было в аварийном состоянии, там давно не делали ремонт, и во многих местах прохудилась крыша, — рассказал «Культуре» замруководителя департамента имущества и земельных отношений Новосибирской области Александр Урсулов.
— К тому же в целях экономии оно не отапливается, что тоже плохо сказывается на его состоянии. Чтобы здание совсем не разрушилось, в прошлом году было принято решение выделить из бюджета области 12 миллионов рублей на ремонт крыши. Кое-какие деньги остались, они пошли на замену окон.
Спрашиваю: не жалко ли передавать такую красоту «современному искусству», качество которого зачастую весьма сомнительно. «Дальнейшая судьба здания не в моем ведении», — уклончиво отвечает собеседник. Упоминание о скандальных выставках вызвало у него ироническую усмешку: он о них, конечно, слышал, но ни на одну не ходил.
Похоже, только Анна Терешкова в этом городе воспринимает Гельмана и Кулика всерьез, сравнивая их с великими классиками.
— На картинах Рембрандта изображено много голых женщин, что ж, их теперь тоже из музеев убрать? — удивляется чиновница. — Я сравниваю современное искусство с наукой. Без проведения различных экспериментов наука не сможет идти вперед. Из ста экспериментов «выстреливает» один, который потом меняет сознание, делает прорывы. Так же и с искусством, должен произойти естественный отбор, необходимо сто экспериментов, чтобы вырос один Айвазовский или Мане.
«Нравственность — дело другое»
— Я не имел бы ничего против музея современного искусства, если бы не знал все эти выверты, которые можно ожидать от его авторов, — говорит отставной полковник Вячеслав Журавлев. — Подобное «искусство» просто опозорит здание Дома офицеров, имеющее такую славную историю.
— Сначала нужно определить, что мы вкладываем в понятие «современное искусство», а потом решить, нужно ли оно нам, — поддерживает его член Координационного совета в защиту общественной нравственности, культуры и традиционных семейных ценностей Юрий Задоя. — Мы выступаем за широкое общенародное обсуждение дальнейшей судьбы здания ГДО.
А жителям есть что предложить.
— Лучше бы там открыли музей Великой Отечественной войны, посвященный сибирякам, ушедшим защищать Родину, — говорит уважаемый в городе человек, заслуженный художник России, участник войны Вениамин Чебанов, создавший сотни батальных полотен. — И дать этому музею имя уроженца наших мест Александра Покрышкина.
— Наш город сыграл огромную роль в войне, — продолжает эту мысль профессор Новосибирского государственного университета архитектуры, дизайна и искусств Юрий Марченко. — Сибирские дивизии участвовали в крупнейших сражениях, а трудами тыла обеспечивался ход войны. С точки зрения сбережения славы Сибири, логично было бы расположить в здании Дома офицеров музей Великой Отечественной войны. Патриотизм надо воспитывать живыми образами, ведь для сегодняшней молодежи война — это древняя история. А такой музей поможет восстановить историческую память. Что касается современного искусства, то это термин, который нам навязывается, под него подверстываются и зоофилия, и воинствующий атеизм. Это серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Перед прямым вторжением противник ведет работу, направленную на то, чтобы лишить человека исторического сознания, тогда он не сможет защищать свои рубежи. Не будет понимать, зачем ему сражаться за Родину. Нельзя допустить создания этого центра, нельзя, чтобы глумились над нашей историей.
Однако, по словам Терешковой, она никогда не слышала, что в городе кто-то хочет создать военный музей. А вот губернатор Новосибирской области Владимир Городецкий, отвечая на вопросы «Культуры», подтвердил, что предложение о создании такого музея не раз рассматривалось властями. На проекте уже стоит резолюция Владимира Путина, и даже выделено место — на левом берегу Оби. Правда, далековато от центра города, тяжело будет добираться. Проведены земельные работы, однако сейчас стройка встала.
По словам губернатора, ремонтировать Дом офицеров — непосильная задача для бюджета области.
— Мы обратились к министру культуры Владимиру Мединскому, чтобы создать филиал ГЦСИ, — продолжил губернатор. — Если это сделать, появится штатная численность, расходы на содержание пойдут из федерального бюджета. Уж какие там выставки будут с точки зрения нравственности — это дело другое. Перед министерством культуры области поставлена задача обсуждать такие моменты.
Губернатор признал, что прошедшие скандальные выставки были неудачными, но это не значит, что вся современная культура представлена только ими.
Анна Терешкова также заверила: что было раньше и что будет теперь — это два разных проекта. Политику нового музея станет определять руководство ГЦСИ в Москве, а не местные власти. Правда, мои собеседники в Новосибирске в это не очень-то верят. А под занавес беседы начальница городской культуры огорошила меня признанием, что в искусстве не сильна:
— Я менеджер. Я не могу разбираться во всем. Моя задача сделать так, чтобы современные художники могли экспериментировать.
Публицист Ольга ТУХАНИНА, жительница Новосибирска:
— Думаю, любое перепрофилирование Дома офицеров вызовет болезненную реакцию горожан. Тем более, если речь идет о «современном искусстве». К несчастью, в нашей стране само это словосочетание успело себя зарекомендовать определенным образом. Неужели какой-нибудь Гельман будет проводить в бывшем Доме офицеров перформансы с переодеванием макаки в гимнастерку с орденами? Такого, конечно, допустить нельзя. В Новосибирске до сих пор в самом центре существуют деревянные бараки. Люди там ждут расселения годами. Вот пусть искусствоведы ищут инвесторов, расселяют людей и там строят здание современной архитектуры под свое современное искусство. Не следует им трогать то, что им не принадлежит.
Под artобстрелом
Новосибирск — город молодой: еще 122 года назад на его месте находилось скромное село Кривощеково с населением в 685 жителей. Бурному росту нынешняя столица Сибири обязана Транссибу, пересекшему Обь в обход более солидного Томска. Вскоре здесь вырос рабочий поселок Ново-Николаевск, потенциал которого как транспортного узла оценила и новая власть. В 1925 году он стал центром Сибирского края, а в 1926-м переименован в Новосибирск.
Средний горожанин — живущий на месте, где еще чуть больше сотни лет назад шумел лес, — редко ощущает за плечами многовековую историю страны. Все, что вошло в плоть и кровь жителя Центральной России, — старые церкви, фрески Рублева и Дионисия, архитектурные памятники — для представителя Новосибирска нечто известное, но не прочувствованное. Город сформировался как советский: дореволюционных зданий мало, зато для любителей конструктивизма и «сталинского ампира» — настоящее раздолье. Многие достижения Новосибирска связаны именно со временами СССР. Например, при Советах город побил рекорд Чикаго, став миллионником всего за 70 лет, тогда как американскому мегаполису потребовалось 90.
Рядом находится Академгородок — уникальное место, где работали выдающиеся умы Москвы и Ленинграда. Студентами здесь становились crème de la crème из Сибири и соседних советских республик. В середине 1980-х именно тут стало набирать силу национал-патриотическое движение. Впрочем, хрупкий баланс (активными оказались и представители либеральных сил) удавалось удерживать довольно долго. Тем более, что современное искусство институционально оформилось в Новосибирске позже — в начале нулевых.
В столице к тому времени отгремели первые скандалы: в 1998 году Авдей Тер-Оганьян «прославился» разрубанием репродукций икон. В Сибири же представители разных направлений уживались мирно: перформансы и постеры «Синих носов», выдержанные в карнавальной эстетике и поначалу вполне безобидные, сосуществовали с фигуративной живописью Александра Шурица. Дружелюбная атмосфера поддерживалась искусствоведом и куратором Владимиром Назанским, который в 2000 году провел в Новосибирской картинной галерее (нынешнем Художественном музее) первое крупное мероприятие, связанное с «совриском»: Фестиваль галерей «Арт-Новосибирск». Годом позже здесь же прошла Международная биеннале современной графики. Мероприятия оказались выстроены так, что место всем нашлось. Тогда же, в 2001 году, открыла частную галерею «Старый город» Анна Терешкова, жена председателя совета директоров «Сибирской хлебной корпорации». В новом пространстве выставлялся вполне респектабельный круг авторов: о скандалах поначалу речи не шло.
В середине 2000-х ситуация резко изменилась: из города уехал Назанский. У «Синих носов», сотрудничавших с Гельманом, пошла столичная и международная карьера. В 2004-м в Новосибирске состоялась первая «Монстрация», организованная последователем «Носов» Артемом Лоскутовым: образованности и ироничности предшественников ему не хватало, а вот политической ангажированности хоть отбавляй.
А в стране современное искусство становилось все более агрессивным. В столице со скандалом прошли две выставки: «Осторожно, религия!» (2003) и «Запретное искусство» (2007): последняя, например, включала в себя «творение» Александра Савко, где Спаситель изображался с головой Микки-Мауса. Самое вопиющее вторжение contemporary art в сакральное пространство произошло в 2012-м, когда Pussy Riot совершили кощунственный акт в Храме Христа Спасителя.
В Новосибирске тем временем зрели контрнастроения. Еще с середины 1990-х здесь успешно функционировал Информационно-консультационный центр по вопросам сектантства при соборе во имя Александра Невского. Именно из этого круга вышли многие местные активисты консервативного толка. Они заявили о себе как об общественной силе в 2012-м, когда в Новосибирском краеведческом музее показывали эротические литографии Пабло Пикассо. Возмущение вызвало место проведения: все-таки музей — государственная, а не частная институция. Кроме того, организаторы разрешили брать на выставку детей — «на усмотрение родителей», хотя фантазии «андалузского пса» на тему Камасутры все-таки не для юных глаз.
По-настоящему серьезное противостояние началось чуть позже, когда стало известно, что в Новосибирск привезут выставку «Родина» — детище политтехнолога и в то время директора музея PERMM Марата Гельмана. Инициатором «гастролей» выступила уже известная Анна Терешкова. Большинство местных СМИ встали на сторону «Родины», что только усилило разногласия. Консервативные активисты, в свою очередь, постепенно вошли в силу: благодаря их протестам были отменены концерты нескольких «металлических» групп, а также выступление Мэрилина Мэнсона, запланированное на День города в 2014-м. В 2015 году случился скандал с «Тангейзером». Из-за отсутствия грамотной культурной политики местных властей, не сумевших разрулить ситуацию, на улицы вышли сразу два митинга: «за» и «против» постановки. Временным решением конфликта стало снятие спектакля и директора Новосибирского театра оперы и балеты Бориса Мездрича. Но, как видно из сегодняшнего скандала, терапевтические меры не помогли. Современное искусство разделило людей на два противоположных лагеря.
Выходом из сложившейся ситуации могла бы стать грамотная социально-культурная политика. В случае с новосибирским филиалом ГЦСИ необходимо взвесить все аргументы: а не рванет ли снова? С одной стороны, в Центре, «головной офис» которого находится в Москве (есть также отделения в Санкт-Петербурге, Владикавказе, Самаре, Екатеринбурге, Калининграде, Нижнем Новгороде и Томске), проходят куда менее ангажированные выставки, чем «Родина», где в проекте Александра Бродского «Дорога» Россия представала миксом плацкартного вагона и тюремных нар. С другой стороны, именно ГЦСИ является учредителем премии «Инновация», где политики куда больше, чем собственно искусства: в 2011-м победителем стала арт-группа «Война» за фаллос, нарисованный на Литейном мосту («Х.й в плену у ФСБ»).
Директор ГЦСИ Михаил Миндлин на вопросы о новосибирском филиале отвечает, что пока рано говорить о концепции и будущих выставках. Единственное — они должны быть ориентированы на сибирское современное искусство. При этом проблем с реакцией публики Миндлин не видит:
— Искусство выше политики. Я считаю, что мы и есть настоящие патриоты — в самом высоком смысле слова. Потому все усилия тратим на развитие современной отечественной культуры. А люди, которые выступают против... В лучшем случае, это связано с проблемами воспитания, образования. В худшем, они пятая колонна, которая тормозит развитие российского общества.
В соседнем Томске у ГЦСИ уже три года работает филиал, который пока ютится в небольшом помещении: выделенные Гороховские склады (начало XX века) еще не отреставрированы. Скандальных выставок, по словам местной художницы Лукии Муриной, не проводится, но и ничего принципиально нового не демонстрируется:
— Даже если что-то и было, у нас это довольно инертно воспринимается.
С томским арт-сообществом организаторы также близко не взаимодействуют.
— Как правило, нам привозят выставки из Новосибирска, — рассказывает Лукия. — Местные авторы интереса не вызывают, потому что мы все в основном реалисты.
В общем, Новосибирску предстоит решить непростую задачу: понять, насколько необходима городу подобная институция и впишется ли она в местный контекст, не ухудшив ситуации. А заодно — придумать, как примирить общество. Без поддержки классического искусства власть неизбежно столкнется с новыми атаками contemporary art: конкуренция, особенно за государственные ресурсы, высока. Конечно, в нынешней ситуации ГЦСИ, скорее всего, не посмеет устраивать политизированные выставки, однако в итоге новый музей рискует превратиться в очередное безликое пространство. А если вдруг объявится новый Гельман — только более молодой и ловкий, все предыдущие скандалы покажутся цветочками.
Ксения Воротынцева
