В феврале этого года четверть века отметил уникальный Фонд «Возрождение Тобольска». Инициатором создания фонда стал общественный деятель, издатель, меценат, фотохудожник Аркадий Елфимов. Об истории и проектах фонда, о проблемах современного Тобольска и идеологии Русского возрождения Аркадий Григорьевич поведал в интервью «Завтра».
«ЗАВТРА». Фонд «Возрождение Тобольска» отметил четверть века своей работы. Если подводить некоторые итоги – что получилось, что нет? Почему было избрано именно культурно-просветительское направление?
Аркадий ЕЛФИМОВ. Фонд «Возрождение Тобольска» создавался в дни, когда отсутствие чувства ответственности за историю сделало многих слепыми, погруженными в суету или апатию. Мы заявили о «Возрождении Тобольска», подразумевая возрождение Сибири и России в целом за пределами растленной масскультуры. Ну и помните, в то время, как грибы после дождя, возникали различные «фонды», создававшиеся, в основном, для легализации преступных доходов. Поэтому понятно, что отношение к нам поначалу было настороженным, но уже после первых наших изданий, реализации других просветительских проектов оно поменялось. Правда, мягко говоря, не всегда получался диалог с властью. Тогда, в начале 90-х, я познакомился с только что избранным на должность президента РАН Ю.С. Осиповым, нашим земляком, и в первом разговоре говорю ему: «Больно смотреть на исторические здания Тобольска, разрушенные, зияющие провалами окон…» Тут же возникла тема: создать фонд и попробовать привлечь на их восстановление деньги богатых людей, появившихся в то время. Да разве только здания… Слово Тютчева: «Не плоть, а дух растлился в наши дни», сказанные поэтом еще в XIX веке, стали злободневными, как никогда. Новому времени подлинное искусство оказалось не нужно, хлынул неиссякаемый поток мерзости, призванный кроме финансовых вопросов решить еще один, главный вопрос: растления русского человека, воспитывавшегося на протяжении тысячелетий (и особенно в советский период) в атмосфере высокой духовности, нравственности, патриотизма, служения долгу, что в конечном итоге и выковало тот характер, который в критический момент истории сумел переломить хребет доселе непобедимого вермахта. Несколько тысяч человек получили за бесценок то, что создавалось миллионами – теми, кто мёрз в Магнитке, вгрызался в месторождения Уренгоя и Ямбурга, кто выложил своими костями каскады гидроэлектростанций и Беломорканал. Дальше пошло проще: потеря самоидентичности, безразличие, политическое безволие, тотальная криминализация…
Но вернусь к созданию нашего фонда. Практически за день, отталкиваясь от устава Российского фонда культуры, я написал устав нашей организации – Общественного благотворительного фонда «Возрождение Тобольска», и предложил девяти уважаемым людям стать его учредителями, соответственно сам я был десятым в этом списке (место значения не имело, но как инициатор создания фонда стал его председателем, а фонд был зарегистрирован от десяти физических лиц). Правда, очень быстро понял, что «основную» лямку придется тянуть в одиночку, поскольку эти люди были заняты своими делами.
Одна из первых наших программ – «Возрождение Художественного музея». Само здание, от которого оставались практически одни стены, мы восстанавливали методом народной стройки. Раз в неделю я собирал штаб и, пользуясь своими старыми знакомствами со строителями, руководителями местных предприятий, решал вопросы по предоставлению тех или иных строительных материалов, системой взаимозачетов (помните такие?) расплачивались со строительными бригадами. Помню, владыка предоставил нам на первые наши субботники семинаристов, они вынули грунт из подвалов, чтобы сделать туалеты, гардероб… Кровля была совсем худой, сняли землю, которая там лежала в течение ста лет в качестве утеплителя, потом насыпали эффективный утеплитель, отремонтировали стропильную систему, и даже медью удалось покрыть на народные деньги… Всего и не расскажешь…
Затем разослали десятки писем художникам России с просьбой безвозмездно передать свои работы для новой коллекции. Одними из первых откликнулись график Герман Черёмушкин с серией работ тобольского цикла, живописцы Игорь Обросов, Олег Савостюк, Виктор Цигаль, скульпторы Михаил Переяславец, Геннадий Правоторов… Всего за период с 1996 по 2003 год от общественного фонда в дар музею передано более 700 работ.
Увы, попытки привлечь средства от нуворишей оказались бесполезными. Но я был знаком лично со многими руководителями тобольских предприятий и, несмотря на то, что большинство из них стали тогда не только крениться, но и рушиться, кое-какие деньги удалось найти.
Но и сейчас, даже после двадцати пяти лет обретений и потерь, удавшихся и пока нереализованных проектов, каждодневного подвижнического труда наших авторов, соратников, благодарителей, остается ощущение, что мы ещё в начале своего пути, и русскому, да и не только русскому человеку, как двадцать пять, пятьдесят, сто лет назад жизненно необходимы книги, основанные на вечных ценностях Русской цивилизации: духовности, подвижничестве, милосердии, стойкости, поиске справедливости и гармонии. Даже не ощущение – уверенность. Потому что только слепой не видит того, что и сейчас, спустя двадцать пять лет, продолжается разрушение того, что называют социокультурным кодом, ядром нашей цивилизации, к которому относятся все базовые фундаментальные ценности нации – родной язык, вера, мораль, нравственные принципы, историческая память, любовь к Отечеству.
Ещё одно важнейшее моё детище – ботанический сад в окрестностях Тобольска «Ермаково поле». Туда я вкладываю все возможные деньги, не могу это дело бросить. Около шести с половиной тысяч деревьев-кустарников высадил за эти годы. Увы, никто мне по саду не помог. Один галерист в Санкт-Петербурге дал тысячу евро на строительство часовни. Но это исключение. Всё сам. Но буду продолжать, несмотря ни на что.
Немало и других проектов было реализовано за эти годы, всего, в рамках одной газетной публикации, не перечислить… Но если я вам отвечу, что доволен всем, что удалось многое, сразу же перечеркните всё то, о чем сказано выше…
«ЗАВТРА». Как формируется издательская программа Фонда?
Аркадий ЕЛФИМОВ. «Нас всех подстерегает случай» – сказал Александр Блок. Действительно, человеческая жизнь кажется нам сплетением обстоятельств, различных ситуаций, событий, которые, на первый взгляд, никоим образом друг с другом не связаны. Но на самом деле в земном существовании человека нет ровным счетом ничего случайного с самого мгновения его рождения и до того момента, как он уходит из этого мира в мир иной. Не зря один умный человек сказал: «Один случай – случайность, два – система, три – закономерность». Так что издательскую нашу программу считаю «закономерной случайностью».
Так, вышли на меня, казалось бы, случайно замечательные учёные из Новосибирска Елена Дергачёва-Скоп и Владимир Алексеев с идеей переиздать Сибирскую летопись Ремезова о походе Ермака. А я Семёном Ульяновичем Ремезовым, нашим великим земляком, уже занимался в 1987 году, когда городу исполнилось 400 лет. Тоболяки ко мне подошли и говорят: «Аркадий Григорьевич, скоро юбилей Ремезова - 350 лет со дня рождения, надо бы привлечь Олега Константиновича Комова, лучшего скульптора Советского Союза, и сделать памятник». И вот – в Кремле Тобольска стоит памятник Ремезову работы Комова. Кстати, это единственный комовский монумент от Урала до Тихого океана. В Европе десятки памятников его авторства, а в Сибири наш – единственный.
Ремезов в моей жизни постоянно и неожиданно проявлялся. Воспитывал меня отчим, с родным отцом мы виделись в жизни мало, но от него мне досталось в наследство два десятка книг: Мопассан, Бальзак, а в том числе и книга Леонида Гольденберга «Семён Ульянович Ремезов: Сибирский картограф и географ». На титульном листе оной было написано: «Книга заслуживает самого высокого уважения для повседневного пользования.Гр.Елфимов». Непонятно, откуда и как мой отец-бухгалтер проникся Ремезовым. Я книгу Гольденберга внимательно изучил, хотя она научная, серьёзная, но мне было любопытно. Спустя годы я додавил власти и главная улица города, которая идёт к Кремлю, была переименована из «Клары Цеткин» в «Семёна Ремезова». Памятник поставили. И издал четыре главных труда Ремезова. Как сейчас понимаю, таким образом я выполнил наказ отца, который он мне дал через книгу.
Семён Ульянович Ремезов – не только картограф, строитель Тобольского Кремля, литератор. Как писал Дмитрий Лихачёв, в начале XVIII века среди мировых учёных имён – Ремезов первый. Его труды – без сомнения, памятники всемирного значения, и то, что они введены в научный оборот – заслуга Фонда «Возрождение Тобольска» и в первую очередь наших попечителей. Все они изданы с подробнейшими научными комментариями.
Сибирская Летопись рассказывает о походе Ермака, в ней более полутора сотен глав. Данные о походе собирали три поколения Ремезовых – сам Семён Ульянович, его отец и его дети. Летопись основана как на различных устных источниках, так и на летописи Саввы Есипова. В неё также включена Кунгурская летопись.
Также мы выпустили Чертёжную книгу Сибири (1701 года), первый русский географический атлас, обобщивший результаты открытий XVII века. Когда мы представляли издание этой удивительной книги, то звучал логичный вопрос: «А как Ремезову удалось создать такой атлас во времена, когда, понятное дело, не было даже намёка на аэрофотосъёмку». Действительно, Ремезов не был в Восточной Сибири, значит, ему в Москве в Оружейной палате показывали отписки с чертежами наших первопроходцев, и он всё это дело удачно скомпилировал и сделал общую карту Сибири. А был и такой случай. Когда Владимир Атласов, которого Пушкин именовал «Ермак Камчатский», возвращается в столицу доложить об открытии новой земли, то едет он через Тобольск. Здесь его встречает Ремезов и начинает расспрашивать про Камчатку. А тот говорит: «У меня всё начерчено, но сундуки опечатаны». И Ремезов пишет челобитную тобольскому воеводе «вскрыть груз», чтобы увидеть Камчатку. Ему разрешают это сделать, и вот на четырёх картах Ремезова появляется впервые земля Камчатка.
Очень важна для исследователей Сибири и «Служебная чертёжная книга», своеобразный рабочий дневник Ремезова.
Наконец, Хорографическая книга. Во времена Ремезова хорография – это география конкретной территории. Двенадцать лет я её доставал из США, вёл переписку с Гарвардским университетом. Книга была украдена из молодой советской республики и вывезена в Европу известным в то время картографом Лео Багровым. Из Европы она попала в Гуфтоновскую библиотеку Гарвардского университета. Американцы, конечно, понимали, что хранят украденную вещь, тем не менее, долго не давали её нам. В итоге мы заплатили полмиллиона рублей за реставрацию рукописи и сканирование, и нам прислали полную копию. И после этого ещё два года велась расшифровка топонимики.
Фото: Полина Фигловска
Большой проект фонда – альманах «Тобольск и вся Сибирь». Тоже случай помог. Идея создания всесибирского альманаха «Тобольск и вся Сибирь» созрела в недрах широко известного альманаха «Памятники Отечества». То, что делала его редакция, было замечательно, но номера альманаха были посвящены, в основном, европейской части России. Поэтому и решил я сделать выпуск о Тобольске в популярной краеведческой серии «Вся Россия» этого альманаха. В 2002 году вышел двухтомник «Первая столица Сибири» и «Тобольская антология». После этого появилась идея, а не замахнуться на что-то подобное «Памятникам Отечества», но уже конкретно о Сибири. Тогда-то меня познакомили с Юрием Михайловичем Лощицем – именно под этот проект.
Мы сразу поняли друг друга, он тут же ухватился за эту идею, поскольку ещё и сам имеет прямое отношение к Сибири. Вместе с Лощицем выходим на Распутина, который и придумал название альманаху – «Тобольск и вся Сибирь». Валентин Григорьевич благословил нас на издание альманаха и в дальнейшем всегда поддерживал. Распутин сказал: «Это не что иное, как объединение расшатанной Сибири в один родственный и духовный узел. Как сибирское купечество в 1887 году пришло на помощь отставленному от прежней могущественной службы и теряющему свое звучание Тобольску, так теперь воспрявший духом Тобольск взялся собирать сибирские земли в одно историческое Отечество». А главным художником стал Александр Фёдорович Быков.
Первая книга альманаха – о Тобольске – ключевая в нашей работе. Она определила построение каждого последующего выпуска, художественное оформление, задала тональность общему повествованию. Юрий Михайлович был главным редактором первых десяти выпусков альманаха, а на сегодня монументальный проект Всесибирского историко-культурного, литературно-краеведческого, научно-художественного издания – альманах «Тобольск и вся Сибирь», посвящённый великой исторической эпопее освоения и преобразования гигантского региона Евразийского континента, простирающегося от Уральских гор до берегов Тихого океана и от Северного Ледовитого океана до монгольских степей и Китая, насчитывает уже более тридцати выпусков. Вышли из печати номера, посвященные Сургуту, Томску, Тюмени, Ямало-Ненецкому и Ханты-Мансийскому автономным округам, Омску, Красноярску, Иркутску, Камчатке, Барнаулу, Нарыму, Шадринску, Таре, Кургану, Берёзову, Ишиму, Якутску… Всё это не только города и территории, имеющие богатую собственную историю, но и некие центры, определяющие во многом и сегодняшний потенциал экономического развития и роста Сибири, да и всей России как государства. И прошлое, в данном конкретном контексте, рассматривается нами, прежде всего, как надежный, сложившийся фундамент нынешнего и будущего благосостояния российской государственности, России, благосостояния народов её населяющих. Следует также назвать десятитомную эпопею о подвигах сибиряков в Великой Отечественной войне, четырёхтомник «Северный морской путь» – о великой северной границе России – во времена, когда вопрос о ней приобретает особую актуальность. Так же в работе, на той или иной стадии, находятся книги о Ялуторовске, белорусах в Сибири, Русском Харбине, Русской Америке, Енисейске… Главным редактором альманаха с 2010 г. является поэт и публицист из Омска Юрий Перминов.
Возникла серия «Сибирский художественный музей», тоже десяток книг вышло. В ней мы представили, например, графику нашего знаменитого современника- путешественника Фёдора Конюхова.
Значительный наш проект – это «Евангелие Достоевского». Как заметил Президент Международного общества Достоевского Владимир Захаров, творчество Достоевского надо изучать, отталкиваясь именно от подчёркиваний в Евангелии, которое ему было подарено в Тобольске, где Фёдор Михайлович находился на пересылке, по пути в омский острог. Там Достоевский четыре года был лишен возможности читать и писать. Только Евангелие было разрешено взять в камеру. И в книге около полутора тысяч подчёркиваний ногтем, загибы страниц. Как он потом признавался: эти четыре года его переродили. И с этим Евангелием Достоевский не расставался всю жизнь. Так что Тобольск создал Фёдора Михайловича Достоевского таким, каким он стал. Один памятник Достоевского работы скульптора Михаила Переяславца в Тобольске есть, но решили попробовать сделать памятник и городу Тобольску, и Достоевскому в книжном варианте. Получился уникальный проект. В специальном коробе в виде каземата содержится, во-первых, факсимильное издание Евангелия со всеми пометами великого писателя. Мельчайшие, порой невидимые пометки в оригинале устанавливали с помощью современной оптико-электронной техники. Второй том, почти тысячестраничный – это подробное описание отражения помеченных евангельских сюжетов в произведениях Достоевского. Можно сказать, что Борис Николаевич Тихомиров прокомментировал всё творчество Достоевского через пометки – это настоящий подвиг учёного. В этом томе ещё содержится Сибирская тетрадь – это первая дошедшая до нас записная книжка Достоевского. И третий том – свидетельства, критика, богословие. И когда мне задают вопрос – мол, зачем нужен этот третий, публицистический том, я отвечаю просто: чтобы показать из сегодняшнего дня и самого Достоевского, и его творчество, и попытаться понять – как же Фёдор Михайлович сумел предугадать и описать то бесовское время, которое догнало сегодня Россию. И не только наша страна - весь мир живёт в этой бесовщине.
Понятно, что предложений-то у меня с избытком. Но на всё меня не хватает. После 2014 я уже был на грани закрытия Фонда. Спасибо Юрию Константиновичу Шафранику, который возглавил попечительский Совет фонда и пригласил влиятельных людей. Это помогло, но во многом выпутываемся из проблем своими силами. Такая уж у Фонда жизнь – в долгах и кредитах…
«ЗАВТРА». А государство?
Аркадий ЕЛФИМОВ. Не играю с государством. У государства иная идеологическая политика. Вам она нравится, мне – нет. Конечно, я бы не прочь был привлечь средства для благой цели, для издания, для какой-то русской темы, но всё равно же не дадут. С грантами я даже связывать не хочу: с ума можно сойти, время убить колоссальное на оформление и получить три рубля. И по чиновникам я терпеть не могу ходить, сидеть в приёмных и пытаться с ними о чём-то разговаривать - бесполезное дело.
«ЗАВТРА». А почему вы предпочитаете издавать дорого, но маленьким тиражом? Можно же издать попроще, зато увеличить тираж?
Аркадий ЕЛФИМОВ. Мне часто об этом говорят. Ответ всегда один – ребята, а вам что мешает? Создайте общественный фонд и печатайте дешёвые книжки большими тиражами, делайте то, что вам нравится. Я дешёвые книжки делать не собираюсь. Были бы у меня хорошие финансовые возможности – были бы и большие тиражи.
И есть сайт Фонда, где всё можно прочитать, скачать. У нас много заходов. Вот вышло Евангелие Достоевского, следом выкладываем электронную версию – пожалуйста, заходите, читайте, изучайте.
«ЗАВТРА». А как складывалась ваша читательская биография, как вы стали издателем?
Аркадий ЕЛФИМОВ. Отчим окончил Киевское артиллерийское училище, прошёл всю войну до Берлина, расписался на Рейхстаге, потом демобилизовался и неожиданно стал журналистом. Работал в «Тюменской правде», был собкором, главным редактором ряда районных газет. И он очень много читал, постоянно приносил в дом новые книги. И я неизбежно втягивался в чтение, глотал книг следом за ним. Свою библиотеку стал собирать уже в студенческие годы. Потом стал работать на стройке, строителем был успешным, и в свои 33 года командовал очень крупным коллективом - ДСК, тысяча человек. В 7 утра начинал свой рабочий день и где-нибудь в 9 вечера заканчивал на совещании по вводу очередной школы к 1 сентября. И по полдня выходных в кабинете и на объектах проводил. Поэтому читать особо времени не было, но всё равно старался находить время для чтения. Одну библиотеку я оставил первой жене, когда ушёл, но уже собрал вторую, сейчас у меня десять с половиной тысяч томов.
Когда на стройке работал, то книги выписывал, например, через «Книжное обозрение». А ведь ещё и дефицит был. И думал я про себя - а ведь если самому издавать, то книги, которые хочу, точно буду иметь. Хотя какая-то мистика в том, что я стал издателем, есть, потому что Фондом я случайно стал заниматься, но первые проекты Фонда к книгам отношения не имели. Потом уже возникли старинные открытки, календари, и в итоге Фонд «Возрождение Тобольска» особо стал известен своей книгоиздательской программой.
Конечно, я почитаю русскую классику – Чехова, Толстого, Достоевского, Тургенева, Куприна. Из наших современников – несомненно, писатели-деревенщики. В поэзии – Николай Рубцов.
Если великая русская дворянская литература - третий культурный взрыв в истории человечества, то славными, неподражаемыми последователями этого взрыва XIX века стали именно деревенщики. Это и Василий Иванович Белов, и Виктор Петрович Астафьев, которого, конечно, как «икону» я не воспринимаю за его предательство в конце жизни - слаб человек, видно, посулили ему Нобелевскую премию, он и скурвился. Валентин Григорьевич Распутин – вот настоящая совесть нации, а вовсе не те, кого медиа так именовали.
«ЗАВТРА». На ваш взгляд, Тобольск – это Европа, Евразия, Россия или Сибирь?
Аркадий ЕЛФИМОВ. Тобольск – это Россия, конечно. И Сибирь – неотъемлемая часть России. Сибирь – это русский мир. Это лучший на сегодня генофонд России, не испорченный западным и столичным влиянием. А споры на тему «Азия или Европа» – мне не особо интересны, я не думаю об этом. Нашим стержнем должно быть осознание, что мы, русские, – великий народ с великой историей и культурой. Как заметил ещё Иван Солоневич, в истории человеческой цивилизации не было более великой государственности, чем русская. Я на этих позициях стою и их пропагандирую.
Нам не надо ничего придумывать в нашей истории: мы – великие и великодушные. Если англосаксы, испанцы, французы, португальцы непрерывно высасывали соки из всех своих колоний, из стран и континентов, то мы, русские, колонии питали своими соками. Исторически на русском хребте все окраины – от Средней Азии до прибалтов – поднимались. И если мы киргизов и туркмен из феодального общества в социализм вытащили на своём хребте, то об этом честно надо говорить. И когда истощилась русская сила, то случился развал.
«ЗАВТРА». Как можно охарактеризовать сегодняшнее состояние города?
Аркадий ЕЛФИМОВ. Люди, приезжающие в Тобольск, все впадают в эйфорию - ах, ох, как город изменился, какой Кремль красивый…Да, многое изменилось. Всё началось с Евгения Куйвашева, очень достойного человека, сейчас он возглавляет Свердловскую область. Это был настоящий хозяин Тобольска. Я как-то пришёл к нему в восемь утра, он уже по городу проехал и по телефону за неубранный снег кроет коммунальщиков. Ни до него в девяностые, ни после –подобного градоначальника-хозяина не было. А в нулевые и президент Путин начертал нечто вроде «Тобольску быть туристической и культурной столицей Западной Сибири», и С.С. Собянин, будучи тюменским губернатором, затем В.В.Якушев выделяли ресурсы на Тобольск. Деньги шли в Тобольск, и ими умело распоряжались. Куйвашев и город двинул, и свои первые политические очки заработал. Но через полтора года перешёл на повышение в Тюмень, а наследником оставил своего заместителя Оленберга. Пустой человек был, одни деньги в голове. Пять лет он здесь просидел. Но программы губернатора Якушева реализовывались, потому что Владимир Владимирович за всем следил, пытался контролировать каждый вложенный рубль. И многое менялось!
Однако не менялось главное – деньги деньгами, а надо голову иметь. Например, общая проблема для России – убрали службу главных архитекторов. Каково, в историческом городе и нет службы главного архитектора! А Комитет по градостроительству и архитектуре возглавляет юрист, у которого одна цель – руководить оформлением земельных участков. И результат - просто убили историческую подгорную часть города. Горели старые дома, на их место отводилась земля, строились какие-то конуры, и тут же вывешивались объявления «Продаю» - например, на месте дома, где декабристы Свистуновы жили. Много было властной болтовни про «туристический город», а в это время с часовни под горой медь снимали и в металлолом тащили. Я специально фильм снял, где рассказывается о каждом разрушенном доме, доживающем свой век. Вот там Гумбольдт останавливался, в этом доме адмирал Макаров, который до этого обсуждал с Дмитрием Ивановичем Менделеевым, как ледокол построить и до Северного полюса дойти, а здесь декабристы жили. Красавец-дом купцов Володимировых, первое каменное гражданское здание, теряем. Правда, восстановили дом купца Корнилова. Хорошо сделали! Или из больницы тюремного замка сделали библиотеку Тобольского музея – просто храм культуры теперь. Но это всё частные случаи, исключения, в то время, когда требуется большое системное решение. Историческую-то часть Тобольска просто упустили.
Проблема, что её игнорировали десятилетиями. Не по злому умыслу - по недомыслию. Выдающийся человек был Геннадий Павлович Богомяков, секретарь тюменского обкома партии. Благодаря ему появился уникальный тюменский нефтегазовый комплекс. По масштабу свершений Богомякова можно сравнить с Сергеем Павловичем Королёвым, который вывел советского человека в космос. И когда Богомяков ушёл из власти, то показал себя с наилучшей стороны. Купил дом в деревне, построился, завёл хозяйство. Местные женщины пилили своих мужиков - мол, вы пьяницы, посмотрите на Богомякова - большой начальник, а всё своими руками сделал. Человечески – очень положительный пример. Понимая загруженность этого крупного руководителя советского времени и глубоко ему симпатизируя, всё-таки иной раз думаю, жаль, что не дошли руки у Геннадия Павловича до градостроительных вопросов областного центра – Тюмень застраивалась спальными микрорайонами…Увлечением первого секретаря обкома партии было разведение разных сортов картофеля на дачном участке, некоторые сорта которого, он сам с гордостью рассказывал, привозил даже из Бразилии. Но при этом надо бы быть таким же увлеченным в живописи, графике, скульптуре, архитектуре, ландшафтном строительстве. Вот элита царской России - дворянские усадьбы зачастую проектировали сами хозяева. И парки сами разбивали, конечно, при участии крестьян, которые тоже обладали эстетическим взглядом. Были бригады грабарей (откуда слово «грабли» произошло), которые в начале сезона приходили к барину и говорили - барин, чего тебе сделать? И барин говорил: «Прудик выкопать, тут холм насыпать, здесь срезать, здесь выровнять». А бригадир грабарей по исполнении докладывал: «Сделали это, сделали то, а вот посмотри-ка, барин, как мы тебе берёзочку-то на фоне ёлочек-то поставили! А! Как хорошо!»
За последние тридцать лет без архитектурного надзора ведя застройку подгорной исторической части Тобольска – убили город на несколько поколений вперед. Разрешив людям строится по принципу «кто во что горазд», где главный градостроительный аргумент – деньги – вот самая главная беда Тобольска!
Был культурно-ориентированный секретарь крайкома Красноярского края – Федирко Павел Стефанович, он и создал центр Красноярска, мощно его вылепил.
Многое мне понятно из собственного опыта. Когда я в середине восьмидесятых возглавил Тобольский горисполком – всего-то 36 лет, только со стройки пришёл, никакого политического опыта – то столкнулся с этим утилитарным подходом. Пришлось через коленку ломать генеральный план развития города, в котором было написано, что Кремль – оказывается вовсе не центр города, а центр – квартал в новых микрорайонах. Мол, надо жильё, детские сады и школы строить, а про Кремль и подгорную часть можно забыть. Но мы успевали и дома со школами в срок сдавать, и историческую часть Тобольска держали, дороги там прокладывали. Главного художника я ввёл в штат администрации. И семь-восемь архитекторов, в основном молодых, пригласил в Тобольск, квартиры дал. Я сознательно шёл на нарушения, потому что понимал, что историческому городу обязательно нужны грамотные люди, с которыми можно советоваться, обсуждать развитие города.
«ЗАВТРА». Каким вы в идеале видите Тобольск? Это крупный город, или же наоборот, небольшой? То, что Тобольск всего лишь райцентр – проблема? Может быть, городу нужен какой-то особый статус, например, как у Севастополя?
Аркадий ЕЛФИМОВ. Настоящий статус Тобольска вполне работает. Просто Тюмень должна больше помогать Тобольску. Да, Тюмень с ревностью к Тобольску относится, ибо никакой особой истории в моей родной Тюмени нет. А Тобольск – это вся история Русской Сибири. Все первопроходцы шли через Тобольск. Не надо ничего придумывать, из пальца высасывать, чтобы туристов завлекать, вся история здесь, «время славы и восторга», как Александр Сергеевич говорил бывало. Другое дело, что тобольский туризм – это не шампанское пить на пляже и в море купаться. В первую очередь, это культурный и образовательный туризм.
Большим Тобольск не должен быть. Председатель Союза архитекторов России Александр Рочегов, уникальный человек, умница, правильно говорил: «Не надо Тобольску быть миллионником, это исторический город». Я согласен. Нефтехимия, которая бурно развивается благодаря инвестициям «Сибура», даже если будет ещё разрастаться, всё больше переходит на автоматизированный процесс и не требует большого количества рабочих мест. Хотелось бы еще видеть развитие науки и наукоемких производств. Тем более в Тобольске хорошие традиции высшей школы. Тобольскому пединституту более ста лет, учительский институт был ещё до революции. Появился Индустриальный институт, сейчас это филиал Нефтегазового университета.
Радует ещё то, что люди на земле стали строиться. Конечно, город здесь высасывает последних людей из деревень. Это тоже плохо, но хорошо, что есть индивидуальное строительство – это уже совсем другая идеология, другая жизнь, которая требует и возвращения трудовых навыков, и понимания. Но Тобольску нужен хозяин, который будет и давать волю народной инициативе, и направлять людей. Надо уметь рассказать и объяснить. Вот дом строится, а хозяин деревянную резьбу навешивает на обитые сайдингом фасады. Значит есть всё-таки стремление к эстетике, к культуре. Почему бы этот пример не пропагандировать? Пусть будут современные фасады, и не обязательно же всё сайдингом обшивать. Давайте фасады поштукатурим, да ещё деревянную резьбу сделаем. У людей есть желание облагородить, окультурить место своего проживания, однако порой элементарно не хватает представлений. Надо импульс дать, и всё вокруг будет меняться, где-то и закон надо применить. Вот я бы запретил в городе, как это было в царской России, сплошные заборы. Был закон, регламент особый: «все заборы «на просвет».
Последний пример на главной магистрали Тобольска – Комсомольском проспекте – вместо упавшего кирпичного забора у Татарского кладбища, сделали железный из профлиста, этакая желтая кишка получилась! Это равносильно, если бы сегодня решетку Летнего сада в Санкт-Петербурге заменили на профлист.
Был я в Белгороде на выездном пленуме Союза писателей, меня пригласили, и я с удовольствием поехал. Приезжаем, в городе нет кричащей рекламы, заходим в обычный двор пятиэтажки - всё вылизано, никаких железных изгородей на газонах, цветочки растут. Едем до Губкина - вдоль трассы вся поросль выстрижена, ровно побеленные деревья стоят. Видно, что в области есть хозяин. Именно такие люди и нужны везде во власти. И всё ещё можно изменить.
Если будет власть будет вести разумную, адекватную, правильную политику, то все наши проблемы будут решаться. Ведь у нас есть – и природные богатства, и талантливый, трудолюбивый народ, как бы его ни развращали последнее время. Словом, всё наличествует, чтобы жить хорошо и честно, по совести, как заповедано на Руси испокон веков.
Андрей Смирнов
