Никита Сергеевич Михалков, как известно, многолик в своих испостасях: режиссёр, актёр, политик, общественный деятель, публицист. Но в день его 75-летнего юбилея поговорить хочется о той сфере его деятельности, где заслуги Михалкова наиболее бесспорны – о режиссуре. Автор этих строк хотел бы рассказать о тех семи его картинах, которые лично на него произвели наибольшее впечатление.
Стартовал Михалков, как режиссёр, в далёком 1974-м более чем бодро – его дебютный полнометражник «Свой среди чужих, чужой среди своих» по праву стал классикой нашего кинематографа. Удивительно, но «Свой среди чужих», невзирая на солидный возраст, совершенно не производит впечатления устаревшего артефакта: это мощное и достоверное историческое свидетельство, документ эпохи мужчин, идей и настоящей дружбы. Тот героический период, когда идеи воспринимали ВСЕРЬЁЗ и готовы были за них убивать и быть убитыми, спустя несколько десятилетий сменился эпохой позднего СССР, превратившегося в «бабье царство». В «Чужом» этого и близко нет, там вообще женщины фактически отсутствуют. Только брутальная борьба не на жизнь, а на смерть, только маскулинный культ оружия, только настоящее мужское братство, выпадение из которого, потеря доверия воспринимаются хуже смерти.
Кстати, «Свой среди чужих» ярко подчёркивает то, чем советский кинематограф отличался от голливудского.
Скажем, в голливудском кино главным героем является, как правило, условный «чемоданчик с деньгами». Приключения этого «чемоданчика» образуют сюжетную линию, а в итоге он осчастливливает достойнейшего. В «Своём среди чужих» такой чемоданчик тоже присутствует, но он не имеет власти над душами положительных героев. И отчаянный крик героя Александра Кайдановского герою Юрия Богатырева о том, что вот, дескать, граница совсем рядом, золото в руках, осталось сделать последний шаг, а «свои расстреляют» – так и затихает бессильным эхом.
К слову, весьма многое в дебютной картине Михалкова «одолжено» из очень популярных тогда спагетти-вестернов. Я очень люблю этот жанр – и заимствования сразу бросились в глаза: сцена ограбления поезда, финальная дуэль на скале и т.д. Видно, что Никита Сергеевич внимательно ознакомился и с фильмами Серджио Леоне, и с картинами менее известных у нас Серджио Корбуччи, Энцо Барбони, Серджио Солиммы. Однако, Михалков отнюдь не плагиатил, но творчески переработал находки итальянских мастеров жанра, включив их в контекст эпохи Гражданской войны. Что ещё подкупает в «Чужом», так это то, что видно: фильм, фактически, снят «за копейки», но настоящий гений даже маленькими деньгами сумеет распорядиться, как нельзя лучше.
Увидев, что часть эпизодов сделана в чёрно-белом цвете, я был искренне уверен, что таков оригинальный режиссёрский замысел – пока не узнал, что начальство побоялось доверить молодому дебютанту достаточное количество дорогостоящей цветной плёнки.
Многие детали этого фильма превратились в части архетипа. Старый тарантас, как символ отжившего времени, который герои запускают с косогора… Песня Градского о корабле счастья, позволяющая лучше понять намерения и мотивы героев. Незабываемая мелодия Эдуарда Артемьева, которую спустя почти тридцать лет Егор Летов превратил в эпитафию ушедшему в нирвану СССР…
Хочется заметить, что Михалков очень достойно справился с задачей, вложив несколько своих кирпичей в кладку советской мифологии.
Следующие два фильма Никиты Сергеевича – «Раба любви» и «Неоконченная пьеса для механического пианино» – продолжают так удачно нащупанную им ретролинию: Россия накануне и в период великих потрясений. А вот в своей четвёртой картине «Пять вечеров» он продвинулся далеко в будущее: это уже послевоенная эпоха, конец 50-х. Я очень люблю исходную пьесу Александра Володина и тут она получила великолепное экранное воплощение. В чём достоинство Михалкова, как художника – создаваемые им истории не требуют, в целом, углублённого копания, они сами о себе хорошо рассказывают. Очень понравилась игра Станислава Любшина и Людмилы Гурченко, убедительно преподнесших своих героев. Оказывается, Станислав Любшин в своё время дебютировал в театре «Современник» как раз в «Пяти вечерах» – но тогда в роли Славки, которого у Михалкова изображает Игорь Нефедов. Понравилось цветовое решение: чёрно-белая картина на финальном эпизоде окончательного объяснения главных героев становится цветной. Ну и, естественно, огромное спасибо за достоверное изображение «коммунальной» эпохи 50-х – когда люди жили куда беднее, чем мы сейчас, но были и куда чище нас и благороднее…
«Несколько дней из жизни И.И. Обломова» – ещё один шедевр. Правда, весь роман Гончарова в ограниченный двухчасовой хронометраж фильма не уместился, режиссёр воспользовался лишь любовной линией (Обломов – Ольга – Штольц).
Но всё равно, кино вышло очень хорошим – не в последнюю очередь благодаря запредельно убедительной игре центрального трио Табаков –Соловей – Богатырев. Никите Сергеевичу вообще хорошо удаются подобные вот камерные вещи. Фильм оставляет много поводов задуматься. Известно ведь, что «обломовщина» у нас, русских, остаётся явлением довольно распространённым – и не столько, видимо, социальным, сколько психологическим. Наверное, у каждого найдутся один-два знакомых, добровольно выключивших себя из жизни. Отгородившихся от общества в своей домашней берлоге, отказавшихся социализироваться, «делать карьеру», обзаводиться семьями, решивших, что метафизический «диван» гораздо важнее всей этой бестолковой суеты. Я сам, как бы ни хотел воображать себя Штольцем, тоже не вполне свободен от внутреннего Обломова, постоянно проявляющегося в моих привычках, в образе жизни…
Далее, я хотел бы признаться в любви к фильму «Родня». Возможно, это лучшая картина Никиты Сергеевича. Она появилась в 1981-м, то есть в такой момент, когда советское общество вступило в свой поздний период, но перестройка ещё не началась.
И в «Родне» Михалков блестяще уловил и зафиксировал для вечности типологические особенности той краткой эпохи, которые в последующие годы быстро сошли на нет...
Что я имею в виду в первую очередь? В тот момент советское общество всё больше принимало феминоцентричный характер – и, соответственно, среди персонажей «Родни» главными являются женщины.
Женские типажи представлены здесь в трех вариациях. Во-первых, тут деревенская брутальность героини Нонны Мордюковой, взявшейся по своему усмотрению устраивать счастье окружающих, не умея обеспечить собственного. Во-вторых, её дочка в исполнении Светланы Крючковой, нервная, уже урбанизированная, мечущаяся между карьерой и поиском мужчины. Мужчина ей нужен не потому, что она несамостоятельна, а поскольку «одинокая женщина – это неприлично». В-третьих, почти брошенная на произвол судьбы внучка, отгородившаяся от мира громадными наушниками с гремящими Boney M. Сначала все три героини ссорятся, испытывают разные противоречия, но, в итоге, их преодолевают и сливаются в одном объятии. Мужчины в такой картине мира не то что совсем отсутствуют, но они оттеснены на задний план, несамостоятельны, нерешительны и даже где-то женоподобны (чего стоит хотя бы персонаж Юрия Богатырева!). Настоящее «бабье царство»… «Родня» всё это смачно демонстрирует, попутно радуя великолепными диалогами, операторской работой, подбором красок и незабываемой музыкой всё того же Артемьева.
«Без свидетелей» – здесь Михалков замахнулся на минималистичный психологический триллер. Всего двое героев (Он и Она – мы даже не знаем их имён), единственная декорация (тесная двухкомнатная квартира) и… совершенно невозможно оторваться от происходящего на экране поединка этих персонажей.
Чисто технически снято всё крайне эффектно (даже несмотря на многие чисто театральные приёмы), этим фильмом Никита Сергеевич подтвердил своё реноме настоящего мастера. Другое дело, что можно высказать данной картине ряд претензий морального плана. Я слышал мнение, что Михалков снял «Без свидетелей» исключительно «спорта ради», только для того, чтобы продемонстрировать своё умение заставить зрителя, словно пришитого, сидеть перед экраном до самых финальных титров.
В любом случае, персонажей забыть невозможно. Герой Михаила Ульянова: законченная мразь без проблесков сострадания, чести и совести – и финальная вспышка его запоздалого ужаса от себя самого уже ничего не может исправить, как не поможет раскаяние грешнику, уже попавшему в адское пекло. Он даже визуально всё сильнее превращается в чудовище, а его внутренние монологи рождают прямую ассоциацию с толкиеновско-джексоновским Горлумом, точно также наедине с самим собой обсуждавшим свои мерзкие делишки. На этом инфернальном фоне идеально-положительная героиня Ирины Купченко как-то теряется и её образ не способен служить хорошим «противоядием» – тем более, что она тоже человек во многом запутавшийся и слабый. Такая беспросветная вневременная история получилась, по безнадёжности где-то сравнимая с «Трудно быть богом» Алексея Германа...
В целом принято чётко выделять два периода в творчестве дорогого нашего Никиты Сергеевича Михалкова. Многие сходятся на том, что на заре своей творческой карьеры он снимал блистательное кино, вошедшее в золотой фонд отечественного кинематографа – и последней из его выдающихся картин этого ряда, бесспорно, считается «Без свидетелей». Однако потом, дескать, Михалков погнался за «международным признанием» и принялся снимать в угоду представлениям западной публики о России. Споры идут о точке, начиная с которой мэтр начал скатываться в конъюнктуру. «Очи чёрные»? «Автостоп»? «Урга»? «Утомлённые солнцем»? Лично я ввязываться в эти споры не хочу. Да, возможно, именно выпущенные в 1987-м «Очи чёрные» ознаменовали начало «грехопадения» Никиты Сергеевича. Недаром на родине Михалкова эта картина прошла почти незамеченной, или вызвала раздражение. Зато на Западе фильм добился немалого успеха: номинация на «Золотой глобус», номинация на «Оскар» за лучшую мужскую роль, приз Каннского кинофестиваля. Действительно, там, где действие идёт в России, зрителям предлагается целый набор, казалось бы, штампов: знаменитая русская бюрократия и столь же знаменитое хлебосольство, пьянство до упаду, пляшущие и поющие цыгане, тот самый романс «Очи черные» и т.д.
И тем не менее ругать этот фильм мне абсолютно не хочется.
На мой взгляд, тут зрителям предлагаются не столько штампы, сколько их обыгрывание в юмористическом ключе. И в то же время «Очи чёрные» поднимают очень серьёзные темы места каждого человека в жизни, любви и ответственности за свои поступки.
Главный герой Романо (в исполнении гениального эксцентричного Марчелло Мастроянни) – потерявшийся, слабовольный мужичонка, волею судеб оказавшийся прикованным к своей властной и богатой супруге. Однако случайное курортное знакомство героя с застенчивой русской женщиной Анной (Елена Сафонова) вызывает в его душе настоящий переворот и толкает на первый в жизни решительный поступок. Романо отправляется на поиски Анны в загадочную Россию – с внутренней готовностью изменить свою судьбу кардинально и начать жизнь заново…
Те фильмы, что Никита Сергеевич снял уже после 80-х, нравятся мне значительно меньше. «Урга», «Сибирский цирюльник», «12», трилогия «Утомлённые солнцем», на мой взгляд, значительно уступают тому, что он делал раньше. А вот его последняя на данный момент картина «Солнечный удар» по сердцу царапнула. Фильм, в котором от первоисточника, произведений И.А. Бунина, осталось не так уж много, рассказывает о бывшем белым офицере, сидящем в ожидании своей судьбы в одесском лагере для военнопленных и мучительно размышляющем на тему «как это могло произойти?» Людей в лагере обуревают противоречивые чувства: одни непримиримо цепляются за осколки ушедшего бытия, за свои погоны и награды, другие пытаются «подмазаться» к новой власти. Третьи, самые молодые и наивные, уверовав, что все испытания позади, уже устремлены в будущее, которое обязательно должно оказаться лучше, чем прошлое и настоящее. Сцена утопления пленных в море ударила под дых. Особенно последний разговор персонажей во время курения у иллюминатора, когда высказываются достойные Розанова упрёки к великой русской литературе, немало способствовавшей случившейся революционной катастрофе... Фильм-предупреждение, который стоило бы посмотреть каждому, кто считает, что любит Россию…
Владимир Веретенников
