Исполнилось 100 лет со дня рождения звезды советского кино
«Когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой», – пелось в известной песне. Они были везде – на производстве, в армии, науке, спорте. И в кино – «важнейшем из всех искусств» – героев хватало. Одной из тех, которых любила и почитала вся большая страна, была актриса Валентина Серова. Жизнь вознесла ее до небес, а потом безжалостно швырнула вниз, с самой вершины славы...
В Америке был один Голливуд, большой. В СССР – другой, поменьше. У них – Грета Гарбо, Вивьен Ли, Джудит Баррет. У нас – Любовь Орлова, Марина Ладынина, Валентина Серова. И американские, и советские актрисы сверкали и быстро гасли. Зрители аплодировали, но уже не им, постаревшим, поблекшим, а их старым ролям. И своей, быстро промчавшейся молодости...
Орлову превозносили больше других. Ее красота – чисто абсолютная, без изъянов. Но – холодная. Серова выглядит не так ярко, но она – ближе, родней. Плюс потрясающее обаяние.
Ее мать – Клавдия Половикова играла в московских театрах. Трудно сказать о ней что-то определенное. Те, кто видел ее на сцене и в кино, давно ушли. Но зрители должны быть благодарны Клавдии Михайловне лишь за то, что она явила на свет дочку Валентину.
Дебютный ее фильм – «Строгий юноша», вышедший в 1936 году. В титрах она – «Лиза, комсомолка». Картина так себе, да и на экране 19-летняя Серова выглядит скромно, в отличие от обольстительной Ольги Жизневой. К слову, в той картине она – брюнетка, золотоволосой Валентина стала потом.
Три года она не появлялась на экране. То ли подходящего сценария не было, то ли актриса тщательно выбирала поле деятельности. Да и картин в то время снимали немного...
В 1939 году Серова сыграла «Девушку с характером», в этой комедии у нее уже главная роль – работницы дальневосточного зверосовхоза веселой Кати Ивановой. Актриса выглядит более уверенной в себе. Да и фильм смотрится, даже сейчас. Снят профессионально и крепким профессионалом же – режиссером Константином Юдиным. Герои поют чудесную, задорную песню: «Но лучшая дорога – в края, где дела много, на близкий и любимый, на Дальний Восток ...» К тому же любопытно взглянуть на Москву того времени. В фильме мелькают Комсомольская площадь, Охотный ряд, Крымский мост...
На всех сеансах «Девушки...» залы были переполнены. Зрители восхищенно повторяли: «Ах, Серова! Ох, Серова!» Открытки с ее портретом раскупались лучше, чем «Красный спорт» после очередного футбольного тура.
В то время был необычный ритуал – после фильма зрители не расходились, а собирались на улице и шумно обсуждали увиденное. Пересказывали (!) друг другу, смеясь и удивляясь, самые яркие эпизоды. Потом многие снова брали билет на... тот же фильм. Смотрели полюбившуюся ленту по пять-шесть раз, а то и больше.
Перед самой войной Юдин снял другую комедию – «Сердца четырех». Серова прекрасно сыграла Галю, одну из двух сестер Мурашовых. В фильме она влюблялась, в жизни – любила. Не играла, а жила на экране. Взирала томным взором на актера Евгения Самойлова, а видела поэта Константина Симонова...
Другие актеры сыграли виртуозно – тот же Самойлов, Павел Шпрингфельд, Ростислав Плятт. Ну а дебютантка Людмила Целиковская – по фильму сестра Гали Шура Мурашова – выглядела нежнейшим созданьем. В общем, картина получилась легкая, приятная, с лирической мелодией Юрия Милютина на слова Евгения Долматовского «Все стало вокруг голубым и зеленым...» И в этом фильме показана столица – за несколько месяцев до войны...
Премьера состоялась в Доме кино весной 1941 года, но в прокат фильм не пустили – мол, командир Красной армии походит на героя водевиля, женщины – чересчур легкомысленные. Да и не до смеха было в то время...
Картина вышла на экраны только в январе сорок пятого, когда горизонте уже маячила Победа в Великой Отечественной. Измученный, голодный народ хотел не только хлеба, но и зрелищ. И веселиться людям тоже хотелось...
Без личной жизни актрисы, простите, уж никак.
Первым супругом актрисы был комбриг Анатолий Серов – улыбчивый здоровяк. Бесстрашный летчик, известный на весь Союз, участник войны в Испании, Герой Советского Союза. Супружеская чета бывала в Кремле, и Серовой улыбался сам Сталин. Та его боготворила. Когда он повернулся к ней, сверкнул оценивающим взглядом, она чуть не потеряла сознание.
Спустя несколько лет Серова снова появится в Кремле, но – с другим спутником, тоже очень известным. И снова Сталин будет ей улыбаться...
Супруги получили роскошную квартиру в Лубянском проезде – потом его переименуют в проезд Серова. Все было замечательно – он летал, она порхала – на сцене ТРАМа (позже Театр имени Ленинского комсомола, затем Ленком). Только немного смущало, что раньше в этой квартире жил маршал Егоров, которого расстреляли. Валентина и Анатолий старались не думать о плохом. Но несчастье было уже рядом...
Спустя год после свадьбы, в мае тридцать девятого, самолет, который Серов пилотировал вместе с Полиной Осипенко, свалился в штопор недалеко от Рязани во время отработки полетов «вслепую». Она узнала о его гибели в театре, перед спектаклем. Зрители уже знали, что Серов разбился – скорбную весть объявили по радио, а она еще нет. И, затаив дыхание, ждали появления женщины, которая только что стала вдовой. Но внешне она была невозмутима. Играла Серова, между прочим, в комедии «Галина», а, значит, была весела. Выходила на поклоны, улыбалась. И только потом, в гримерке, прямо на цветах, подаренных зрителями, разрыдалась...
Через несколько месяцев Серова родила сына и назвала его в честь мужа Анатолием.
Вдова была молода, хороша собой. От поклонников не было отбоя, но Серова величественно скользила мимо них, как полководец проходит вдоль строя почетного караула. Среди влюбленных оказался Константин Симонов, знатный стихотворец и видный мужчина. Он приходил на спектакли Серовой и неотрывно смотрел на нее. Дарил пышные букеты, посылал письма, просил о встрече. Но Серова не спешила раскрывать ему свои объятия. Но, в конце концов, снизошла: «Позвоните мне»...
«Будь хоть бедой в моей судьбе, / Но кто б нас ни судил, / Я сам пожизненно к тебе / Себя приговорил». Симонов написал о ней эти и другие поэтические строки – будучи рядом и вдалеке, когда чувства горели, и разлука казалась нестерпимой. Потом, когда любовь сменили горечь и досада, с его строк слетала жгучая боль: «Ты говорила мне «люблю», / Но это по ночам, сквозь зубы. / А утром горькое «терплю» / Едва удерживали губы».
В разгаре была страшная война: немцы захватили Прибалтику и Белоруссию, рвали на части Украину, осадили Киев. А военный корреспондент Симонов объяснялся актрисе Серовой в любви:
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера...
В посвящении были две буквы: В.С.
Сначала Симонов не хотел печатать это стихотворение. Он читал его знакомым, друзьям, чужим людям, которых встречал на фронте. И они, при свете коптилки или ручного фонарика, записывали стихотворение на клочках бумаги и обрывках газет.
И все же поэт решил опубликовать эти щемящие, пронзительные строки. 14 января 1942 года стихотворение «Жди меня» на третьей полосе напечатала «Правда». Это было лекарство от тоски – для тысяч тех, кто был оторван от родного дома, ждал и тосковал.
Надрывное «Жди» каждый день, яростно сжимая кулаки, не стыдясь слез, повторяли на фронте, под бомбами и пулями бойцы и командиры Красной армии. Все эти мужчины надеялись выжить, вернуться домой. И заклинали женщин ждать – что бы им ни говорили, что бы ни случилось...
В 1943 году вышел фильм «Жди меня». Это была картина о войне, разлуке, переживаниях. Но финал в фильме счастливый – женщина дождалась своего мужа, который считался погибшим. Но она верила, что он жив и оказалась права. Разумеется, сценарий написал Симонов. И, конечно, там снялась Серова.
Когда закончилась война, ей было двадцать семь. Красавица, замужем за Симоновым, одним из лидеров советской литературы. Стоит в одном ряду с другими звездами – Орловой, Ладыниной. У нее – роскошная квартира на улице Горького, дача на Черном море, американское авто-кабриолет, няньки, служанки. Этакий островок буржуазии в рабочем СССР.
Все есть, но кажется, самое главное – еще впереди. Но оказалось - уже позади.
В 1946 году вышел фильм «Глинка». Борис Чирков играл композитора, Серова – его жену, Марию Петровну. Фильм получился слабый, хотя его возили на фестиваль в Канне, наградили Сталинской премией второй степени. Получила награду и Серова. Но вряд ли актриса была довольна своей ролью – маленькой и невзрачной. Но эта была премия не за фильм, а запоздалой награда за прошлые заслуги.
Кстати, в фильме «Глинка» сыграла и мама Серовой. Они впервые сыграли вместе, когда девочке было десять лет, в спектакле «Настанет время» по пьесе Ромена Роллана. Валентина исполнила роль мальчика по имени Давид – сына главной героини, которую играла Клавдия Михайловна. Между прочим, актерской профессии дочь училась у мамы, которая преподавала в техникуме театрального искусства (ныне – ГИТИС).
Через шесть лет вышел другой фильм о прославленном музыканте - «Композитор Глинка». Его супруги в сценарии не было, зато присутствовала сестра. Ее играла Орлова. А режиссером был ее муж Григорий Александров. Но славы обоим этот фильм не прибавил.
Увы, это был закат – и Серовой, и Орловой. Они, невольницы судьбы, еще снимались, но роли были все хуже и хуже, к примеру, в 1950 году Серова сыграла шпионку-американку Киру Рейчел в картине «Заговор обреченных».
Но в неудачах не было вины этих славных женщин – им нужны были затейливые, многогранные сценарии, где бы они могли показать характер, судьбу. Но такого материала не было. Серова и Орлова понимали, что предложенные персонажи – чужие и чуждые, но соглашались. Потому что актерство, как цветок, вянет в тени. Ему нужны огни рампы, свет софитов. И – аплодисменты.
Слава проходит, а зрительская любовь живет. Кумир остается кумиром, даже если стареет и нигде не снимается. Точнее, не снимают. Последнее прибежище – театр. И пусть кумиры играют небольшие роли, зал равно рукоплещет. На несколько минут время поворачивается вспять, возвращаются молодость и признание.
...После рождения дочери Маши Серова пришла в Малый театр. Но сыграла там лишь в одном спектакле – «Без вины виноватые».
Однажды Серова позволила себе прийти в театр подшофе, страшно возмутив старых актрис. И они затеяли над ней товарищеский суд. «Подсудимая», потупив взор, слушала брошенные ей в лицо обвинения. «Да, вы правы, правы...» – бормотала она, опустив голову. У выхода ее, убитую, залитую слезами, встретил Симонов. Больше в Малый театр Серова не приходила.
Она перешла в театр Моссовета, где играла несколько лет. У нее было несколько ролей, одна из них – в спектакле «Сомов и другие» по Горькому. Любопытно, что Серова играла поочередно с Орловой. Так же, как и в спектакле «Лиззи Маккей». Но из театра Моссовета ей пришлось уйти по той же причине, что и из Малого...
Мрак сгущался над ее творчеством, отношениями с мужем. «Люди прожили вместе четырнадцать лет, – писал ей Симонов. – Половину этого времени мы прожили часто трудно, но приемлемо для человеческой жизни. Потом ты стала пить... Я постарел за эти годы на много лет и устал, кажется, на всю жизнь вперед».
Они расстались. Серова потеряла надежду. Уже не чаяла воспрянуть, снова пробудить талант, вернуть былую славу, снова полюбить и быть любимой. Ни в театрах, ни на киностудиях работы ей не предлагали – опасались, что она сорвется, подведет. И Симонов не помогал. Может, потому что помочь было уже нельзя...
Жизнь кончалась. А в январе 1975 года закончилась совсем. Ей было всего 57 лет.
Перед смертью Симонов изъял из своих стихов все посвящения Серовой – оставил только перед текстом «Жди меня».
Когда он, измученный тяжелым недугом, лег в больницу, то попросил дочь принести ему письма, которые он писал своей, давно бывшей и уже ушедшей из жизни жене.
Умирающий поэт рвал листки со слезами на глазах и говорил Маше: «Не хочу, чтобы после моей смерти чужие руки копались в этом... То, что было у меня с твоей матерью, было самым большим счастьем в моей жизни. И самым большим горем...».
