Известный фольклорист Сергей Николаевич Старостин, отвечавший за музыкальное решение фильма, так оценил его – «Надо же было, чтобы самую русскую картину снял узбек!» А Старостин, собравший более 3000 русских народных песен в экспедициях, знал, что говорил.
…Героине индустриальной сказки «Керосин» бабке Павле за 80, и живет она на окраине села Никольского в условиях уходящей натуры – вчера закрыли магазинчик, что был по соседству, сегодня отрубили электричество. Лишь изредка наезжают к ней дочь с внучкой из города, да сурово посматривает с фотографии на стене муж.
– Юсуп, признавайтесь, чем вы так проняли знаменитого этнографа?
– Тем, наверное, что с большим уважением отношусь к русской культуре, не зря говорят – кто думает по-русски, тот и есть русский человек. На самом деле, русская культура помогает мне более глубоко оценивать собственную, узбекскую, дает некий камертон, мироощущение, требующее более пристального вглядывания в жизнь. В школе у нас была замечательная учительница русского языка и литературы Ия Иосифовна, бывшая узница лагеря Дахау, ее рассказы о войне помню до сих пор. Она переехала в Ташкент из Белоруссии, тогда у нас было много эвакуированных. Я с детства читал запоем, брал по 2-3 книги в библиотеке и назавтра приходил за новыми. Библиотекарша мне даже проверки устраивала, требовала пересказывать сюжеты. Читать не перестаю и сейчас, перечитываю классиков, из современных люблю Водолазкина, читаю умных блогеров, мне кажется, литература более правильно развивается, чем кино.
В Москву приехал во ВГИК, и задержался в столице после института на полтора десятка лет. Учился у двух оскароносцев – у Валентина Черных и Владимира Ивановича Соловьева, писавшего сценарий Бондарчуку к «Войне и миру», а также у Людмилы Александровны Кожиновой. Мне нравилось наблюдать, как Черных, помимо привычной горизонтали, погружал героев в яркие драматические ситуации, и там возникали черточки, помогающие лучше понять происходящее.
– Это ведь именно с Черных связан замысел «Керосина»?
– Да, после первого курса мастера устроили нам прекрасную практику в Белоруссии – первую декаду провели на «Беларусьфильме», во время второй убирали сено в селе Черноручье, а потом работали журналистами, в отделе писем различных изданий, ездили по республике. Так вот, в Черноручье жили мы у бабки Янины, которая вместе с нами каждый вечер немножко выпивала, благо, достать спиртное было не сложно, магазин рядом. Янина – всегда в двух платках, похожая на мешок картошки, была очень смешной и трогательной. В загоне перед домом держала огромного хряка, которому варила по чугунку картошки. К ней, как в нашем фильме дальнобойщики, заходили принять на грудь трактористы, сельские водители. И вот, выпив глоточек, сидела она, раскачиваясь, и рассказывала нам про своего деда, который ей снился, а однажды дал наказ, чтобы завела поросенка. Что далось ей непросто. Историю с поросёнком я и взял за основу своего сценария, добавив туда историю с керосином. Между прочим, этот сюжет очень просил отдать ему прекрасный драматург Александр Александров, но Черных вредным голосом запретил это делать. Сказал – «Пригодится!» Но сколько я не рассказывал потом про Янину продюсерам, никто не хотел делать фильм где героиней женщина 83 лет…
– В какой степени «Керосин» связан с историей поиска нефти в России и вообще с современной ситуацией, когда одни процветают благодаря нефти, а другие живут кое-как, как эта бабка, без света?
– Думаю, напрямую. Когда родилась идея «Керосина», мы снимали в Ярославле, а там есть большой нефтеперерабатывающий комбинат, и мне пришло в голову, что его нужно сопрячь с историей героини в единой метафорической форме. Потому что, с одной стороны, нефть держит нас на плаву, а, с другой, люди в ней тонут, не выплывает никто, и все эти разговоры про цены, про то, что олигархи жируют, на самом деле, не так однозначны. У нас же есть персонаж Иван-дурак, который хотел, чтобы нефть служила народу, но его выживают из страны. А он говорит – «Все равно никуда не уеду, это моя страна, и кормить чиновников не буду». Он занимается добычей нефти, это его профессия, и, увидев бабку, в отчаянии бредущую по дороге, спрашивает – «Тебе жить надоело?», приводит к себе домой, выслушивает, помогает. При этом он сам болен, и вскоре погибает, нет ему здесь места...
– Откуда взялась у вас сказочная часть – курица, которую съели постояльцы, продолжает нести бабке яйца, дождевая вода из бочки зажигает керосиновую лампу и т.п.?
– Меня впечатлила суфийская притча о сироте, который служил хозяину грота поминовения святого. Каждый день тот давал слуге деньги, и он ходил в лавку за лампадным маслом. И стали его задирать ребята, отбирали деньги, но мальчик все равно приходил с бидоном масла и подливал его в лампадки. Хозяин грота, заметив неладное, встретился с торговцем. А тот ответил – «Ваш мальчик уже давно ко мне не ходит». Проследив, хозяин увидел, что подросток ночью набирает из лужи воду, приносит ее в грот, разливает в лампадки, поджигает, и они горят. Мне захотелось использовать это чудо. Но его надо было обосновать, сделать органичным. И когда появилось яичко, которое снесла несуществующая курица, начались мутации живой и мертвой воды, все встало на свои места.
– Нельзя ли подробней про живую и мертвую воду?
– Живая вода появляется в бочке, когда Павла теряет внучку. Она готовится умереть, и, одев все чистое, лежит на спине и ждет смерти. Но, случайно бросив взгляд на окно, видит керосиновую лампу, встаёт, идёт на улицу, к бочке с дождевой водой, заливает в лампу, и фитиль разгорается… В пламени ей чудится лицо внучки. И то, как она улыбается огоньку, для меня очень важно, – это то чудо, которое оставляет ее жить. А когда в дом приходят негодяи, она спонтанно пытается их уничтожить, но дом, облитый водой из той же бочки, не загорается. Вода становится мертвой. И она плачет не от того, что не может их наказать, а от того, что оказалась в шаге от смертного греха. Высшие силы уберегли бабу Павлу от этого. Русской женщине несвойственна кровавая месть, разве, что на войне, вспомните сцену из фильма «Любовь земная», когда героиня сжигает пьяных немцев в избе. А бабка Павла сопротивляется тому злу, которое начинает конденсироваться вокруг нее. Это её бунт. Чистота не может бунтовать по-другому, только – сохраняя себя…
– Где вы нашли несравненную Елену Сусанину, к сожалению, не получившую на Кинотавре заработанный приз?
– Сусанина – актриса Волковского театра в Ярославле – снималась в эпизоде моей картины «Турецкое седло». Я еще там приметил необыкновенную ее деликатность, старание, интерес. Люблю актеров нешумных и дисциплинированных. Так что как только появилась возможность ее снимать, я поехал в Ярославль, и проговорил с ней часа два без умолку. Сценарий еще был в работе, и я ей рассказывал, что за кино хочу снять. Люблю писать под конкретных актеров, когда знаешь людей и веришь им. А она только обронила – «мне нравится», и мы заключили договор. Елена Ивановна безропотно пережила весь съемочный период, когда было и холодно, и голодно, и переодеться негде. Ей нравилась атмосфера на площадке.
Валерий Маслов, герой «Турецкого седла», сыграл в «Керосине» умершего мужа бабки Павлы, опекающего ее с того света. Эту краску актер сам придумал, и я с ним не спорил. В жизни-то герой Маслова довольно жестко с женой обращался, но я посчитал, что выдумка про его постоянные явления и опеку может стать еще одним волшебством фильма. Хотя был склонен думать, что ничего этого не было, и бабка в своем одиночестве, лежа на кровати, все это придумала как продолжение своих снов. Так или иначе, отношение к миру у нашей героини очень светлое, она же после каждого своего горя – от потери домашней живности до настоящей трагедии с внучкой возрождается, как птица Феникс и способна вновь улыбаться миру. И возиться с прожорливым хряком, которого ей подарили…
Все, что придумывал в фильме, я вначале прикладывал к героине, смотрел, как это сопрягается с действительностью, потому что временами чувствовал себя той самой Яниной-Павлой. Фантазийность в огромной степени присуща русскому национальному характеру, такова и моя Павла.
– Как был сделан шаг от Рахманинова к Старостину в музыкальном оформлении фильма, уж больно полюса разные?
– Пока снимал, во мне так и звучала рахманиновская «Всенощная», и мне хотелось то чудо жизни, которое переживает старуха, выразить с помощью русских волшебников – Рахманинова, Стравинского, Чайковского. Но когда я собрал материал и приложил задуманную музыку, то понял, что это лобовое решение, мне не хватило атмосферного сопряжения с чудесами, которые там происходят. Не религиозные опоры были нужны, а человеческий голос, которым, возможно, ее муж с небес пел бы простую песню, трактуя всю ее жизнь. И тогда я подумал о гениальном музыканте и певце Сергее Старостине, которого обожает народ. Я знал, как он развивает русское песенное творчество, какие праздники устраивает со своими ансамблями, играя на всех народных инструментах. Бесконечно гастролируя, объехал полмира. Знаменитая его песня «Глубоко», которая звучит в финале, и стала той духоподъемной вещью, которая была необходима нашему «Керосину».
Старостина не так просто было уговорить, несмотря на то, что помогала его супруга, певица и прекрасная актриса кино Ольга Лапшина, с которой я очень дружен – ни в какую. Твердил, что «тут и так все понятно, зачем еще моя музыка». И тогда я, поскольку хорошо знал творчество Сергея Николаевича, расставил его музыку в фильме так, как считал нужным, и показал ему. Он посмотрел картину и сказал – «Давай встретимся». Мы часа три сидели, пили чай с травами, разговаривали, тогда он и похвалил меня за «самую русскую картину», чем очень горжусь. Ему понравились все перевоплощения, которые происходят с героиней. Тогда же он сказал, что нужно что-то перепеть и переписать, и, приходя в студию, всегда делал дубли, если ему что-то не нравилось. И, что было важно для нас, поскольку фильм снимался «на коленке», не запросил, в отличие от многих, большой гонорар, сказал – «Что дадите, то и хорошо».
– Главной темой фильмов на 30-м «Кинотавре» называют распад семьи, тему отцов и детей, вы с этим согласны?
– В последнее время много говорят о том, что институт семьи отмирает, и очень похоже на это, но люди продолжают создавать семьи, и какими они будут, зависит от того, как будет развиваться человек, что с ним произойдет, и какие, чисто семейные ценности, у него появятся. Про молодежь говорят, что она ничего не читает, слишком любить погулять и выпить, это, что, не имеет отношения к семье, к воспитанию?..
Вот и в нашей картине внучка всем сердцем льнет к бабушке Павле, боготворит её. По-своему любит и жалеет маму, хотя та занимается построением семьи в своем, довольно ущербном понимании. А для Павлы семья существует в том патриархальном виде, как она видит во сне, когда все вместе сидят за одним столом, и все счастливы. Силой духа, богатством воображения и поражает всех героиня Елены Сусаниной. Я ведь собирался фильм посвятить своим маме и бабушке, и вообще всем матерям на свете.
– За вас это сделал «Кинотавр», написав в аннотации к фильму, что он посвящается нашим матерям.
– Семья, как ни крути, самое гениальное изобретение человечества, и перед нашими мамами, сколько ни повторяй, мы все в неоплатном долгу. Я вырос среди женщин – с мамой, бабушкой и четырьмя сестрами. Бабушка была трудяга, и все умела, даже, как говорят в России, приготовить суп из топора, она и меня этому научила. Мама была красивой женщиной, и когда отец оставил нас, меня не покидало чувство, что мы мешаем ей устроить личную жизнь. Но все сложилось хорошо – мы выросли, все получили высшее образование, мама нами гордилась.
– Ну и на финал – как считаете, хватит ли керосина России в ближайшем будущем?
– Керосина, может, и хватит, главное, чтобы он доходил до наших бабушек и матерей.
Беседу вела Нина Катаева
Сочи-Москва
На снимке: Юсуп Разыков и Елена Сусанина. Фото Людмилы Брускиной
Наша справка:
Юсуп Разыков–режиссер, сценарист, продюсер. Заслуженный деятель искусств Узбекистана (2001). Родился в 1957 году в Ташкенте. Окончил сценарное отделение ВГИКа (1986). Снял 25 фильмов, среди лучших – «Оратор», «Женское царство» (2000), «Мужской танец» (2001), «Товарищ Бойкенжаев» (2002), «Девичий пастух», «Гастарбайтер» (2010), «Стыд», «Турецкое седло» (2017), «Керосин» (2019). Фильм «Танец с саблями» (2019) - о том, как Хачатуряном был написан легендарный танец в дни эвакуации на Урале, участвует в конкурсе Шанхайского кинофестиваля.
Постоянный участник мировых и отечественных смотров, дипломант 50-го Берлинале (1998, «Оратор»), победитель фестиваля азиатского кино в Везуле (2004, «Девичий пастух»), победитель и неоднократный лауреат «Киношока». Его картина «Стыд» (2013) была удостоена приза FIPRESCI 48-го МКФ в Карловых Варах, победила на МКФ в Триесте, МКФ «Восток&Запад» и завоевала множество других наград. Трижды участвовал в конкурсной программе ОРКФ «Кинотавр», его лента «Турецкое седло» была удостоена диплома им. М. Таривердиева за музыкальное решение.
