Если мы постараемся найти определение, что такое диалект, то увидим сто пятьдесят разных подходов, и они всегда будут мотивированы либо какой-то политической целесообразностью, либо экономическими, социальными, даже религиозными обстоятельствами. Мы можем говорить о языковых семьях: никто не сможет отрицать, что русский, украинский, белорусский, польский, чешский и многие другие языки – это славянские языки. На это указывает общность структуры, лексики истории.
От одной до другой крайней точки континуума славянских языков мы увидим постепенный переход через наречия, говоры, особенности произношения или лексики. Если в какой-то стране выгодно подчеркнуть свою самостоятельность, автономию, самостийность, мы подчеркиваем даже мельчайшие различия в лексике, чтобы обособиться от соседей. Мы наблюдали эту историю в бывшей Югославии, когда на месте сербохорватского языка образовались абсолютно взаимопонятные сербский, хорватский, боснийский, черногорский языки.
В то же время мы наблюдаем языковую картину Германии, где чрезвычайно различные между собой диалекты, тем не менее, считаются вариантами единого немецкого языка, потому что политическая целесообразность в этом государстве – это сохранение единого немецкого этноса. Нечто подобное мы видим в арабском мире: марокканский язык, диалект, разновидность арабского языка и египетский не взаимопонятны. Тем не менее, они не провозглашают свой вариант речи отдельным языком, всегда подчеркивая общность арабского мира и уважение ко всему тому, что их объединяет, а не к тем деталям, которые их разъединяют. Кстати, сицилиец, встретившись с венецианцем, если они не будут говорить на литературном итальянском, просто не поймут друг друга.
Приведу ещё один пример - Испания. Есть сторонники того, что валенсийский должен быть признан как отдельный язык, каталонцы настаивают на том, что это диалект каталанского, а испанцы – что это диалект испанского. При Франко некоторые языки не только не кодифицировались, а на них запрещено было говорить. После Франко, когда эти языки получили определенный статус, была быстро разработана кодификация их использования, в том числе в преподавании научно-технических дисциплин, в политике и так далее.
Ещё пример. Абсолютно взаимопоятные языки с общей структурой – хинди и урду получили отдельные алфавиты, заимствовали слова из разных лексических источников, и, по сути, считаются отдельными языками. На них говорят представители двух религиозных общин – индуисты и мусульмане, хотя лингвисты, не связанные с религиозными общинами считают хинди и урду вариантами языка хиндустани.
Затрону еще один момент. Румынский язык в начале – середине XIX века примерно на 40-45% состоял из славянских слов. Затем руководство уже независимой Румынии приняло решение взять курс на такие страны как Франция и Италия. И были проведены мероприятия, в результате которых язык насытили заимствованиями из французского, итальянского, латинского. Подобный пример – Турция. Государственным языком Османской империи был османский, и в нем до 60% слов - персидского и арабского языков. Чтобы подчеркнуть светский характер нового турецкого государства, Ататюрк принял решение создать специальную комиссию, которая в течение 8-10 лет обновила лексику нового турецкого языка.
Ездили в регионы, где звучала тюркская речь, брали там слова, которые бы минимально напоминали персидские или арабские, также провели заимствования из западноевропейских языков. В результате поколение 40-х годов XX века в Турции очень часто не понимало речь поколения родителей. Это было реальное переструктурирование целого языка.
Подытоживая сказанное, политическая целесообразность, религиозные, экономические мотивы – это то, что может заставить нас в каком-то случае называть некую разновидность языка языком, а в другом случае диалектом.
Дмитрий Петров, лингвист
