Ни один отечественный мастер рифмованного слова не сделал для молодого поколения столько, сколько Юрий Энтин — автор «Крылатых качелей» и «Лесного оленя», «Антошки» и «Катерка», «Веселой карусели» и «Летучего корабля». В этом году исполняется 45 лет еще одному шедевру, в создании которого мэтр принял самое деятельное участие, — мультфильму «По следам бременских музыкантов». С Юрием Сергеевичем пообщался корреспондент «Культуры».
культура: Как возникла идея продолжения истории о приключениях трубадура и компании? Почему сиквела пришлось ждать четыре года?
Энтин: Вышедший в 1969 году мультфильм никаких премий не получил, чему мы, признаться, были весьма удивлены. Ситуация усугубилась еще и тем, что первоначальный тираж пластинки с саундтреком «Бременских музыкантов» составил всего-навсего 3000 копий. Я присутствовал на заседании тиражной комиссии и был обескуражен известием, что ГУМ (в то время там была крупная секция, торгующая грампластинками) заказал для реализации сто экземпляров. Смех, да и только.
Однако время шло, и через несколько месяцев я повел своих родителей в «Баррикады», единственный в Москве кинотеатр, где демонстрировали мультипликационные фильмы. Думал, попадем на сеанс без проблем, но не тут-то было. Здание оказалось окружено желающими достать лишний билетик. Даже то обстоятельство, что я автор стихов, не сработало — меня не пустили.
культура: Очень расстроились?
Энтин: Да, но досаде сопутствовала и радость — понял, что мы сделали большое дело и наш скорбный труд не затеряется. Надо сказать, я не ошибся: буквально через год общий тираж пластинки превышал 28 миллионов копий.
Вскоре на «Союзмультфильм» пришла телеграмма из «Баррикад», народ требовал продолжения банкета. Директор «Союзмультфильма» пригласил на совещание меня, Геннадия Гладкова, Василия Ливанова и Инессу Ковалевскую, режиссера-постановщика первой части. Главный посыл беседы был таков: студия поддержит идею развития «бременского» сюжета, и если мы готовы впрячься, то все будет оплачено. Инесса Алексеевна сразу же сказала: «Фильм закончен, продолжение ни к чему, я в нем участвовать не буду» и демонстративно покинула комнату. Ливанов и Гладков сомневались. Единственным, кто ухватился за это предложение со стопроцентной готовностью и рвением, был я.
Через пару месяцев позвонил Василию Борисовичу и Геннадию Игоревичу и сообщил, что вчерне набросал сценарий: глупый король, потерявший единственную дочь, сбежавшую с трубадуром, нанимает сыщика для поисков ветреного отпрыска. Первые четыре строчки, с которых, по моему разумению, и должен был бы начинаться фильм:
Я гениальный сыщик,
Мне помощь не нужна.
Найду я даже прыщик
На ж... у слона.
Ливанов с Гладковым, видимо, для вежливости, немного помолчали, а потом начали синхронно хохотать. Когда общее веселье закончилось, единогласно решили: беремся. Хотя, надо сказать, мне потребовалось несколько недель для того, чтобы заменить непечатное слово более удобоваримым (смеется).
культура: А как в итоге решили проблему освободившейся вакантной должности режиссера?
Энтин: Очень просто. Ливанов сказал: «Ну что же, раз Ковалевская не хочет, режиссерские функции на себя возьму я». В итоге именно Василий Борисович и поставил «По следам бременских музыкантов». Амбиции молодого Ливанова были вполне обоснованными, он как раз окончил режиссерские курсы, которые вел Михаил Ромм, и по распределению был отправлен работать на «Союзмультфильм». Так что все произошло не случайно.
культура: Каким образом к работе над мультфильмом был привлечен Муслим Магомаев?
Энтин: Я трудился на фирме «Мелодия», которая издавала журнал «Кругозор». Следовательно, являлся одним из первых читателей, а если быть до конца откровенным — слушателей. Люди постарше помнят, что в журнал вкладывались гибкие грампластинки, и вот их я внимательно отслеживал. Однажды обнаружил запись Магомаева, который выступал в роли пародиста — как на знаменитых артистов, так и на менее известных. Меня эта фонограмма настолько потрясла, что я предложил привлечь Муслима к сотрудничеству.
Вторая часть приключений бременских музыкантов должна была стать более музыкальной, без читающихся между строк социальных ремарок, свойственных первому мультфильму. Никаких «нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свободы» или «Величество должны мы уберечь от всяческих, ему ненужных, встреч». За эти фразы, кстати, цензоры какое-то время «Бременских музыкантов» чихвостили.
Так вот, хоть Анофриев и гениально справился с первой частью, для продолжения мы его приглашать не стали, поскольку немного сомневались, сможет ли он спеть «Луч солнца золотого» так, как это в итоге сделал Магомаев. Ну а об арии гениального сыщика и говорить не приходится: многие до сих пор не верят, что его партию исполняет Муслим. Да и арию атаманши «Нам лижут пятки языки костра» Магомаев сделал блестяще, что и говорить.
Вообще, история с песенными похождениями бременских музыкантов по нашим просторам мне очень дорога. В первой части было шесть песен, во второй — семь: таким образом, получился полноценный альбом, который несколько лет назад фирма «Мелодия» выпустила на отдельной, шикарно оформленной грампластинке. К сожалению, ограниченным тиражом — всего 500 копий. Купить ее было невозможно, все разошлось по предзаказам. В общем, я выпросил для себя два экземпляра (больше мне не дали), очень ими дорожу и никому не даю (улыбается). В моем дачном домике, который я полушутя-полусерьезно называю «Дом КультЮры», этот винил занимает самое почетное место.
культура: Вы самый выдающийся поэт-песенник для детско-юношеской аудитории. Это был осознанный творческий выбор или все получилось само собой?
Энтин: В 1962 году я, как уже упоминал, стал работать на «Мелодии» в должности главреда детской редакции. Ко мне, как правило, приходили пожилые дамы — детские композиторы. Я вынужден был принимать их песни, поскольку то была уже проторенная дорога, этих авторов уважали, они работали на радио. Так, например, была композитор Карасева, годы спустя узнал, что она — мама Давида Тухманова. В общем, милые, по большей части, песенки, но какие-то уж очень материнские. В этом, разумеется, нет ничего плохого и зазорного, материнский инстинкт присущ женщинам от природы, но вещицы выходили излишне нежными, что ли, причем, как правило, с уменьшительно-ласкательными названиями, вроде «Ветерок», «Солнышко» и так далее...
Постепенно меня данная ситуация начала раздражать, тем более что песни большинства авторов, с которыми я работал, в массы, что называется, не шли. Масла в огонь добавил и увиденный мною однажды заголовок: «Почему дети не поют детские песни?» И в самом деле, сложилась довольно странная ситуация: детскими считались строчки «Трутся спиной медведи о земную ось» или «Давай никогда не ссориться». Если вдуматься, ничего специально адресованного самым маленьким здесь нет. Как-то нелепо представить себе ребятишек, распевающих в детских садах вполне себе взрослую любовную лирику — а ведь именно так и происходило.
И мне стало стыдно за то, что я, человек, отвечающий за музыкально-поэтическое творчество для детей, упускаю самое главное. Пожалуй, осознание того, что эта лакуна существует, побудило меня заняться сочинением детской лирики. Без ложной скромности могу сказать, что почти каждая моя песня, написанная после «Бременских музыкантов», становилась шлягером. Недавно фирма Samsung, изучавшая на протяжении года российский рынок популярной музыки, назвала меня чемпионом мира по караоке — поскольку моему перу принадлежат 108 песен, известных каждому в стране. Данным званием горжусь, поскольку это не какая-то правительственная награда, а красноречивое свидетельство народного признания.
культура: Как бы нам вернуть «шлягерность» — в хорошем смысле этого слова — в детскую песню? Ведь сегодня жанр переживает, прямо скажем, не самые лучшие времена.
Энтин: Была страна, называлась она — Советский Союз. И там жил замечательный продюсер, имя которому — государство. Там рассуждали следующим образом: возможно, мы сейчас живем и плоховато, но уж наши дети точно будут жить не в пример лучше. Такая логика привела к тому, что в стране появился первый детский музыкальный театр под руководством Наталии Сац. После этого подобные заведения стали возникать чуть ли не в каждом городе. А уж создание Центральной киностудии детских и юношеских фильмов им. М. Горького и «Союзмультфильма» естественным образом сформировали жанр детской песни. Пик пришелся на период с середины 60-х по начало 80-х, некоторые адресованные детям произведения той эпохи становились популярными не только в СССР, но и за рубежом. Была даже выпущена пластинка, на которой не кто-нибудь, а сам Рэй Чарльз под фортепиано и оркестровое сопровождение предлагает двенадцать джазовых обработок детско-юношеских композиций; автором текстов к одиннадцати из них, к слову сказать, был ваш покорный слуга.
Отечественная детская песня — феномен мирового масштаба. Но беда в том, что это действительно осталось в прошлом. На смену национальной идее, коротко обозначаемой термином «коммунизм», пришла идея под еще более лаконичным и емким названием — деньги. А дети в эту схему, увы, не вписываются. Деньги диктуют правила игры: исчезли детские передачи — по крайней мере, те, куда можно принести новую композицию. Песня «Прекрасное далеко», к сожалению, стала пророческой: это самое «прекрасное далеко» к детям оказалось жестоко. После того, как эта вещь стала песней 1985 года (у меня до сих пор хранится диплом), ни одна детская композиция даже не участвовала в этом конкурсе.
Проблема еще и в том, что культ денег постепенно вытесняет из сознания людей понимание важности детской песни: ведь она по-настоящему хороша не только когда нравится малышам, но и когда приходится по душе мамам и папам. Детская песня — она же семейная, вот что важно. Так что пока денежная идеология будет править бал, нашим юным слушателям ничего другого не останется, как внимать старым добрым произведениям.
Фото: Михаил Метцель
Денис Бочаров
