Ранние годы жизни будущего актёра прошли в коммуналке, которая находилась в одном из красивейших домов в тогда ещё Ленинграде, на Марсовом поле.
Кем можно расти, созерцая эту красоту? Конечно же, мечтателем, любителем дивной питерской архитектуры, живописи, искусства. Родители Владимира не коренные ленинградцы.
Мамину семью, проживавшую в Моршанске, почти в полном составе выкосила война. А ещё безжалостные сталинские репрессии. Отец родился в Тульской губернии. Они встретились в городе на Неве. Он стоял у токарного станка. Она работала на фабрике, а потом мыла полы в институте Востоковедения.
Первое соприкосновение с миром великого кинематографа произошло в тот момент, когда вместе с классом Владимир побрёл на фильм «Му-му», снятый в далёком 1959 году режиссёром Евгением Терериным.
В финале, когда Герасим готовился совершить предначертанное ему Иваном Сергеевичем Тургеневым, в кинозале стояла гробовая тишина.
И вдруг раздались рыдания. Плакал Володя Шевельков, над которым ещё долго будут смеяться одноклассники.
Ему нравились стихи. Их чтение вслух и про себя. Особенно Лермонтов, в произведениях которого грезился некий мистицизм. Но «кодекс подростка» 60-70-х диктовал необходимость заниматься спортом. Владимир демонстрировал вполне приличные успехи в лёгкой атлетике, но ни о кино, ни о спорте не мечтал.
Хотелось стать юристом, однако, в Ленинградский государственный университет, где немногим ранее отучился Владимир Путин, был открыт разве что для тех, у кого были «семь пядей» или хороший блат.
Пришлось поступать в электротехнический. Но кино «настигло» Владимира и там.
А случилось это так...
По «физухе» первокурсник Володя был лучше всех. Он легко подтягивался сто раз. Прибегал первым. Выполнял и перевыполнял нормы ГТО. Преподаватель по физкультуре недоумевал, почему Володя не стал поступать в профильный спортивный вуз!
И однажды он протянул пареньку телефонный номер:
—Держи! У меня товарищ работает на «Ленфильме». Там запускают картину о подростках. Сходи, может, выгорит чего?
«В моей смерти прошу винить Клаву К.»
«Выгорело», да ещё как. В «шорт-лист» кандидатов на исполнение главной роли из нескольких сот человек вошли Володя Шевельков + несколько молодых актёров из театрального института. Предпочтение отдали Володе.
Так «первокурсник с электротехнического» сыграл главную роль Серёжи Лаврова, пронёсшего любовь к одной из самых красивых девочек «на районе» через детство, отрочество, юность. И потенциал этой, увы, безответной любви намекает в финале, что это, увы, безответное чувство будет пронесено через всю жизнь.
Сам Володя относился к этой картине с лёгким пренебрежением. По-настоящему сильное впечатление произвела встреча с Любовью Полищук, которая немногим ранее снялась в супекрутом мюзикле 70-х «31 июня». И вот —живая Полищук рядом.
— Что вы здесь делаете? — решился подойти к ней и спросить Шевельков.
— В каком смысле? — удивилась Любовь Григорьевна.
— Ну, вы... крутая... а тут... туфта полная...
Любовь Полищук с усмешкой посмотрела за спину мальчика, он, проследив за её взглядом, обернулся и обомлел. На паренька внимательно смотрел один из режиссёров картины, на тот момент 42-летний Эрнест Викторович Ясан, ушедший ровно год назад из жизни в результате ДТП, и другие члены съёмочной группы.
— Ты идиот? — вежливо поинтересовался постановщик фильма. — Эту картину будут смотреть во всех кинотеатрах страны.
Только в это исполненное «торжественности» мгновение Шевельков понял, что вскоре он займёт своё «звездное» место там, где живут небожители уровня Любови Полищук.
Примерно так и случилось.
Фильм «В моей смерти прошу винить Клаву К.» стал одним из лучших кинокартин о подростковой любви, наряду с «Вам и не снилось» и «Шла собака по роялю». Лента получила Государственную премию СССР.
Следующей работой стал не менее знаменитый и любимый советским зрителем фильм «Приключения принца Флоризеля», где Шевельков, ни дня не проучившийся в театральном вузе, на пробах настолько точно изобразил гаденького и вертлявого Гарри Хартли, что сразу же получил «зелёный свет» от режиссёра картины.
Первая встреча со зрителем
Верите? Нет? Но съемки в теперь уже второй картине никак не увязывались в сознании взрослеющего Шевелькова с понятием «слава» и пониманием того, что рано или поздно она придёт, и на улицах начнут узнавать, таращась и прося автографы.
— Это вы? — восхищённо спросила в трамвае почтенная мама семейства, вошедшая вместе с мужем и 12-летней дочерью после сеанса в кинотеатре, где показывали «Клаву К.»?
— Это я, — на автомате произнёс Шевельков и вскоре вышел, удивляясь этому первому ощущению «неизвестной доселе известности».
Что же сделал с ним «Флоризель»? Кто-то из серьёзных актёров, попав в компанию таких величин, как Олег Даль, Михаил Пуговкин, Игорь Дмитриев, Донатас Банионис, Владимир Басов, страдает от гипертрофированного самомнения (читай – «звёздной болезни»).
Болезнь Шевелькова была совершенно иного толка. Снявшись в по-настоящему хорошем кино, вместе с по-настоящему хорошими актёрами, он раз и навсегда влюбился в качественный кинематограф, существовать которому оставалось считанные годы.
А пока Шевельков успешно перекочевал из электротехнического во ВГИК. И произошло это с подачи Ролана Быкова и его супруги Елены Санаевой. Они познакомились с Шевельковым в ходе Недели детского кино в Киеве, и едва не потеряли дар речи, узнав, что перед ними стоит будущий... электромонтёр? инженер?
— Ты с дуба рухнул! — едва ли не хором сказали парню по секрету «Кот Базилио» и «Лиса Алиса». — Тебе во ВГИК надо!
Во ВГИК... едва не опоздал
Всё лето 1980 года шла Олимпиада, потом умер Высоцкий. В общем – было не до Шевелькова, а когда он появился (весь из себя знаменитый) в августе, ему сказали: «Свободен до следующего лета!».
Медленно шагая по коридору навстречу безвестности, он сожалел, что так и не познакомился с Евгением Матвеевым, набиравшем в тот год курс.
Но где-то там, в хитросплетённых кулуарах ВГИКа, ковались жернова его судьбы. Дверь деканата медленно открылась и в коридор, словно заправская Гелла, вышла секретарша, только что поставившая крест на его желании поступить во ВГИК.
— Ты, что ли, Шевельков?
— Ну, да.
— А чего стоишь? Тебя на третьем туре ждут.
Окрылённый, он метнулся к дверям аудитории.
— Стихи знаешь? — выпустив струю тягучего сигаретного дыма, поинтересовался Матвеев.
— Знаю! — обрадовался Шевельков, приготовившись читать «Мцыри».
— Ну, читай... «Стихи о советском паспорте», — спустил его с небес на землю Евгений Семёнович.
— Мне такая поэзия не нравится, — возьми да и брякни Шевельков.
— А ты читай...
Читал он с горем пополам. Не зная текста. Путая слова. Матвеев сидел мрачный. А потом изрёк:
— Ну, я не знаю. Ладно. Что делать. Возьму тебя, а там поглядим.
И поглядели.
Не существует таких причин, по которым Шевелькова не пытались бы выгнать из ВГИКа. Шили «политику» (поддерживал в своё время польскую «Солидарность»), мастерили «аморалку». Но самое на тот момент опасное: не смог с восьмой попытки сдать историю КПСС.
В итоге его всё же выгнали в тот момент, когда он уснул на репетиции. Повод, в общем-то, был формальным, так как Евгений Семёнович не только был возмущён, что студент Владимир Шевельков вечно пропадает на съёмках, пропуская занятия, но и был удручён сообщениями доброжелателей о том, что «сопляк» имеет высшую актёрскую категорию, получая за съёмочный день ненамного меньше мэтра.
Слыхано ли?! И приказ об отчислении чрезмерно востребованного в искусстве Шевелькова был в тот же день подписан ректором по настоянию Матвеева.
Шевелькова, безусловно, можно было выгнать из искусства. А вот искусство из Шевелькова, к сожалению, нет. Это его, в общем-то, и довело до барной стойки.
Спустя какое-то время, снявшись в целой серии картин, среди которых почему-то особенно хочется выделить работу Владимира Шевелькова в фильме-катастрофе «Поезд вне расписания» (помните? Поезд мчится на полном ходу и его необходимо остановить!), он запасётся плёнками из своих легендарных работ, назначит (сам!) время экзаменационной комиссии и... опоздав, опять-таки, на час, получит заветный диплом.
«Клава К.» и «Флоризель», «Поезд...» и другие отличные работы того периода станут для Шевелькова вакциной от участия в плохом и попсовом кино. Скажем по секрет! Владимир Алексеевич будет весьма скептически смотреть на участие даже в таком славном проекте, как «Гардемарины, вперёд!».
Примерно через две недели съёмок он поймёт, что «Гардемарины...» разительно отличаются от всех тех киноработ второй половины 70-х и первой половины 80-х, в которых ему посчастливилось принять участие.
Тогда ещё не было распространено слово «попса», но была на подходе песня «Белые розы», с которой Шевельков будет сравнивать «Гардемаринов» в одном из своих интервью.
Нет-нет! Если сравнивать «Гардемаринов...» с киноересью, которую крутят сегодня на экранах, это очень и очень качественный продукт. Но предвестники попсового киношного полураспада 90-х и 00-х, в нём, безусловно, присутствуют.
И лучшим тому доказательством будет четвёртая часть «Гардемаринов...» с обрюзгшим Харатьяном и постаревшим Боярским, которую нам покажут в ближайшее время. В кинокартине популярно объяснят, почему же, всё-таки, Крым наш и расскажут, как боролись за него в 1787 году господа гардемарины.
К счастью, в этом безобразии Владимир Алексеевич отказался участвовать сразу же после триумфального выхода на экраны первой части приключений Алёши Корсака и его команды.
В эпоху кинематорафического безвременья он «исчезнет с радаров» и, быстро осознав, что мелькать на экранах с голой задницей не в силах, уйдёт работать к брату в бар, где его будут донимать всё тем же вопросом из трамвая:
— Это вы-ы-ы?
— Я.
— Готовитесь к новой ро-о-оли?!
— Нет. Просто работаю.
То был конец 80-х, а в 90-е он будет постигать алгоритмы новой жизни не сквозь призму синема а-ля «Брат» и «Бригада». Перед его глазами и сегодня стоят лица тупых братков, ставших хозяевами новой и загадочной русской жизни.
— Эй, халдей! — будет кричать один. — Неси быстрее пойло!
И он стерпит.
А другой ублюдок из числа «новых русских», потехи ради, просто так, разбежавшись, ударит ногой по любимице Мурке, которая была полноправным «совладельцем» и «завсегдатаем» заведения. Кошка отлетит к стене и умрёт от болевого шока.
Это мы, Россия! Нам есть чем гордиться!
И он снова стерпит, понимая, что время лирических героев кончилось. Теперь всё иначе. Или милости просим в кадр, оголив зад, сниматься в дерьмище. Или, будьте добры, улыбаться новым хозяевам с одной извилиной во лбу и молчать.
Что день грядущий нам готовит?
В четвёртом (и хочется верить последнем) сезоне «Гардемаринов» Шевелькова мы не дождёмся. Хочется сказать ему за это искреннее спасибо, потому что, не впустив в свою жизнь попсовую киноактёрскую популярность 90-х, 00-х и, конечно же, наших дней с этими дивными инопланетянами в Чертаново и ура-патриотическим шлаком с пехотинцами, отрывающими пушки танков голыми руками, он остался в нашей памяти тем романтическим, очень искренним парнем из 70-х и 80-х.
Но, хочется верить, что однажды ситуация изменится. Мы вспомним о том, что кинопроизводственный процесс — это не только распил выделенных на съёмки средств и «шапка», а что-то ещё. То, что было в 70-е и 80-е, когда на экраны, несмотря на цензуру Госкино, выходили хорошие картины. И тогда на экран вернётся Шевельков.
Но даже поверхностный анализ ситуации «шепчет» о том, что такие времена наступят о-о-очень нескоро. Поэтому хочется пожелать Владимиру Алексеевичу долгих лет, крепкого здоровья и...
Не вешать нос!
Андрей Карелин
