Александра Трифоновича Твардовского называли «культовым военным литератором», потому что в своей знаменитой поэме «Василий Тёркин», печатавшейся во время войны в газете Западного фронта «Красноармейская правда», он первым сказал о том, что главный герой и победитель в Великой Отечественной войне – простой солдат.
Подзаголовком «Книга про бойца» автор сформулировал тему поэмы – рассказ о человеке на войне. Героем он сделал рядового бойца-пехотинца Василия Тёркина, «русского чудо-человека», представляющего собой обобщённый образ народа. Именно характер русского народа, раскрывшийся в тяжёлых военных испытаниях, больше всего интересова лавтора. Неслучайно эту мысль Твардовского спустя десять лет подхватит в «Судьбе человека» Михаил Шолохов, а потом простые бойцы и младшие офицеры станут героями военных повестей Юрия Бондарева, Вячеслава Кондратьева, Виктора Астафьева и других. Легендарный Маршал Победы Георгий Жуков также посвятит свои «Воспоминания и размышления» русскому солдату.
Поэма отличается простым и точным слогом, энергичным развитием действия; это цепь эпизодов Великой Отечественной, связанных между собой только главным героем. Все новеллы самостоятельны: и автор, и читатель в любой момент могли погибнуть. Но, к счастью, Вася Тёркин, пример для всех в бою и душа подразделения на привале, оказавшись на волоске от смерти, одолевает ее. Благодаря таким, как он, мужеству, стойкости, находчивости и чувству долга нашего народа мы и одержали победу над вероломным врагом.
За «Василия Тёркина» и свою деятельность спецкором подполковник Твардовский был награжден орденами Отечественной войны I и II степеней (несмотря на критику за отсутствие упоминаний о Сталине и роли партии).
…А то, как народ слушал «Тёркина» четверть века спустя после войны, я видела своими глазами. В концерте агитбригады от Дома культуры, разъезжавшей по одному из районов Кузбасса, я читала главу «Гармонь» из «Василия Теркина»: «А гармонь зовет куда-то,\Далеко, легко ведет…\Нет, какой вы все ребята,\Удивительный народ…». С замиранием сердца слушали, и долго, долго аплодировали…
Сын пана Твардовского
Родился Александр Трифонович Твардовский 21 июня 1910 года на хуторе Загорье под Смоленском в семье Трифона и Марии Твардовских. Отец его был кузнецом, а мать (в девичестве – Плескачевская) происходила из однодворцев, то есть ее предки, военизированные землевладельцы, проживали на окраине России, охраняя пограничные рубежи. Дед поэта – Гордей Твардовский служил бомбардиром (солдатом-артиллеристом) в Польше, откуда привёз прозвище «пан Твардовский». Словечко приклеилось и к его сыну, и заставляло Трифона Гордеевича, не имевшего никаких дворянских корней, воспринимать себя не крестьянином, а скорее, однодворцем. «Клочок земли», приобретенный через Поземельный крестьянский банк с выплатой в рассрочку, у него имелся. «Но земля эта – десять с небольшим десятин – вся в мелких болотцах и заросшая лозняком, ельником, берёзкой, была во всех смыслах незавидна, – пишет в «Автобиографии» Твардовский. – Но для отца, который был единственным сыном безземельного солдата и многолетним тяжким трудом кузнеца заработал сумму, необходимую для первого взноса в банк, земля эта была дорога до святости. Нам, детям, он с самого малого возраста внушал любовь и уважение к этой кислой, подзолистой, скупой и недоброй, но нашей земле – нашему “имению”, как в шутку и не в шутку называл он свой хутор».
Трифон Гордеевич, бросая вызов местной публике, ходил в шляпе, а детям не позволял носить лаптей, из-за чего порой им приходилось бегать босиком до глубокой осени. «Многое в нашем быту было “не как у людей”», – замечает Твардовский. В семье, помимо Александра, росло еще четыре брата и две сестры.
Благодаря отцу, устраивавшему по вечерам чтения вслух – Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Некрасова, Толстого, Никитина, Ершова, дети выросли образованными людьми. Младший брат поэта – Иван также стал литератором.
Сочинять стихи Александр начал, еще не зная грамоты, но в четырнадцать лет уже писал заметки в смоленские газеты, а в пятнадцать – в «Смоленской деревне» напечатали его первое стихотворение. В редакции газеты «Рабочий путь» талантливого земляка поддержал Михаил Исаковский. Переехав в Смоленск в 1928 году, Твардовский начал самостоятельную жизнь. Вступил в Ассоциацию пролетарских писателей, опубликовал первую поэму «Путь к социализму» (1931), выпустил «Сборник стихов» (1930–1936) в Западном госиздательстве, начал учиться в Смоленском пединституте. Но в 1936-м переехал в Москву и поступил в Московский институт философии, литературы и истории.
Сказы о стране Зеленой свежести и о том, что было потом
В это время поэта начали активно печатать, он издает поэму «Страна Муравия» (1936), главной темой которой, как и в «Пути к социализму», была коллективизация (в переводе с китайского название звучало, как «Страна Зеленой свежести»). Твардовский, несмотря на то, что его родители вместе с братьями и сестрами были раскулачены и сосланы в Русско-Турекское поселение Уржумского района Кировской области, а хутор сожжён односельчанами,говорит о коллективизации как предвестнике светлого будущего. И полностью поддерживает объединение крестьянских хозяйств в колхозы. В 1934 году Александр Трифонович приезжал к своим близким в Русский Турек. Родственники были реабилитированы лишь 30 января 1996 года...
В 1939-м Твардовский заканчивает работу над сборником «Сельская хроника». И, окончив институт, два года работает в газете Ленинградского военного округа «На страже Родины».
В качестве военкора участвует в походе Красной армии в Западную Белоруссию и в войне с Финляндией. В годы Великой Отечественной, кроме поэмы «Василий Теркин»(1941–45), Твардовский написал поэтический цикл «Фронтовая хроника», начал работать над поэмой «Дом у дороги», которую завершил в 1946-м.
После войны трудится над поэмой «За далью – даль» (1950–60).
Пишет автобиографическую поэму «По праву памяти» (1967–69), которая была издана лишь в 1987-м. Объяснялось это тем, что главным героем произведения был отец писателя – Трифон Гордеевич, репрессированный в годы коллективизации. Да и отношение советских руководителей к автору «Василия Тёркина» становилось более чем прохладным.
Легко ли построить «Новый мир»?
Александр Твардовский был блестящим главным редактором «Нового мира»: в 1950–1954-м и в 1958 – 1970 гг. В оба периода редакторства, особенно после XXII съезда КПСС, журнал было оплотом антисталинских сил в литературе, символом «шестидесятничества», по сути, органом легальной оппозиции. В «Новом мире» печатались произведения Федора Абрамова, Василя Быкова, Бориса Можаева, Юрия Трифонова, Юрия Домбровского. Твардовский получил разрешение на публикацию нашумевшего рассказа Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Но после отставки Хрущева журнал «Новый мир» оказался под сильным давлением властей, и в 1970-м Твардовский вынужден был оставить свою должность.
Верной супругой и единомышленницей Твардовского была Мария Горелова, в браке они прожили свыше сорока лет, воспитали двух дочерей. Валентина – доктор исторических наук, Ольга работала художником театра и кино.Александра Твардовского не стало 18 декабря 1971 года. После того, как его журнал фактически разгромили, у писателя случился инсульт.
Он умер на даче, в Красной Пахре. Похоронен на Новодевичьем кладбище. Произведения Александра Твардовского актуальны и сегодня, многие из них в школьной программе. Невозможно не знать «Василия Тёркина» и вот этих строк из «Я убит подо Ржевом»: «Я – где корни слепые\ищут корма во тьме;\Я – где с облачком пыли\Ходит рожь на холме;\Я – где крик петушиный\На заре по росе;\Я – где ваши машины\Воздух рвут на шоссе;\Где травинку к травинке \Речка травы прядет, –\Там, куда на поминки\Даже мать не придет».
Только человек высочайшей чести и благородства высшей пробы мог написать такие строки: «Я знаю, никакой моей вины\В том, что что другие не пришли с войны…\В том, что они – кто старше, кто моложе –\Остались там, и не о том же речь,\Что я их мог, но не сумел сберечь,–\Речь не о том, но все же, все же, все же…».
***
Русский богатырь на литературном поприще
Какое место в литературе XX века занимает Александр Твардовский, какое влияние оказал он на современных поэтов? Почему столь трагичен его финал? Были ли знакомы c Александром Трифоновичем, и какое впечатление производил он на людей своим обликом – на вопросы «Столетия» отвечают современные прозаики и поэты.
Станислав Куняев, поэт, публицист, переводчик, литературный критик;главный редактор журнала «Наш современник»:
Александр Трифонович Твардовский – крупнейший русский национальный поэт после Сергея Есенина, его творчество отразило две эпохи, в которых протекала история России в XX веке. Во-первых, эпоху коллективизации, продолжавшую времена революции и Гражданской войны, осмыслить которую пытались самые талантливые писатели. Не было в 30-х годах поэта, который не писал бы о грандиозных переменах, разрушавших и одновременно укреплявших нашу жизнь, и подспудно готовивших страну к великой войне. Писали все, начиная от Осипа Мандельштама и кончая смоленским поэтом Николаем Рыленковым.
Поэма Твардовского «Страна Муравия» – монументальное произведение, написанное смоленским юношей. Я не раз бывал на хуторе Твардовских, где поэт возрастал в своем большом семействе, и возвращаясь, каждый раз перечитывал «Страну Муравию» и поражался широте и глубине поэтического вдохновения.
То, что сейчас поэма забыта, громадный грех нашей цивилизации, потому что такой народный эпос забывать нельзя, рано или поздно, судьба России будет зависеть от того, какой участью наградим простого русского человека...
Никита Моргунок из «Муравии» – живой образ русского крестьянина, полного надежд и опасений, готового терпеть и страдать, лишь бы увидеть свет в конце исторического туннеля.
Второй эпос Твардовского, конечно, «Василий Тёркин». Моргунок и Тёркин – родные братья, в сущности, Тёркин – это Моргунок, пошедший на войну. И при этом, не забудьте, в каких тяжелых условиях вырастал Твардовский, какие судьбы достались его семье, которая была сослана за Урал, в Русский Турек, и прожила там несколько лет.
А какая доля постигла двух его братьев!..Да по семье Твардовских можно изучать историю России XX века, узнаете все: меру терпенья русского человека, его талант и умение выживать при любых условиях, а главное – душу его ощутите, жаждущую правды и справедливости, лучшей жизни. Жизни по евангельским законам, по которым всегда пытался жить народ России.
Поэмы эти – наша «Илиада» и «Одиссея», наш русский, советский эпос, которым можно восхищаться, но подражать ему крайне трудно. Нужно обладать большим талантом, и многие советские поэты, не порывавшие связей с крестьянством, такие как Николай Рубцов, Сергей Викулов, Сергей Орлов, Николай Тряпкин, Федор Сухов (в каждой области в 20–30-х, во время войны и после были свои Василии Тёркины и Моргунки), может, с меньшим размахом и меньшей эпической мощью так или иначе отражали историю своей малой родины. А у Твардовского был такой масштаб, что эти два образа из смоленских превратились в общероссийские, и, конечно, стали великой удачей поэта, память о котором должна храниться в наших душах и в государственных деяниях.
Не говорю о том, что Твардовский был изумительным редактором «Нового мира». Помню, как мы, студенты Московского университета, зачитывались его журналом… С Александром Трифоновичем я не был знаком лично, просто обменивались рукопожатием, когда он приходил в Дом литераторов, не более того, но была одна история, которая мне памятна. Я подал тогда заявку в издательство «Художественной литературы» на издание однотомника. А издаться в начале 70-х в «Худлите» было очень почетно, признание особого рода, в отличие от «Советского писателя» или «Молодой гвардии», где это было обычное дело. И вот редсовет стал рассматривать мою заявку, и Твардовский так выступил в мою защиту, что, несмотря на скептиков, говоривших, что, наверное, рановато Станиславу Юрьевичу печататься в «Худлите», книга была включена в план и издана. Очень горжусь этим изданием, потому что всегда думаю, значит, он знал мои стихи, значит, читал их, коль его слово перевесило возражения.
А трагично закончил – так такая история у России в XX веке. Конечно, чиновники не жаловали его за свободолюбие, за чувство собственного достоинства, в конце концов, тот факт, что в «Новом мире» было опубликовано лучшее из написанного Солженицыным – «Один день Ивана Денисовича» – это заслуга Твардовского. Публикация этого произведения сыграла свою роль в понимании русской литературы.
А цековские идеологи сделали все для того, чтобы Твардовскому пришлось покинуть журнал, любимое детище, и, конечно, это отразилось на его здоровье и душевном состоянии. Что до впечатления, он был похож на Илью Муромца, попавшего вместо Киев-града в Москву. Русский богатырь.
Владимир Костров, поэт, переводчик, драматург, лауреат Госпремии РСФСР имени М. Горького:
Твардовский создал свою независимую политическую структуру, которая сказала о войне и времени очень важные, проникновенные слова. Он создал целое сказание о человеке на войне, о русском солдате – это огромное достижение, целая страница в нашей истории. Пушкин говорил, что история принадлежат поэтам и, таким образом, то, что не сказано в поэзии, не может быть полностью восполнено в историческом сознании народа. Поэтому я написал стихи на открытие памятника Твардовскому и Василию Тёркину в Смоленске:
Вновь над кручею днепровской\Из родной земли сырой\Встали Тёркин и Твардовский...\Где тут автор, где герой?\Рядом сели, как когда-то,\Чарку выпить не спеша,\Злой годины два солдата,\В каждом русская душа.\Два солдата боевые,\Выполнявшие приказ,\«Люди тёплые, живые»,\Может быть, живее нас.\И с тревогою спросили,\Нетерпенья не тая:\«Что там, где она, Россия,\По какой рубеж своя?».\Мы знамёна полковые,\Ненавистные врагам,\И ромашки полевые\Положили к их ногам.\Мы стыдливо промолчали –\Нам печаль уста свела.\Лишь негромко прозвучали\В куполах колокола.\И тогда, на гимнастёрке\Оправляя смятый край,\Мне Твардовский или Тёркин\Так сказал: «Не унывай.\Не зарвёмся, так прорвёмся,\Будем живы – не помрём.\Срок придёт, назад вернёмся,\Что отдали – всё вернём».\Над днепровской гладью водной\Принимаю ваш завет,\Дорогой герой народный\И любимый мой поэт.\И для жизни многотрудной,\Чтоб ушла с души тоска,\Я кладу в карман нагрудный\Горсть смоленского песка.\Чтобы с горьким многолюдьем\Жить заботою одной,\Чтобы слышать полной грудью\Вечный зов земли родной!..
«Василий Тёркин» – одна из любимых поэм народа, чудо русской литературы и русского исторического сознания. Есть у него еще «Дом у дороги», «За далью – даль», «Тёркин на том свете».
Явление Твардовского уподобил бы светящейся туче, прошедшей по русскому грозовому небосклону. Любой поэт, работающий в России, соотносит свои возможности с именем Твардовского и учитывает, что русская историческая поэзия без этого имени неполная и неточная. Твардовский установил четкие границы для современного поэтического сознания.
Мне довелось напечататься в 1959 году в «Новом мире», когда журналом руководил Александр Трифонович. А с 1986 по 1992 год, при Сергее Залыгине, я работал в журнале заместителем главного редактора. Твардовского в 60-х годах доводилось видеть со стороны: красивый был человек.
Владимир Крупин, писатель, публицист, педагог, лауреат Патриаршей литературной премии;главный редактор журнала «Москва» (1990–1992):
Александр Твардовский – огромной силы русский поэт, что бы там ни говорили либералы-западники, и меня крайне удивило, что когда отмечали его 100-летие, то говорили о нем, в основном как о великом редакторе, напечатавшем Солженицына, победившем культ личности и т.д.
Это все важно, но, считаю, на этом месте успешно мог трудиться и другой человек, а написать «Василия Тёркина», «Страну Муравию», «За далью–даль» и другие поэмымог только Твардовский.
Его поэзия взлетела в войну, Василий Тёркин настолько глубоко вошел в наше сознание, что мы даже не отдаем себе отчет, как сильно этот образ повлиял на нашу поэзию.Вот как у Пушкина:«Светит месяц, ночь ясна,\ Чарка выпита до дна…», так и у Твардовского звучат «Разговор со стариком», главы «Баня», «Переправа» и «От автора» в «Василии Тёркине» и многое другое.
А как его читали бойцы!.. Когда читают люди, это главный признак народного признания, именно так сохранили Есенина у пивных...Вот и сам Твардовский мечтает, что его «Тёркина» где-нибудь в пивнушке вспомнит «с рукавом пустым солдат». Поэму «Василий Тёркин» изучают в школе, раньше по ней делалось много инсценировок. Помню спектакль в Театре им Моссовета, где на сцене, по ходу действия, появлялось несколько Василиев Тёркиных. Идея ясна – такие весельчаки находились во всех подразделениях...
Помню, как однажды я пришел в «Новый мир» справиться о публикации, долго не отвечали, – рассказывает Крупин. – В секретариате предложили зайти к главному, то есть к Твардовскому. Я не решился, буквально ноги приросли к полу. Вышел из редакции, дошел до памятника Пушкину, посидел на скамейке и решил, что не пойду. Знаком с Александром Трифоновичем не был, видел его несколько раз на пленумах в Доме литераторов.Размышляя о его месте в литературе XX века, думаю,что он в первой десятке.
Нина Катаева
