Не могу понять, в какой момент и почему «Евровидение» превратилось у нас в некий фетиш. Если верить телевизору, газетам и соцсетям, каждую весну вся Россия до одури спорит, кого снарядить на борьбу песенную с лютыми ворогами зарубежными.
Когда на конкурс едет очередной невнятный попсер с пустопорожней композицией на чуждом наречии, мы со смирением выслушиваем, что по-другому нельзя, мол — его величество формат. Затем огорченно сглатываем обиду: «наш» снова проигрывает. Грозимся: «Больше никуда не поедем!» Но в следующий раз обреченно начинаем собираться в поход снова.
Нынче выбор особенно труден. После прошлогодних манипуляций с «оценками жюри» новый конкурс пройдет в Киеве, на площади Софийского собора, 9 мая — то есть вся диспозиция выстроена так, чтобы унизить русских побольнее. Не приходится сомневаться в том, что вокруг нашего исполнителя, кто бы он ни был, «украинскими патриотами» будет развязана истерия самого грязного свойства. Соответственно, если мы не едем туда с песней «Вставай, страна огромная», то непонятно — зачем вообще туда ехать.
Первый канал, контактирующий с «Евровидением», решил поступить хитроумнее. С одной стороны, господин Эрнст не может не понимать всего политического контекста. С другой, «Евровидение» — это рейтинги, рекламные контракты и т.д. А потому бойкотировать очень не хочется. И вот в чьем-то изощренном уме созрел великолепный ход: в Киев отправится Юлия Самойлова, инвалид-колясочник, «бить» которую — неполиткорректно. Будут против нашей певицы провокации или нет, мы в любом случае окажемся в выигрыше, ведь унизить инвалида сможет лишь закоренелый моральный урод.
Чтобы эта мысль закрепилась надежнее, как раз накануне внимание общественности привлекла странная история. На шоу того же Первого канала «Минута славы» члены жюри Владимир Познер и Рената Литвинова буквально набросились на одноногого танцора, назвав выступления такого жанра «запрещенным приемом» и посоветовав «пристегнуть вторую ногу». Выглядело это оскорбительно, грязно и закономерно покоробило множество людей с неповрежденными конечностями.
Весьма характерно то, что Владимир Познер, родившийся в 1934 году в Париже, имеет у нас имидж «настоящего западного человека». Кому как не ему знать, что такое толерантность, что сегодня уважение к инвалидам подразумевает и предоставление им не формального равенства, а реально равных возможностей. Однако, столкнувшись с необходимостью на деле проявить ту самую западную терпимость, Познер показал себя отнюдь не европейцем...
Или он что-то знает про то, как устроены настоящие западные люди, толерантность которых — это «у кого надо толерантность». Вспомним подлое коллективное унижение нашей паралимпийской сборной, когда целую команду людей с ограниченными возможностями заклеймили на том основании, что они — русские. При этом ни у кого из мировых спортивных чиновников не дрогнул на лице ни один мускул.
Какие основания полагать, что западные зрители, жюри и организаторы проявят к Юлии Самойловой хотя бы чуть больше элементарного уважения? Что они окажутся лучше Познера? Тем более, чего мы ждем от украинских властей, которые вот уже третий год убивают пушками, танками, минометами, ракетами гражданское население, превращают детей в инвалидов, пополняют трагическую донецкую Аллею Ангелов? Вы в самом деле думаете, что девушка с коляской их остановит? Что они посовестятся? Что мир с гневом отвернется от них, когда они ее обидят?
Полгода назад я написал, что единственная русская правозащита в сегодняшней реальности — это Моторола. С тех пор ситуация только ухудшилась.
На корректность в Киеве по отношению к Юлии Самойловой рассчитывать не приходится. Если эта отважная девушка туда отправится, ее будут непрерывно пытать вопросами о том, чей Крым. Если ответит, что российский, станут атаковать вплоть до попыток ареста. Если скажет, что «не знает», что она «вне политики», — это будет уже предательство по отношению к нам. Как ни поверни, выйдет плохо.
Еще хуже обстоит дело с «синглом». В город, где русскому языку отказано в статусе официального, где наше слово и нашу культуру ритуально проклинают, можно было ехать только с песней на русском языке, чтобы русское слово прозвучало свободно с киевской сцены.
Вместо этого Самойлова отправляется с англоязычной однодневкой авторства иностранных ремесленников, тачающих композиции для «Евровидения» под любую страну, хошь Лихтенштейн, хошь Норвегию, хошь Румынию. «Евровидение» превратилось в конкурс музыкальной обезличенности, совершенно лишенный национального начала, а потому попросту ненужный. Но если чех в Киеве может себе позволить петь по-английски, то русский, тем более сегодня, просто не имеет права на такое национальное унижение.
В ту секунду, когда в «Киеве древнем златоглавом» исполнительница из России раскроет рот и вымолвит первую фразу по-английски, мы проиграем. Мы победим себя сами, независимо от того, какое место займет наша певица...
Егор ХОЛМОГОРОВ, публицист.
