Неделю назад в Баку завершилось третье заседание Комиссии по единому алфавиту тюркского мира. Проводилась она на базе Тюркской академии, которая была создана в 2009 году по инициативе Н. Назарбаева.
Непосредственное участие в работе академии принимают Турция, Азербайджан, Казахстан, Киргизия, наблюдателями являются Узбекистан и Венгрия, а Туркменистан, по давней традиции «не примыкать ни к кому», участником не является.
Как не сложно догадаться, органической частью повестки был проект перехода на латинский алфавит. В итоге после весьма длительного обсуждения (а оно длится годами) был согласован вариант из 34 букв для использования всеми участниками.
Тезисы и подтексты латинизации
Можно бесконечно смотреть на три процесса: как горит огонь, как льется вода и как работает кто-то вместо тебя. Все верно, но сюда надо обязательно добавить четвертый вариант – как обсуждается алфавит на просторах СНГ. Впрочем, все это еще совмещается с тематикой исторического наследия, интерпретации истории в учебниках и пособиях и т. п.
Проекту единого алфавита на основе латиницы уже более 30 лет, его ведут и тянут аж с 1991 года, однако сарказм про огонь, воду и работу в данном случае уместен только отчасти, потому что данный проект латинизации есть действо сугубо политическое. Политические задачи и подтексты тут многослойны, а итоги могут оказаться для нас не столь уж и безобидными.
То, что в основе проекта языковой «вавилонской башни» стояла политика, в общем-то, стало понятно практически сразу, еще в те уже далекие «святые» девяностые.
«Национально ориентированная интеллигенция», а проще и откровеннее говоря, местные интеллектуалы-антисоветчики подавали латинизацию как возвращение к историческим корням, освобождение от советского (читай – русского) шовинистического диктата в языковой политике и т. п.
Но «уши сущности» торчали слишком явно, поскольку возвращаться к уйгурскому письму или, что по времени ближе, арабской письменности или арабскому алфавиту, национально ориентированным филологам, историкам, политологам и философам совсем не хотелось – учить арабский они не хотели.
Между тем использование именно арабского алфавита в прошлом и было явлением для региона всеобщим, натуральной культурной скрепой, а латинизация – это примета нового времени – начала века XХ.
Выручало интеллектуалов то, что в раннем СССР первые национальные азбуки были созданы как раз на латинской основе и только позже, в конце 1930-х, переведены на кириллицу.
Была ли в основе такого перевода только сплошь политическая подоплека борьбы с «буржуазным национализмом», как теперь стало модно утверждать?
Отчасти такая причина была, но все-таки первую скрипку тут играло наличие единого государственного и экономического пространства в совокупности с общей низкой грамотностью. Обучать неграмотных сначала латинице, чтобы они привыкли писать и говорить «револиутсия» или «сотсиализм», не говоря уже о специфических «Ч» и «Ш», а потом переделывать на понятные нормы, было довольно тяжело.
Инициативы замены на кириллический алфавит исходили не столько из центра, сколько из самих республик, хотя отрицать и политические факторы, особенно в период 1934–1938 гг. было бы странно и бессмысленно.
В конце 1980-х – начале 1990-х, естественно, именно тему репрессий и тему кириллицы интеллектуалы совместят и используют под политические нужды национального строительства новых государств как базу по борьбе с «великорусским колониальным шовинизмом».
Дальше национальная интеллигенция приняла второй тезис, дескать, таким образом «все тюркские народы смогут понимать друг друга, а это уже большой и единый рынок». Стоит ли говорить о том, что это было время, когда предлагалось брать суверенитета столько, сколько можно унести, а в число народов понемногу включили якутов, башкир, татар, калмыков, ногайцев и многих других. Почва была настолько жирной и плодородной в то время, что на Западе на эти тезисы давали средства весьма охотно.
Но был еще и третий подтекст латинизации – бедность. Руководство национальной интеллигенции в республиках бывшего Союза особо не страдало ни в 1980-е, ни в 1990-е. Но вот те, кто стоял уже по социальной лестнице на несколько ступеней ниже, в девяностые провалились по уровню жизни в глубокую яму.
И здесь уже либо пиши, «что положено», на гранты, либо протягивай ноги, или «на рынок». Хочешь идти по ступенькам вверх – повестка известна, не вписываешься в план работы по борьбе с «русским колониализмом» – вот дверь, вот порог.
Винить за это только соседей не стоит. А у нас было иначе? Разве является секретом, что через фонд Сороса у нас остались на плаву целые научные гуманитарные отрасли, только проблема в том, какую повестку там вынуждены были продвигать в работах. У нас было все то же самое по сути.
Турецкий фактор и его парадоксы
Надо ли удивляться тому, что при распаде СССР Турция через фактор «тюркского единства» решила взять свою долю геополитического пирога. Старшие товарищи Турции и наши многолетние «уважаемые партнеры» принялись бывший СССР грабить и доить без тени сомнений и переживаний о морали. Турция через тему общего тюркского пространства и турецкого языка также собиралась получить что-то свое, причем даже на определенной исторической и моральной основе.
Более того, очевидно, что Анкара к такому варианту готовилась заранее. Первый общий тюркский алфавит был утвержден еще на конференции в Стамбуле аж в ноябре 1991 года. СССР еще формально существовал, больной на постели еще дышал, но алфавит уже утвердили. Впрочем, и больной уже сам никого не узнавал.
После первых успехов на ниве тюркизации создаются информационные агентства тюрксих государств, куда включаются эксперты, издатели и журналисты, далее – единый координационный центр, который через несколько итераций и станет той самой Тюркской академией, где функционирует комиссия, о которой шла речь в самом начале материала.
Понятно, что информационные агентства работали именно как центры агентуры и влияния Турции, но вот полноценно реализовать их потенциал у Анкары никак не выходило. И дело не только в том, что турки вступили в конкуренцию с западными либералами, которые в плане трамплинов и лифтов для желающих имели большие ресурсы и влияние. Проблемы заключались в самом подходе к тюркизации на языковой основе.
Эти проблемы были такими серьезными и столь выпуклыми, что в обычное спокойное не особо политизированное время от языкового проекта бы просто отказались.
Дело в том, что турецкая латиница, которая по идее и по факту стала общей основой, очень тяжело на практике вписывалась в «родственные» языки, даже в такие, как туркменский.
Своеобразная ирония заключается в том, что латинизация самой Турции – это явление реформации начала ХХ века. Итоговым вариантом этой турецкой латинизации стал советский азербайджанский вариант. Лидером же тюркской латинизации был не кровожадный Запад и глобалисты-сатанисты, а сам Союз ССР.
В 1926 году в Баку на Всесоюзном тюркологическом конгрессе было принято решение о всеобщем переходе с арабского алфавита на латиницу, но до этого фактически на латиницу были учеными инициативным порядком переведены башкирский, татарский и азербайджанский алфавиты.
В последнем случае переход осуществлялся на так называемый «Новый турецкий алфавит», который сформировался к 1923 году, а позже именно он уже в 1928–1930 гг. будет позаимствован самой Турецкой республикой.
Несмотря на то, что латинизация в Турции шла еще с начала ХХ века, сама Турция формально стала латинизированной даже позже союзных республик СССР. Более того, в Турции переход на латиницу, который проходил в несколько больших этапов воспринимался с большим трудом. Есть описания, как население Украины в революционные годы с удивлением смотрело на «новую мову», вот примерно так же на это смотрели и в Турции.
Это к тому, что так называемый «возврат к традициям» в плане латинизации – это совсем уж слабый аргумент. Латиница это была как раз революционная модернизация. Однако даже советские ученые-модернисты не смогли решить вопрос о едином алфавите на латинице для всех тюркоязычных народов СССР.
Посмотрим, как справились с проблемой строители новой «вавилонской башни»
Если почитать официозные публикации, которые идут в рамках «повестки», то за общий алфавит вроде как ратуют и ученые, и политологи – теперь мы лучше все станем понимать друг друга. Ну не беда, что буквы не сходятся, это же такие мелочи. Однако именно с этими мелочами интеллектуалы разбираются уже почти тридцать лет.
Казалось бы, самые близкие: туркменский и азербайджанский – разница была в восемь и четыре уникальные буквы. У казахов не сходилось одно время тоже восемь оригинальных букв, у узбеков – целых десять. Минимальный разрыв был у киргизов – три буквы.
Но гримаса судьбы была и в том, что на латиницу мало было перейти странам СНГ, требовалось для унификации, чтобы и сама Турция внесла изменения и в свою же собственную азбуку. Делать этого Анкаре не очень хотелось. Но и ее коллеги по единой латинизации с трудом понимали, что делать.
Первой фактически от перехода на общие рельсы отказалась Туркмения, далее в сторону отошел Узбекистан. Дольше всего упирались в Казахстане, несколько раз проводя мини-реформы и только три года назад подойдя к тому, что можно назвать «общей азбукой». Итогом стал разрыв «всего» в три уникальных буквы.
Казалось бы, решение для Азербайджана, Казахстана и Киргизии с Турцией найдено, ведь и сама Турция теперь подвинулась в своем алфавите.
Однако проблемы не закончились, а продолжаются и будут продолжаться.
Во-первых, что значит «понимать написанное». Вы можете понимать написанное в электронном письме, в сообщении в социальных сетях, но никто у вас в той же Турции не возьмет банковский документ, написанный на «общей мове».
Когда сторонники политического влияние Турции говорят об общем понимании, то прежде всего речь идет не о бумажных носителях или электронных, а о понимании на слух. А разница здесь в языке никуда не денется, для такой унификации нужны десятилетия. Это то же самое, что создать единый алфавит между поляками, русскими, украинцами и белорусами – эсперанто сделать можно.
А ведь внедрение должно сопрягаться с пониманием. На слух белорус и русский друг друга понимают мгновенно, читать белорусский оригинальный текст тяжело весьма. На слух украинца понять (особенно современного) русскому не всегда просто, а читать намного легче, хотя новояз там сейчас переходит все границы.
Ни на официальном, ни на бытовом уровне такая азбука-эсперанто задач по тюркской интеграции предметно не решает.
Латинизация в Центральной Азии за это время создала немало проблем и послужила основой многих курьезов. Раз уж от русского языка политически решили постепенно дистанцироваться, то нет пределов совершенству. Латинизироваться, так латинизироваться: Rемоnt aftomobilei – ну чем не вариант вывески. А именно они заполонили улицы. На турецкий манер выходят вместо точек черточки, вместо черты – точки. Это же мелочь, все понимают.
Но такие курьезы в стиле «ни два, ни полтора» – это полбеды. Беда в том, что старшее поколение понимает кириллическое написание своего языка, а молодое – старается жить на латинице. А совместить как? Дублировать?
Но есть и не просто проблема, а бездна, полная звезд – учебники по классическим предметам. По многим старым учебникам и пособиям учатся в институтах. С ними что делать, это же целые библиотеки. Впрочем, можно подождать, пока все напечатают в полном объеме в Анкаре.
Симулякры и политика
Все это означает, что перед нами классический имитационный макет-симулякр с ярко выраженным политическим подтекстом.
Симулякр работать не будет, поскольку он и создается не для работы, а для ее имитации. Однако проблема тут заключается в ином. Турция уже давно в своей экономической экспансии двигается двумя путями, причем одновременно. Первый путь, для «простого населения» – проекты, связанные с исламизацией и проведением дискурса в рамках т. н. «политического ислама». Путь второй связан с инкорпорацией интеллигенции, и это как раз дискуссия о языке и алфавите.
Неважно, что работать это в плане интеграции «тюркского мира» не будет. Это и не нужно. Задача заключается в том, чтобы постоянно национальную интеллигенцию грузить симпозиумами, встречами, коллоквиумами и конференциями. Как парад для военных и военные учения, так же для научной интеллигенции важны симпозиумы и конференции.
Если же они еще и приносят деньги, то интервью, цитируемость имени на острой теме – то лучше ничего быть не может. Это пищевая среда для одних и головная боль для остальных. Частично Турция забирает к себе на обучение в университеты и полноценные научные кадры, уже не ради медийных волн, а для практических работ в будущем.
Но в целом именно поддержание постоянного шума по языковой проблематике, путем не очень крупных инвестиций позволяет держать в руках и повестку в интеллектуальной среде. А ведь Турция еще и выступает в Центральной Азии как своего рода мост на Запад, трамплин, точка подскока. Этим и цепляют на крючок. А где крючок, там и инструмент влияния. Главное, что стоит это не так уж и дорого.
Российская дискуссия о том, что латинизация Центральной Азии – это нечто априори негативное и чуть ли не антироссийское, на самом деле загоняет себя в ловушку смыслов.
Вот какая разница, будут проводить нарратив о том, что «русские – это жестокие колонизаторы» на турецкой латинице, местной советской латинице 1920-х годов, кириллическим написанием или на чистом, простом и понятном русском языке? Так на последнем как раз те самые учебники и пособия про колонизаторов и написаны. А если будет написано противоположное на турецкой латинице это как – принять или отвергнуть?
Поэтому споры на эту тему есть просто смещение акцентов на заведомый симулякр, и при этом смещение акцентов бесполезное в практической плоскости.
Нам в России надо просто категорически исключать такие дискуссии по новому алфавиту внутри страны, просто потому, что такие конференции, симпозиумы и коллоквиумы, автоматически дают Турции рычаги влияния на научную и интеллектуальную среду.
И еще раз стоит подумать о том, что западные НКО, Турция с ее интеллектуальными диспутами пользуются прежде всего тем, что в России и на просторах СНГ научная среда финансируется до сих пор по остаточному принципу, и она вынуждена искать пути повышения уровня жизни.
Если вы не будете кормить свою армию, то будете кормить чужую. С этим выражением никто не спорит, но ведь есть и другая сторона медали, что будет, если не кормить своих ученых, например, тех же филологов?
Михаил Николаевский
