Русская сказка многофункциональна
«Сказки няньки и песни бабушки внушили мне смутную уверенность, что есть кто‑то, кто хорошо видел и видит всё глупое, злое, смешное, кто‑то чужой богам, чертям, царям, попам, кто‑то очень умный и смелый. За сказками, за песнями мною чувствовалось какое‑то сказочное существо, творящее все сказки и песни. Оно как будто и не сильное, но умное, зоркое смелое, упрямое, всё и всех побеждающее своим упрямством. Я говорю — существо, потому что герои сказок, переходя из одной в другую, повторяясь, слагались мною в одно лицо, в одну фигуру».
М. Горький, О сказках, 1935 г.
Превращение сказочного героя
Русскую народную сказку можно сравнить с чудесным ларцом, в котором надёжно сохраняются глубинные коды русского национального характера. Она же выполняет роль виртуального Ковчега Завета, с помощью которого поддерживается незримая и непрерывная связь внутренних контуров сознания современного русского человека с его истоками. А эта связь во многом определяет существование русской цивилизации в настоящем и будущем времени. Сказка лежит выше времени — об этом свидетельствует сам факт неизменного сохранения сущностной основы сказки в постоянно изменяющихся культурных условиях. Традиционное сознание в этом смысле весьма категорично — сохраняется лишь то, что актуально, что пребывает в функциональной связи с действительностью [1].
Русская сказка многофункциональна — в умелых руках она может стать мощным информационным оружием, способным эффективно транслировать всему миру русские смыслы. В качестве примера можно привести российский мультипликационный сериал «Маша и медведь», пользующийся популярностью во многих странах мира. В 2017 году в интервью крупнейшей финской газете Helsingin Sanomat преподаватель института коммуникаций Таллинского университета Приит Хыбемяги охарактеризовал этот мультсериал как «часть гибридного воздействия, в котором отрицательный образ России заменяется положительным»[2].
Следуя за главным героем сказки, мы вольно или невольно отождествляем себя с ним и словно по мановению волшебной палочки впитываем целый набор архетипических смыслов. Начиная с особой сказочной модели поведения героя и заканчивая его отношением к окружающему миру.
Герой русской сказки никогда не пытается самостоятельно разобраться в причинах проблемной ситуации, не погружается в анализ, он идет по другому пути — узнает способ, имеющийся в распоряжении знающих персонажей (Бабы-яги, идолища, старичка, птицы и т.п.). Для того чтобы разрешить проблемную ситуацию, ему нужно знать о правильных способах взаимодействия с окружающим миром, который воспринимается им не как внешняя среда, а как целостный живой и одушевленный субъект, мир-собеседник, мир-родственник, таинственный помощник и испытатель. Герой должен проявить неподдельную доброту, скромность, сообразительность, вежливость. Только проявив свои истинные качества, он заслуживает получения чудесного средства, которое и обеспечивает ему успех.
Один из центральных мотивов русской сказки — волшебное преображение героя, а вместе с ним (что особенно важно!) и всей сказочной ситуации в целом. Иными словами, в русской сказке мы обнаруживаем описание механизмов преображения внешней реальности посредством изменения реальности индивидуальной.
Поначалу активность героя представляется вынужденной, спровоцированной извне: отец высылает из дому, возникает необходимость отправляться на поиски чего‑то и т.п. Классический пример — сюжет с былинным героем Ильей Муромцем. В былине, в отличие от сказки, первоначальной бездеятельности придана благообразная форма (болезнь), в то время как в сказке фигурирует именно лень (Емеля), во всяком случае, как лень она квалифицируется окружающими.
В данном случае сказка, как и былина, отражает принципиально важное качество, присущее русскому человеку: среднестатистический русский бездействует, покуда пред ним не ставится сверхзадача, зачастую кажущаяся совершенно невыполнимой. Активизация наиболее высоких (идеальных, героических) качеств русского человека тесно связана с возникновением непосредственной и очевидной внешней угрозы — для его близких, Родины или всего остального мира, — которую он воспринимает как личный вызов.
Одной из практических производных этой национальной особенности является функционирующая в России на протяжении многих веков т.н. «маятниковая» модель управления. В ее рамках принято различать стабильные (застойные) и нестабильные (кризисно-мобилизационные) периоды развития. Именно в кризисных условиях (войны, социальные потрясения) русская проектно-мобилизационная модель управления демонстрирует феноменальную результативность[3].
Яркими примерами практического приложения таких волшебных стратегий является освоение Сибири, победа над Наполеоном, Победа в Великой Отечественной войне, вывод на орбиту первого искусственного спутника Земли, полёт в космическое пространство первого человека и многое другое.
Не в этой ли области следует искать заветный «золотой ключик» к настоящему пониманию глубинной психологии русского народа, а главное — к механизмам пробуждения русского национального самосознания? Русскому народу необходимо напомнить о таящейся в глубине его ментальности вере в возможность Большого Чуда и Большого Преображения. Нужно вспомнить о чудесах, сотворённых нашими соотечественниками на протяжении всей нашей истории. Ведь Большое Чудо складывается из отдельных чудес и сотворивших их героев.
А примеров чудес можно привести очень много. Сегодня мало кто помнит, что именно советский историк и лингвист Юрий Кнорозов сыграл решающую роль в расшифровке письменности одной из крупнейших культур доколумбовой Месоамерики. В 1952 году в журнале «Советская этнография» была опубликована его статья «Древняя письменность Центральной Америки», в которой излагались основные принципы дешифровки письма майя. Вопреки мнению подавляющего большинства американских исследователей Кнорозов полагал, что письменность майя является иероглифической, а не идеографической, «то есть принадлежит к тому же типу, что и письменность древнейших в мире центров цивилизации (Китай, Шумер, Египет)». Дешифровка Кнорозова оценивается филологами выше открытия Жана-Франсуа Шампольона, раскрывшего тайну египетских иероглифов, поскольку в случае языка майя отсутствовали параллельные тексты на известных языках. За расшифровку письменности майя Кнорозов был награждён орденом Ацтекского орла, который вручается мексиканским правительством иностранным гражданам за исключительные заслуги, и Большой золотой медалью (Гватемала).
Мало кто, кроме узких специалистов, знает о колоссальной роли Комиссии по изучению естественных производительных сил России в наиболее важных стратегических проектах развития нашей страны. Комиссия была основана в 1915 году при Российской академии наук академиком Владимиром Вернадским. Именно деятельность КЕПС заложила устойчивый фундамент развития экономики страны на многие годы вперёд. В 1916 году в ее составе были представлены 10 научных и научнотехнических обществ и 5 министерств. После Октябрьской революции КЕПС существенно расширяет сферу своей деятельности, обеспечивая преемственность основных научных школ страны в переходный период. Весной 1918 года КЕПС разрабатывает программу научного обеспечения первоочередных нужд нового государства, принимает участие в подготовке плана ГОЭЛРО и первого пятилетнего плана. В 1930 году на основе объединения КЕПС и Комиссии экспедиционных исследований АН СССР создается Совет по изучению производительных сил (СОПС), к которому переходит роль основного «мозгового центра» сталинского СССР. Масштабность работы СОПС наглядно иллюстрируется его участием в подготовке планов индустриализации и организацией перебазирования промышленности из Европейской части России на восток в первые месяцы Великой Отечественной войны.
Последняя операция во многом предопределила исход Второй мировой войны. До сих пор большинство историков продолжают придерживаться мнения, высказанного некоторыми непосредственными участниками этих событий, что столь сложная и масштабная операция была якобы следствием вынужденного экспромта. Созданный постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 24 июня 1941 года Совет по эвакуации был всего лишь необходимым прикрытием, призванным убедить немецкую разведывательную агентуру в неподготовленности мероприятий по эвакуации советской военно-промышленной базы. Настоящие организаторы этой блестящей стратегической операции в лице СОПС оказались в тени даже после окончания Второй мировой войны, поскольку вся их последующая деятельность была связана с ключевыми военно-промышленными программами СССР, и в том числе, с советской атомной программой.
По мотивам таких сказочных по своему масштабу и смыслу событий нужно снимать фильмы и сериалы!..
Про русского «дурака»
Детали волшебных перипетий, происходящих с героем сказки, могут многое поведать о глубинных чаяниях и скрытом (до времени) потенциале русского народа. Зачастую герой сказки в своем исходном состоянии выглядит как самый «неудачный» с бытовой точки зрения персонаж: сирота, младший крестьянский сын, обделённый наследством, недалекий. Нередко он просто «дурак».
Конечно, это можно приписывать таким бесспорно глубинным свойствам русской натуры, как жалостливость и идеализация обездоленного. Однако при внимательном рассмотрении это свидетельствует о глубочайшей народной интуиции, прозревающей дремлющие глубины, которые могут скрываться под совершенно неказистым обликом. Кстати, подобное отношение в русской сказке переносится и на материальные предметы, проявляясь, например, в чудесных свойствах невзрачной медной шкатулки и т.п
В сказочном ключе понятие «дурак» следует понимать не в значении глупый, но в значении делающий, думающий не как все, нарушающий обычай, приличие, принятое поведение. Глупость его, обычно мнимая, проявляется в пассивности и чудачески-бессмысленных поступках (невыгодная покупка или мена, выбор из нескольких вариантов наихудшего).
Состояние сказочного «дурака» можно сопоставить с некоей мистической практикой религиозного толка. Его душа пребывает в состоянии восприимчивой пассивности, когда сознание приглушено, а истина открывается человеку как бы сама собой, без усилий с его стороны. То есть вопреки несовершенному человеческому рассудку. «Дурак» не доверяет ни разуму, ни органам чувств, ни жизненному опыту, ни наставлениям старших. Зато он как никто другой исполнен необыкновенного доверия Высшим силам, которые приходят ему на помощь в виде волшебного помощника, помогающего решить текущие проблемы[4].
Однако не стоит поспешно отождествлять сказочного «дурака» с историческими образами древнерусских шутов и юродивых[5]. Реализуемая в сказке способность героя к изменению своего статуса на более высокий и стремление к этому изменению (de facto сюжетообразующие основы сказки!) ставят под серьёзное сомнение такие попытки.
Принципиально важно, что низкое стартовое положение героя в русской сказке представляется как явно негативное состояние, из которого желательно выйти. Иванушка-дурачок или Емеля в конце сказки переходят в высокое состояние (женятся на царевнах и получают полцарства) не просто в силу сюжетных условностей: они получают то, что им хочется иметь![6] Ровно по той же самой причине русский «дурак» принципиально отличается от типичного западноевропейского сказочного дурака, до конца остающегося в этом органическом для него состоянии[7]. У западных народов дурак, как правило, не совершает финального преображения, которое является стержнем русской сказки! Это различие маркирует метафизическую пропасть не только между русской и западноевропейской сказкой, но между двумя типами подхода к реальности, или, если угодно, двумя принципиально разными ментальными матрицами. Матрицами, которые продолжают оказывать колоссальное влияние на сознание породивших их (или порожденных ими) народов и элит.
В терминологии «маятниковой» модели управления данное обстоятельство можно расшифровать как перманентную готовность русского народа к переходу от стабильной к кризисно-мобилизационной фазе развития. Развития, радикально преобразующего не только отдельного человека и общественные институты, но и саму природу.
В этой связи заслуживает упоминания т.н. Сталинский план преобразования природы. Эта не имеющая мировых аналогов комплексная пятнадцатилетняя программа научного регулирования природы в СССР осуществлялась в 1949–1955 годах. План был утвержден постановлением Совета министров СССР и ЦК ВКП (б) от 20 октября 1948 года по инициативе Сталина. Центральное место в плане занимало полезащитное лесоразведение и орошение. В соответствии с ним предстояло изменить климат на площади 120 миллионов гектаров — территории, равной Англии, Франции, Италии, Бельгии и Нидерландам, вместе взятым. Предусматривалось создание 8 крупных лесных полос в степных и лесостепных районах СССР общей протяженностью свыше 5300 километров. После смерти Сталина план был постепенно свёрнут. Многие лесополосы были вырублены, а 570 лесозащитных станций были ликвидированы по распоряжению Хрущева. Сворачивание плана и внедрение экстенсивных методов увеличения пашни привело к экологической катастрофе 1962–1963 годов, связанной с эрозией почв на целине, итогом которой стал разразившийся в СССР продовольственный кризис.
Тайна происхождения героя
Советский филолог-фольклорист Владимир Пропп в классической работе «Исторические корни волшебной сказки» (1946) предположил, что наиболее архаические слои русских змееборческих сказок содержат представление о происхождении героя от самого змея. Более того, Пропп выдвинул тезис, что «ни от какой другой руки змей погибнуть не может»[8].
Действительно, в цикле славянских мифов об Огненном Змее момент происхождения героя от самого чудовища зафиксирован буквально. Огненный Змей вступает в брак с женщиной (или насилует ее), после чего рождается существо змеиной породы. Впоследствии сын Огненного Змея вступает в единоборство с отцом и побеждает его. Современная политическая история, хотя и не столь буквально, но зато с завидным постоянством демонстрирует торжество этого принципа. Здесь можно вспомнить о некоторых фактах:
— сотрудничество представителей русского Генерального штаба и большевиков в преддверии Октябрьской революции 1917 года; необычно высокий процент генштабистов (85–90%), оказавшихся на стороне Красной армии во время Гражданской войны; к концу 1918 года высшая штабная элита занимает ведущие должности во всей структуре военного управления Красной армии[9];
— значительная (если не решающая) роль в демонтаже советской государственности КГБ СССР, а также высшей партноменклатуры КПСС;
— и, наконец, внезапное появление на российском политическом Олимпе Владимира Путина — бывшего сотрудника КГБ, выходца из либерального окружения Анатолия Собчака.
Как мы видим, помимо прочего, в русской сказке содержится ещё и описание неких универсальных траекторий, по которым движется мировая история. Только нужно научиться их правильно читать.
Однако если герой-змееборец несет в себе «чудовищное» начало, помогающее ему одолеть змея, то и герой, получающий в конечном итоге Царство в придачу, должен нести в себе исходно царское начало. Эту версию подтверждает российский славист Татьяна Цивьян. Она указывает, что превращение героя ни в коем случае не воспроизводит клише «из грязи в князи», подразумевающего несоответствие полученному им высокому положению. В подспудном слое сказочного повествования содержится тайна особого (божественного, царского) происхождения героя, его причастности к сакральному. Именно скрывающаяся под маской «дурака» его истинная высокая сущность дает герою право проникнуть в мир высокого[10]. По мере развёртывания сказочного сюжета всё низкое и дурацкое оказывается лишь маской героя.
Волшебные рычаги власти
Глубокий пакет смыслов, заключенных в русской сказке, связан с образом иного (тридесятого) царства. Попробуем продемонстрировать некоторые из них.
Иное царство — мир первопричин и истинного знания. Туда отправляются, чтобы получить власть над животными, жизнью и смертью, болезнью и исцелением. Это функциональная изнанка мира, откуда возможно непосредственное или опосредованное влияние на события, происходящие в нашей реальности, своего рода волшебная коррекция. Там хранятся несметные сокровища и волшебные предметы (оружие, доспехи, золотые молодильные яблоки и т.п.).
Главный насельник и хозяин иного царства — чудовищный змей. Если многочисленные волшебные персонажи, связанные с рельефами иного царства — образы амбивалентные (например, Баба-яга), то змей и Кощей Бессмертный — однозначные и бесспорные супротивники героя. Одно только появление змея в сказке всегда подразумевает не локальное бедствие, а нарушение миропорядка, даже в том случае, когда от него, на первый взгляд, не исходит прямой угрозы.
Символизм иного царства теснейшим образом связан с образом золота. Пропп пишет: «Золото фигурирует так часто, так ярко, в таких разнообразных формах, что можно с полным правом назвать это тридесятое царство золотым царством. Это — настолько типичная, прочная черта, что утверждение: “всё, что связано с тридесятым царством, может иметь золотую окраску”, — может оказаться правильным и в обратном порядке: “всё, что окрашено в золотой цвет, этим самым выдаёт свою принадлежность к иному царству”. Золотая окраска есть печать иного царства»[11].
Согласно народному толкованию, золото, как и драгоценные камни (т.е. сокровища), нужны змею для освещения иного царства, зачастую локализуемого под землей.
Золото в русской сказке — трансформация солнечного света, попадающего на землю благодаря действиям живых существ (ящериц, змей или лягушек), аккумулирующих солнечную энергию, буквально — пьющих, съедающих Солнце. Попадая с помощью этих существ под землю, световое начало мутирует, приобретая магические, оборотнические свойства и выходя на поверхность земли не только в образах разных существ и предметов, но и в виде огня, искр, свечения по ночам[12]. По сути, охраняемые змеем сокровища — аккумуляторы первичных энергий, сохраняющие в себе сокровенную пульсацию Бытия. Убивая чудовище, герой переподчиняет эти бытийные энергии, заново вводя их в конструктивный миростроительный оборот.
Именно в этом эпизоде в наибольшей мере раскрывается Русская Мечта, красной чертой проходящая через всю сказку: вырвать волшебные богатства из лап чудовища и поставить их на службу всему миру. Только так можно построить могучее Царство всеобщей справедливости. Образы иного царства из русской сказки передают глубинные представления о существовании скрытых рычагов власти над миром, которые могут радикальным образом изменить его к лучшему. Конечно, при условии, что они попадут в руки человека, облечённого подлинным достоинством.
Очень похожие представления мы обнаруживаем в Царском (Королевском) Искусстве — алхимии. Один из аспектов Царского Искусства состоит в знании рычагов управления тайными общественными силами и умении на них нажимать надлежащим образом и в нужной последовательности.
Это совпадение отнюдь не случайно, т. к. при внимательном рассмотрении волшебная трансформация героя русской сказки по своему внутреннему содержанию чрезвычайно близка трансмутации алхимиков. Итогом алхимического Великого Делания является получение Философского Камня (который есть образ Потерянного Царя), способного превращать «неблагородные» металлы в золото. Но ведь и герой русской сказки зачастую оказывается тем самым Потерянным Царем, получающим доступ к золоту иного царства и скрытым рычагам власти над миром. Более того, при внимательном рассмотрении основные этапы пути героя русской сказки удивительным образом совпадают с соответствующими стадиями Великого Делания[13]!
В отсутствие героя, волшебные рычаги власти и заколдованное золото находятся под эгидой чудовищного змея или Кощея Бессмертного. В актуальном политическом смысле сокрытое царство, где сосредоточены рычаги тайной власти над миром, весьма напоминает разветвленный мир современных закулисных структур. В этих сферах так же, как и в ином царстве, — незримое могущество, овеществлённое колоссальными финансовыми потоками. В т.ч. тем же самым золотом и драгоценными каменьями. Ходят слухи, что у современных Кощеев и свои «волшебные» технологии имеются, куда более продвинутые, чем принято демонстрировать в телевизионных новостях. Поставить бы это богатство на службу всему человечеству, глядишь и на Марс бы как к себе как домой летали, а может, и ещё дальше…
Покуда же России как никогда требуется собственное чудо, чтобы остановить гибельное балансирование на краю пропасти неолиберального реванша, чреватого разрушением хрупкой российской государственности. В русской сказке скрыты важные указания на прикровенные механизмы преображения русского общественного бытия и сознания, способные воспрепятствовать падению в эту пропасть. Но для того чтобы получить доступ к этим волшебным рычагам, современной российской власти требуется коренное преображение. Русская сказка говорит о том, что для подобного масштабного преобразования требуется преобразившаяся личность, внутренне подготовленная к тому, чтобы овладеть этими рычагами и уже с их помощью трансформировать всю властную систему государства. Как говорится: сказка — ложь, да в ней намёк…
1. Адоньева С. Б. Сказочный текст и традиционная культура. СПб.: Изд-во С.‑Петерб. ун-та., 2000. 181 с. С. 13.
2. В Прибалтике сочли мультфильм «Маша и Медведь» элементом гибридной войны // URL: http://www.ntv.ru/novosti/1813379/
3. Комогорцев А. Подъём России — в «длинных» стратегиях. // Изборский клуб, №7 (53). 2017. С. 96–101.
4. Синявский А. Д. Иван-дурак: Очерк русской народной веры. — М.: Аграф, 2001, с. 37–48.
5. Никитина Л. Б. Архетипические истоки современных языковых репрезентаций человека в его интеллектуальной ипостаси. // Вестник
Челябинского государственного университета. 2013. №2 (293). Филология. Искусствоведение. Вып. 74. С. 120–127.
6. Мелетинский Е.М., Неклюдов С.Ю., Новик Е.С., Сегал Д.М. Проблемы структурного описания волшебной сказки. // Структура волшебной
сказки. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2001. 234 с.
7. Павловская А.В. Народные сказки и русский характер. // http://national-mentalities.ru/diversity/russkij_nacionalnyj_harakter_i_mentalitet/
pavlovskaya_a_v_narodnye_skazki_i_russkij_harakter/
8. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. СПб., 1996. С. 274, 276.
9. Переслегин С. Секретное оружие элит. Революция как элемент управления. Опубликовано в журнале «Солдаты России», № 9–10 (сентябрь
2009) под псевдонимом Х. Селдон.
10. Цивьян Т.В. Из балканского пастушеского текста. // Движение и Путь в балканской модели мира. Исследования по структуре текста. Под ред.
В.Н. Топорова. М., 1999. С. 225–227, 235–237.
11. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. С. 285.
12. Новичкова Т.А. Эпос и миф. СПб., 2001. С. 186.
13. Подробнее см.: Комогорцев А. О герметическом толковании волшебной сказки. // Волшебная гора № XIV. — М. 2007. С. 324–377.
Алексей Комогорцев
