Нет сомнения, среди популярных актёров кино народный артист России Юрий Назаров окажется в первой десятке, если не пятёрке. Он из тех, к кому зрители запросто, как к старому знакомому, могут подойти на улице с разговором «за жизнь». И объясняется это просто – артист всем своим обликом несёт с экрана правду, всегда болеет душой за то, что волнует простого человека.
В активе Назарова около 190 ролей – в исторических фильмах, военных драмах, мелодрамах, сериалах. Каждый вспомнит его сержанта Уханова из «Горячего снега» и персонажа из «Освобождения», его Большого и Малого князей из «Андрея Рублёва» и Алексея Чирикова из «Баллады о Беринге и его друзьях», контуженого военрука из «Зеркала», политкаторжанина Губина из «Земли Санникова», Степана Жерехова из «За облаками – небо».
Среди работ артиста последнего времени – начальник метеостанции в горном кишлаке Таджикистана Нефёдов («Истинный полдень»), участник битвы за Москву в 1941-м году, фронтовик Карасёв («Егорушка»), начальник отдела уголовного розыска полковник Иван Савельич (сериал «Отражение»), а также бывший рецидивист Иван Балуев («Кровные братья») и вор-карманник Борис Привалов по кличке «Лисёнок» (сериал «Товарищи полицейские»).
Сегодня Юрий Назаров – гость «Файла-РФ».
– Юрий Владимирович, известно, что Андрей Тарковский обратил на Вас внимание в Вашей первой картине «Последние залпы» по прозе Юрия Бондарева.
Юрий Назаров в фильме «Андрей Рублёв».
– Да, и пригласил на пробы в «Иваново детство», но я не подошёл, соплив был, и там блестяще сыграл Валентин Зубков. Но что-то задело Тарковского, и он вызвал меня на «Рублёва». Я приехал небритый – я бриться и сейчас не люблю, а тогда ещё больше не любил, – волосы в разные стороны торчат. Дали мне сценарий, я прочёл, а к тому времени я как-то привык к тому, что разговор со мной обычно не о главной роли ведут, просто компания подбирается. Тарковский посмотрел на меня и говорит Лиханскому (ас-оператор): «Саша, поснимай». У них это называлось «пасьянс разложить»: все рожи раскладывали и смотрели. «Ну, говорит, кого бы ты хотел сыграть?» – «Мужика какого-нибудь». – «А что так мало?» – «Ну, тогда Бориску». Бориску я считал духовным автопортретом самого Рублёва, они были во многом схожи, даже во внешнем проявлении – оба грызли ногти.
«Да нет, говорит, а вот если князя…» А я его в сценарии как-то и не заметил. Тарковскому, понятно, что бы он ни предложил, отказывать было нельзя. Ну, князь так князь… И вот бывает же так в жизни, у нас дивный был преподаватель Борис Николаевич Симовин, читал историю изобразительного искусства в Щукинском, ВГИКЕ и Школе-студии МХАТ. Не лектор, а сказка, восторг и упоение, умница, знал свой предмет, как те же «Три мушкетёра». И тут проездом из Сибири, не то из армии, не то на побывку приезжает наш друг, мы встречу крепко отметили, а утром, конечно, я пропустил лекцию Бориса Николаевича. Думаете, какая тема была? Андрей Рублёв!
– Не секрет, что в последние два десятилетия в России заметно «переоценили» многие ценности. Вот и к Андрею Тарковскому упал интерес, не стали так много о нём говорить и думать. Что скажете по этому поводу?
Андрей Тарковский.
– Для меня Тарковский как был гений, так и остался, а то, что у нас действительно переоценили всю жизнь, считаю предательством интересов народа. «Андрей Рублёв» вошёл в десятку лучших фильмов мира, и, увы, правда то, что многие режиссёры, не имея таланта и глубины Андрея Арсеньевича, пытались повторить его. В этом смысле он, как и Микеланджело на скульпторов, плохо повлиял на режиссёров. Вы же знаете, мировая скульптура лет 200 не могла прийти в себя, пока Роден и Клодт не появились.
Гении же работают по своим «планам». Я читал где-то, что у Микеланджело нет законченных работ – все являются фрагментами к чему-то. Вот Моисей остался один, а их 40 должно было быть, а ещё два раба, как помните, ещё 80 статуй, ну и низкий поклон ему за это. А знаете ли вы, что «Война и мир» начиналась как вступление к роману о декабристах, а «Братья Карамазовы» – как вступление к роману об Алёше Карамазове, которые не были написаны? И спасибо Льву Николаевичу и Фёдору Михайловичу за эти «вступления». И «Броненосец Потёмкин», на котором учился весь Голливуд, родился всего-навсего из одного эпизода, снятого к юбилею Советской власти. Когда идей и мыслей много, тогда что-то и получается.
Скажете тоже, «упал интерес к Тарковскому»! Во всех этих наших «интересах» больше моды, чем истинного интереса. Я помню все эти «ахи»: «Ах, ах, а вы видели Тарковского? А как вы думаете, что у него значит собака?» Все в нём рылись, такая суета была! Помню, в Доме литераторов попал на просмотр «Аси Клячиной» Кончаловского. И вот фильм кончился, выходим в курилку, и две литературные дамы курят папиросы в двух метрах от меня: «Не пойму, это Феллини или не Феллини?» Я хотел сказать: «Девушки, там же написано – «Ася Клячина, которая хотела выйти замуж, да не вышла», чего выламываться-то – «Восемь с половиной» или не «Восемь с половиной»?! Так же мне и про собаку у Тарковского, хотя в его фильмах много чего напридумано, всегда хотелось отвечать: «Означает собаку!»
Кстати, когда я смотрел фильм Питера Уэббера «Девушка с жемчужной серёжкой» о художнике Яне Вермеере, почему-то вспоминал Андрея Тарковского. Духовное проникновение – это главное, что отличает творчество гениев и их последователей.
А то, что суеты вокруг имени Тарковского меньше стало, это даже хорошо. Вот вокруг чеховской «Чайки» до сих пор суетятся, а я знаю один-единственный настоящий спектакль, который в 1953 году в новосибирском «Красном факеле» поставила Вера Павловна Редлих. И с успешным исполнением роли Нины Заречной связываю имена трёх Вер – Веры Комиссаржевской и Веры Яковлевны Капустиной, блистательно сыгравшей Чайку у нашей Веры Павловны Редлих.
Во МХАТе был хороший старый спектакль, но не было Нины Заречной, что-то не получилось, и у Олега Николаевича Ефремова позднее не вышло. Вахтанговцы ставили спектакль, Карасик снимал «Чайку» в кино – не пошло. А всё потому, видимо, что было много треску и звону.
– Вы занимаете четвёртое место в списке актёров – рекордсменов по количеству ролей в кино. Снимаетесь ли сейчас?
– Снимаюсь, как видите. В 2011 году участвовал в двух картинах и трех сериалах. Сценариев присылают много, но если в советское время из 10 предложений лишь одно было «не туда», то сейчас наоборот – продолжение бывает только в одном случае. Вы только послушайте, что они мне присылают! Вот три предложения, которые я запомнил.
Кадр из фильма «Кровные братья».
«Очаровательная» история из времён, когда Советский Союз – империя зла – вынашивал планы против Америки. И, говоря словами баснописца Крылова, решил, наконец, «дать делу законный вид и толк» – наслать цунами на Америку. Мне предлагалось сыграть роль генерала, который руководит этой службой на берегу.
Второе предложение тоже было на тему Советского Союза. На сей раз там решили вывести образец универсального раба. И для этого собирались спарить женщину с гориллой. Мне предлагали роль смотрителя за гориллами.
А в третьем «шедевре» мне предлагали сыграть скучающего начальника лагеря заключённых, который тайно следит за готовящимся побегом, но не предотвращает его. А потом начинает по всем правилам охоту на человека. Охота на зверя – это же банально, а на человека – здорово!..
Что сказать о больном воображении этих людей? Нечего. А среди них, представьте, встречаются и известные режиссёры.
Отраду нахожу лишь в моих ребятишках-вгиковцах, которым преподаю мастерство несколько лет. В том, как они читают Пушкина, Симонова, Заболоцкого. Со вкусом и совестью.
– Могли бы Вы с точки зрения сегодняшнего дня оценить грандиозный успех знакового фильма эпохи «перестройки», так называемого «манифеста сексуальной революции в России» – «Маленькой Веры»?
– Вы знаете, в своей книге «Только не о кино» я пишу о «Маленькой Вере» и сравниваю её с «Ромео и Джульеттой» и «Андреем Рублёвым», ведь мрак темноты Средневековья ничуть не меньше, если не больше. «Две равно уважаемых семьи», так уж заведено, давно режут друг друга, не могут успокоиться никак, и я считаю, что здесь уместна параллель с нашими репрессиями – это трагедия не коммунистов, а нашей темноты. В «Ромео и Джульетте» ещё и не так всё плохо, как в «Маленькой Вере», потому что там есть свет настоящей любви, есть брат Лоренцо, который пытается спасти этих детей. Но ему не удалось, и темнота сожрала их, получила свою жертву.
На съёмках фильма «Истинный полдень».
В «Рублёве» тоже мрак, будь здоров какой, но там есть Рублёв и Феофан, там есть Даниил, и там даже покаяние есть – в лице Кирилла (Иван Лапиков). И покаяние не слюнявое, отдающее самобичеванием – ах, какой я был нехороший, а подвигнувшее Рублёва к великим деяниям: «Ну, почему ты бросил корону молчания на меня, бездарного, за какие-то заслуги ты получил свой талант, так иди, пиши Троицу! Великий грех на себя берёшь, отвергая дар Божий!» Вот ведь какой свет на фоне такой темноты. Считаю, Андрей Рублёв – среди первых, кто строил душу русского человека…
А в «Маленькой Вере» света почти нет, хотя и сценарист Мария Хмелик, и режиссёр Василий Пичул знали, что означает «жить по-человечески». Мы прокатывали картину на территории от Ленинграда до Хабаровска, и в одном ленинградском киноклубе услышали много рассуждений людей, про которых говорят – «хочут свою образованность показать». Они долго разбирали особенности монтажа нашей картины, когда вдруг встала женщина в панбархатном платье и беретке, вышедшей из моды, и сказала: «Какой там монтаж, жить-то как?!»
Вот зрителям «Ромео и Джульетты» и «Рублёва» не приходило в голову задать такой вопрос создателям фильмов, а нам задали. И, думаю, именно из-за мрака и темноты, которые так и давят. Мама-папа любят детей, но нескладно, неумело, потому что жизнь их самих безнравственна. Вроде и деньги есть, не безработица – и всё равно это не жизнь, когда каждый рвётся к своей кормушке, стремясь нахвататься, и всем наплевать, что происходит с теми, кто рядом. Главное, я выиграл сегодня, мне повезло – таков критерий животного счастья. А нравственность, правильно кем-то сказано, это правда. Нравится это или не нравится, говорю я всегда молодым, но смысл жизни, ребятки, в труде и постоянном просвещении, в том, чтобы становиться людьми, а не оставаться в животном состоянии.
– Скажите, у Вас есть, так сказать, формула жизни, которую Вы сами вывели?
– Человек должен бесконечно вырывать себя из той тьмы, в которой находится. И не поддаваться никаким маниям. Вот когда я сомневаюсь в том, надо ли идти к врачу – я не иду, потому что там в любом случае будут лечить. А ляжешь – обязательно одолеет мнительность, и начнёшь ковыряться в собственном состоянии. Есть немало примеров, когда люди умирали от страшных болезней, не имея и в помине их симптомов.
Работа, просвещение, обучение – считаю, жить нужно по такой формуле.
Нина Катаева
