Фрагменты из интервью Лихачёвой в 2021 года.
«Мы ненавидим себя — это ужасно несправедливо, и это большая проблема. Пушкин сформулировал это так: «Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство»... Если вы не ненавидите своих родственников, то вы будете это хранить и передадите своим детям, и уже вашей задачей будет сделать так, чтобы ваши дети поняли их ценность. Протагор сказал: «Человек есть мера всех вещей». Я абсолютно убеждена, что не существует безусловных ценностей. Ценность всему придает человек. Рассматривать вопрос о сохранении архитектуры не в контексте общественной жизни и общественного отношения ко всему происходящему просто нельзя».
«Наша современная архитектура — это архитектура усредненная общеевропейская. Если верить архитекторам, то мы усредненные европейцы — что-то среднее между поляками и литовцами. На Западе всё немного сложнее. В рамках постмодернизма там сформировалась неоклассика или полное отсутствие какой-либо системы, как, например, у того же Цумтора. Глобализация есть во всем, поэтому и архитекторы тоже идут путем усредненной реальности. Я думаю, что этот процесс мы догоняем, потому что у нас очень необычная архитектура девяностых и нулевых, некий микс — и сейчас мы начали наконец-то строить что-то, что похоже на архитектуру общезападную. А дальше посмотрим. Возрождаются национальные мотивы, но тут есть проблема: мы ужасно стесняемся себя. Нам ужасно неудобно, что мы русские».
«Я абсолютно убеждена, что вопрос заинтересованности общества в памятниках и в своём прошлом возникает в тот момент, когда общество осознаёт себя как единое целое — то есть как нацию. Если вы посмотрите на ситуацию вековой-полуторавековой давности, когда появилось понятие памятника и идея его защиты, то это происходит в тот момент, когда появляется понятие национальности.
Чем русский отличается от англичанина? Обычно отвечают, что языком. А что, если они молчат оба? Как вы себя идентифицируете как русского человека? Что в вас такого есть, что вы называете себя русским? Что делает нас общностью? Выясняется, что общностью нас делает, прежде всего, культура. «Унылая пора! Очей очарованье!» Вы же понимаете, что это за поэт. Мы с вами — представители одной культуры. Эта культура для нас первоочередна в самоопределении.
Весь ужас ХХ века для нашей страны состоит в том, что из нас выколачивали национальную составляющую. <…> Когда мы с вами говорим про современное состояние мыслящей части народа, то вдруг неожиданно понимаем, что мы сейчас наконец-то начали пытаться понять, кто мы есть и как нам относиться к своему прошлому. Каяться бесконечно? Ну, за Гагарина давайте тоже покаемся, или за Вторую мировую войну, за Днепрогэс..."
«В чем проблема пригорода? В том, что поколения, которые там выросли, — не те, которые туда приехали, а именно выросли, их дети и внуки, — они в конечном итоге оказались совершенно оторваны от основной культуры. Средний житель парижского, берлинского, нью-йоркского и даже московского пригорода не воспринимает себя как часть Франции, Германии, Америки, России — он существует отдельно от них. Они (пригороды, — Ф. Ш.) превратились в национальные гетто, и это большая социальная проблема. Люди, которые там живут, должны встраиваться в систему, а они не хотят этого делать, они чувствуют себя чужими в ней. И одна из причин, почему это происходит, заключается в отсутствии навыка восприятия традиционной архитектуры».
«Кто определяет превалирование общественного интереса над частным: я думаю, что это каждый раз индивидуально решается, обстоятельства определяют. Представьте себе, что завтра начинается война и нас призывают на фронт. С нашей частной точки зрения, это явное насилие государства над нами, но мы понимаем, что есть обстоятельства — мы должны родину защищать».
***
Что ж, если она не изменит своим взглядам и люди таких убеждений будут выдвигаться на первые роли в культуре, возможно, и начнётся оздоровление русского искусства.
