Лилиана Гречишникова: Лидия Андреевна, хочу сразу сказать, что я большой поклонник вашего творчества. Ваши произведения пронизаны любовью, и каждая строчка несёт за собой определённый смысл. Не буду скрывать, я даже выписывала некоторые цитаты отдельно в блокнот. В интервью я хотела бы поближе узнать Вас и Ваше творчество. Точнее, то, что стояло за ним.
Лидия Сычёва: Спасибо, Лилиана. Каждому автору такое признание, конечно, приятно.
Л.Г.: Вы родом из села Скрипниково, сейчас живёте в Москве, достаточно динамичном городе. Не скучаете по родному дому и простой «русской земле»?
Л.С.: Наша семья переехала из Скрипниково в районный городок Калач, когда мне исполнилось десять лет, после начальной школы. Школа – старая, дореволюционной постройки, из красного кирпича. Учеников было мало, в одном классе сидели первоклассники с третьеклассниками, так что знания усваивались с опережением. Помню Полину Даниловну, первую учительницу. Красивая, статная женщина, с благородным лицом, в строгом платье с белым воротничком. Когда была хорошая погода, наши уроки проходили на улице – среди деревьев, трав и цветов. Пели птицы, жужжали пчёлы, бабочки трепетали, а осенью кружил листопад, а у меня на уроке рисования никак не получались изобразить «в багрец и в золото одетые леса». Досада!
В Скрипниково похоронены мои бабушки и дедушки – с материнской и отцовской стороны. В начале ХХ-го века в селе была целая улица Харламовых – это моя девичья фамилия. Мощный крестьянский род хозяев, хлебопашцев, тружеников. Работящий, многодетный. Через сто лет в Скрипниково от него не осталось ни одного человека!.. Но разве в этом виноваты те, кто работал на земле?! Или всё-таки те, кто брался государством рулить?..
Какие чувства меня охватывают, когда я размышляю об этом? Думаю, понятно.
Л.Г.: Очень редко человек с малых лет знает, где его предназначение. Кем вы мечтали стать в детстве?
Л.С.: Мои родители – крестьяне, колхозный труд был тяжел и давал мало достатка. Мама вела дом, хозяйство, всех кормила, обшивала, обихаживала, на ней лежал основной груз семьи. Она мечтала, чтобы дети (нас было четверо) получили хорошее образование и уехали в город. Чтобы жизнь их была не такая тяжелая, как у неё.
Мама хотела, чтобы я стала юристом: «Работа чистая, всегда будешь при деньгах». Мои желания были другими, но я не смела в них сознаваться. Я любила музыку, живопись, литературу, путешествия. Читала Бальзака, живо представляла Париж и его окрестности, увлекалась фантастикой, книгами Ивана Ефремова, Александра Казанцева, Айзека Азимова, Станислава Лема. Много думала о космических мирах, о будущем человечества.
Но я была крестьянской дочерью и трезво смотрела на жизнь. Понимала, что мои увлечения не могут быть профессией. После школы поступила на исторический факультет Воронежского пединститута. С тайным расчётом, что учителем работать не буду. Истфак – идеологический факультет, он готовил кадры советских управленцев.
Вышло по-другому: после вуза я отработала в школе семь лет и всё-таки выбралась на тропу своей судьбы – к художественному слову.
Л.Г.: Во время учебы в Литературном институте вы познакомились с Валентином Сорокиным. В чём проявилось его «колоссальное влияние на Ваше становление»? Продолжается ли это влияние на сегодняшний день?
Л.С.: Валентин Васильевич Сорокин – титаническая личность, могучий поэт. Благодарю Бога, что дал мне возможность встречи с таким человеком. Валентин Васильевич настолько опередил время, что его стихи 60-летней давности сегодня воруют, выдают за свои, и даже получают за них литературные премии! Несколько таких плагиаторов мне известны, один из них оказал нешуточное сопротивление при разоблачении, пришлось даже привлекать общественность в соцсетях.
Каким же зарядом прочности, энергии, красоты и силы надо обладать, чтобы удивлять новизной даже через 60 лет! Это то, что касается лирики. А поэмы? «Евпатий Коловрат», «Дмитрий Донской», «Бессмертный маршал», «Палестинец» и ещё десятки других? А книга очерков «Крест поэта»? Валентин Васильевич был первым, кто добился допуска к «Делу № 11254» репрессированного поэта Павла Васильева. А его деятельность во главе «Современника»? Все лучшие произведения русской национальной литературы 70-х годов вышли в этом издательстве. Во многом благодаря тому, что Валентин Васильевич вёл книги через цензуру. А Всероссийский Есенинский комитет, который он возглавлял больше сорока лет? А его мемуарный роман «Биллы и дебилы»? Это не только захватывающее чтение, но и трагический путь творческого человека. «Разрушение скал». А преподавание на Высших литературных курсах, да и вообще их сохранение для нынешних слушателей? Другой бы приватизировал здание на Тверском бульваре, и жил припеваючи.
И самое главное – его стихи обращены к самым глубинным основам бытия, к первосущностям. Его поэзия – архетипическая, она уходит корнями в «русскую античность», а сколько в ней драгоценных чувств и слов-самоцветов! И – никакой «бижутерии», конъюнктуры. Поэму «Дмитрий Донской» в советские годы в Троице-Сергиевой лавре монахам преподавали. Как образец религиозной литературы и русского корневого чувства. После крушения СССР у нас все стали богомольцами, даже бывшие парторги и комсомольские лидеры. А почему ж они в советское время о своей вере не писали?!.. Где их Дмитрий Донской и Евпатий Коловрат?!.. И, самое удивительное, у Валентина Васильевича от церкви нет ни одной награды. Хотя даже Анатолия Чубайса наш патриарх поздравлял и желал «успехов в трудах, с усердием совершаемых на благо Отечества». Не знаю, может это юмор такой церковный был?!..
Тот, кто хоть краешком прикоснулся к цветущему саду мира поэта, уже совершенно по-другому будет относиться и к литературе, и к жизни. С течением времени моё уважение к Валентину Васильевичу только растёт. Полагаю, что в этом чувстве я не одинока. Рада, что записала с ним несколько бесед о литературе, которые вошли в книгу «Природа русского образа». Перечитываю её иногда и каждый раз открываю для себя что-то новое.
Л.Г.: В беседе с Юрием Михайловичем Павловым вы сказали следующее: «Воздействие небольшого рассказа на человека может быть гораздо бо́льшим, чем многостраничный роман. Это я знаю по своим читательским впечатлениям». О каком произведении идёт речь?
Л.С.: Не буду называть ни автора, ни название, поскольку эффект от рассказа был отрицательным. Скажу только, что прочитала его в «Огоньке» в перестроечные годы, и он произвёл на меня сильное разрушающее действие. Мне потребовалось время, чтобы выбраться из «руин».
Я вам приведу такую аналогию: гомосексуалист, защищая свой образ жизни как «вариант нормы» и право на его пропаганду, может быть очень убедителен. Настолько, что традиционная семья начинает тебе казаться чем-то отсталым и архаичным. Но есть ещё высший судия – природа. Её не обманешь. Так и в творчестве: здесь тоже действуют законы природосообразости.
Читая роман Поля Бурже «Ученик», я узнавала свои искушения позитивизмом, которые пришли к советскому читателю с «перестроечной» литературой. Относительность морали, множественность картин мира и их равноправие. Так, наверное, всегда бывает «в минуты роковые» – нарастает схватка между силами добра и зла. Надо уметь защищаться от «инфицирования» вредными теориями и разрушительными образами.
Л.Г.: Как обстоят дела с современной литературой? Как вы относитесь к новаторству в этой сфере? Как соотносится хорошая литература и новаторство?
Л.С.: Маяковский говорил: «Поэзия – вся! – езда в незнаемое». Я Маяковского очень люблю – за чувство слова и честность. А уж он был новатор из новаторов. Но его новизна шла от дара, а не от желания понравиться управителям культуры. Маяковский рифмовал «по́гань» и «Коган» (собирательный образ критика вульгарно-социологического направления). Так он показывал своё отношение к тем, кто, будучи в культуре ничем, брался распределять русских поэтов по рангам.
Что сегодня утвердилось в общественном восприятии под «современной литературой»? Это некие «одноразовые произведения», сопровождаемые шумной рекламой. Через год их никто не вспоминает, потому что «раскручиваются» новые модные книги для единственного прочтения и бурного обсуждения.
«Одноразовые произведения» похожи на уродливые одёжки для прохода по подиуму. Мол, «художник так видит», вот оно, новаторство. Но шубы из картона, платья из битых тарелок, обувь без подошвы – не для жизни. Это разрушение эстетики и похищение времени. Навязывать их обществу в качестве образца высокого вкуса – значит, замещать что-то действительно достойное и важное.
Настоящее новаторство в литературе – нечастое явление, такое же редкое, как большой талант. Новаторами были Блок и Есенин, Гоголь и Толстой, Лесков и Мамин-Сибиряк, Державин и Некрасов. А уж Пушкин – вообще «наше всё». Это – литература национальная. И, безусловно, она есть и сегодня. Но – не на виду. К сожалению.
Недавно я была гостем X Международного конкурса песни и поэзии «Сербия в сердце моём», который проводило Общество русско-сербской дружбы. Школьники и студенты выступили замечательно, в чём огромная заслуга организаторов праздника и педагогов. У истоков конкурса стоял славист Илья Числов (1965–2019), выдающийся деятель нашей культуры, которому при жизни не дали ни одной минуты на федеральном телеканале. Не показали его народу, это ж не Швыдкой и не Познер!
И вот мы сидели после конкурса за чаем. Наша гостья, магистрант из Сербии, рассказала, что земляки, живущие в России, предупредили её, когда она приехала к нам учиться: «Здесь ты встретишь Запад в бо́льшей степени, чем предполагаешь. А если хочешь увидеть настоящих русских, иди в церковь».
То есть как народа, нас уже фактически нет! Так воспринимают нас даже те, кто к нам дружески относится. Воцерковленных в России – 3 процента населения.
А кто же остальные? Денационализированные люди. Это очень горько осознавать. И огромный вклад в раскультуривание (а до этого у нас было расказачивание,раскулачивание, раскрестьянивание) внесли лидеры одноразовой, «дизайнерской», литературы. И, разумеется, те госдеятели, кто проводят политику денационализации народа российского.
Л.Г.: В своей книге «Эх, славяне!..» вы затронули несколько важных тем. Среди них – тема славянства. Ваше мнение насчёт заимствований иностранных слов в русской речи. Можно и нужно ли как-то предотвратить данный процесс?
Л.С.: В московском метро уже несколько лет дублируют объявления станций на английском языке. Почему не на киргизском, спрашивается? В столице много приезжих рабочих, кроме того, Киргизия — член Евразийского экономического союза, межгосударственного объединения, которое Россия пытается развивать как «точку сборки» постсоветского пространства.
Агрессивное навязывание англицизмов в общественном транспорте (и не только) противоречит норме обновлённой Конституции, где сказано: «Государственным языком Российской Федерации на всей ее территории является русский язык как язык государствообразующего народа, входящего в многонациональный союз равноправных народов Российской Федерации» (ст. 68, п.1).
Я даже написала на эту тему статью «Битва за будущее». Чтобы повлиять на англоманов в наших верхах.
Каждый, кто считает себя русским, должен защищать родную речь. Это последнее, что у нас осталось, что ещё скрепляет страну. Индустрия разрушена, капиталы в офшорах, недра – в частных руках. Вслед за размыванием и замусориванием языка всегда идёт дезинтеграция, распад пространства. Посмотрите историю отношения к русскому языку на Украине, в Казахстане, в Белоруссии за последние десять лет. То, что будет в России, исходя из этих наблюдений, предсказать легко.
Л.Г.: «Родиться с талантом – большое счастье, а сохранить талант – огромная воля и разум». Что вам помогает сохранить свой талант?
Л.С.: Вы привели слова Валентина Васильевича Сорокина. Слово – как море. Коварная стихия. Сегодня – штиль, солнце, и ты смотришь в даль, строишь планы на будущее. А завтра – шторм, буря, оступился, и – за борт. Слово не прощает лентяев, трусов, малодушных, предателей и глупцов. Наказание – вопрос времени.
Что помогает? Близкие помогают, родные, друзья, читатели. И ещё – сделанное, написанное.
Л.Г.: Вы – автор многих художественных и публицистических работ, в их числе недавно вышедшая книга «Мёд жизни» и очень понравившийся мне рассказ «Кто кого перепечалит». Какие из произведений вам наиболее дороги?
Л.С.: Проза выше публицистики, хотя публицистикой нынче легче достигнуть известности. А самая памятная для меня – первая книга, «Предчувствие». Она была отпечатана в 2001 году в центре Москвы, рядом с Красной площадью, в типографии «ЦНИИЭ угля» по адресу Ветошный переулок 13/15. Я не застала время, когда в этом здании располагалось издательство «Советская Россия». По его ступеням поднимались Константин Воробьев, Владимир Солоухин, Владимир Чивилихин, Александр Яшин, Борис Можаев, Константин Паустовский и ещё многие-многие писатели. Получается, что я продолжила традицию – «Советская Россия» закрылась в 1992 году.
«Предчувствие» – красивая книга, на плотной бумаге, с иллюстрациями Татьяны Колгановой. Некоторые рассказы из неё до сих пор переиздаются.
Л.Г.: Каждый раз восхищаюсь пейзажами в ваших книгах. Яркие метафоры, сравнения и эпитеты создают невероятно живую картину перед глазами. Больше всего мне запомнились пейзажи из книги «Дорога поэта»: «Мчатся поезда, дышат реки, рвутся в просторе ветры; далеко, далеко ворочают барханами Каракумы; блестит золотыми спицами солнце; холм, играючи, развевает облака; бегут, обнимая путника, березы; голубеет полдень; багряная от молний, трепещет даль; свивается в огненные кольца у Южного креста драконий хвост; вспыхивают ресницы любимой женщины; волнуясь, вскипает закатный вихрь; дрожко встают крупные звезды и катится во двор золотая луна…». Как вам удаётся так ярко описывать мир вокруг, остро чувствовать природу и её состояние?
Л.С.: Не знаю! Такие строки рождаются не только от начитанности или от мастерства, от литературной одарённости и от желания донести до читателя красоту переживания. Главное – состояние самого автора: физическое, творческое. Нужна одухотворённость. И ещё: есть ли тебе что сказать людям?! Для чего ты их теребишь, забираешь их время, просишь внимания? Что ты принесёшь им? Чем одаришь?
Художественность – это любовь. Без этого чувства нет ни литературы, ни счастья.
Л.Г.: Как и почему вы выбрали именно жанр рассказа? Некоторые произведения вихрем захватывают читателя и слишком быстро заканчиваются, хочется читать ещё и ещё, но продолжения уже нет. Такие эмоции у меня были после прочтения рассказа «Кто кого перепечалит». Безумно интересна дальнейшая судьба Насти и Бори. Об их истории можно написать целый роман, но, к сожалению, финал остался открытым.
Л.С.: Да, меня часто упрекают: почему рассказ, а не роман? Мне тоже больше нравятся романы, честно говоря.
Рассказы пошли от моей увлеченности лирической поэзией. Чтобы писать стихи, требуется огромная концентрация энергии, воли и смысла, на которую я не дерзала замахиваться. В рассказах автору легче состояться. А роман требует эпического размаха, мужской воли и силы. Немногие женщины способны в этой форме быть гармоничными и убедительными.
Л.Г.: Ваша книга «Мы всё ещё русские» была опубликована в 2018 году. Она написана с верой в читателя и в Россию. Изменилась ли Ваша позиция за эти два года?
Л.С.: Многие прогнозы, которые я сделала в книге, к сожалению, сбываются. Это грустно. С другой стороны, «чем ночь темней, тем ярче звезды». Всё стало яснее и чётче, и многие, кто прежде упрекал меня в пессимизме, признают теперь мою правоту.
Для думающего и профессионального человека, особенно молодого, сейчас хорошее время. Время решающей битвы: «Или мы убережём Россию, / Или мы погибнем вместе с ней».
Будем верить в победу России! И работать для своей родины. По заветам Сергея Есенина: «Спит ковыль. Равнина дорогая. / И свинцовой свежести полынь. / Никакая родина другая / Не вольет мне в грудь мою теплынь».
Л.Г.: Литературный журнал МОЛОКО, который вы ведёте как главный редактор, выходит только в интернете. С чем связано это решение и кем оно было принято? Сможет ли интернет заменить печатные издания?
Л.С.: Это решение было принято мной лично, а помог мне перевести журнал в сеть Вячеслав Румянцев, главный редактор портала «Хронос» и других интернет-проектов.
Мы ушли в мировую паутину от бедности, а вовсе не потому, что хотели быть модными. Это было двадцать лет назад, и я считаю это решение тактически правильным.
Но сегодня, по моему ощущению, ситуация изменилась. Интернет-чтение и имитированный с помощью компьютера мир всё больше приобретают черты второсортности. Печатный журнал, бумажная книга очень скоро станут роскошью, которую сможет себе позволить только человек из «первого мира» (5-10 процентов населения планеты). Все остальные будут довольствоваться дистанционным образованием, удалённой работой, житьём в комнате-капсуле, компьютерными играми и скудными эмоциями.
Виртуальные деньги и электронные книги, социальный рейтинг, распознавание лиц, слежка за передвижением, разрешение на выход из дома, «намордники» и перчатки даже для младенцев, банк генетической информации – контуры нового миропорядка проявились так явно, что не заметить их может только совсем беспечный человек.
Кстати, о пророчествах Олдоса Хаксли, Евгения Замятина и других знаменных писателей. Переформатирование планеты идёт по известным книгам и фильмам. Это связано не только с даром провидчества больших художников, но и с творческой бедностью новых господ. Их удел – плагиат, подделка, воровство – чужих жизней, чужого времени, чужих идей.
Человек природосообразный, гармонично развитый – вот что мы должны противопоставить бессмысленному потреблению. Самоограничения на планете необходимы, если мы хотим её сохранить. Но эти изменения должны идти не через ликвидацию части населения под контролем искусственного интеллекта, а открыто и честно. Информатизм, т.е. возможность развития для всех, и цифровой террор управленцев глобализации – разные вещи. Мы должны понимать, что без труда, в том числе духовного, нас ждёт незавидное будущее.
Л.Г.: Лидия Андреевна, спасибо за интересную беседу! И в заключение хочется спросить: какие советы вы можете дать начинающему писателю?
Л.С.: Не повторять моих ошибок! Смелее идти к своему призванию, не тратить время на глупости и больше доверять своему вкусу и своему сердцу, а не «лидерам мнений», которых навязывают глобальные медиа. Быть устойчивым нравственно – это залог честной работы, обретения собственного стиля и темы. Не терять надежды, много трудиться. Читать классику – обязательно! Знать национальную поэзию и любить её. Равняться на лучших и вдохновляться их подвигами. Много думать, жить заботами народа, беречь свой дар и понимать его ценность.
А ещё – доброго пути, встречи с самым главным человеком, счастья, славы и удачи!
Лидия Сычёва
