Героями своих картин режиссёр часто делает местных жителей, а его сценарии основаны на фактах из их жизни. Так, в 2017 году признание жюри «Кинотавра» и Гильдии кинокритиков снискала картина про пастуха Ивана Лашина, которого обманули мошенники, навесив на него несколько кредитов.
Почти все фильмы Суслина отмечены призами отечественных кинофестивалей, снимает он их в Нововоронеже (Воронежская область), а делает на «Мосфильме». Режиссёр никогда не согласится назвать «маленьким человеком» своего героя, хотя у некоторых из них и наблюдается прямое сходство с тем же Акакием Акакиевичем Башмачкиным из гоголевской «Шинели». Говорит: «Я вообще вижу родство между всеми людьми, независимо от национальной и расовой принадлежности. Рассказываю истории только про тех, кого люблю или пытаюсь полюбить». Суслин считает, что любое произведение искусства, даже самое скромное, должно давать человеку надежду, силы и веру в себя.
Мы встретились с ним на прошедшем недавно 44 Московском международном кинофестивале, на котором с большим успехом прошел его фильм «Верблюжья дуга». Он о сапожнике, который пишет мемуары, и мечтает увидеть верблюдов у Красного моря. Но никто его не понимает. Это шестой фильм выпускника вгиковской мастерской Карена Шахназарова и Олега Шухера.
Разговор начался с того, как он находит актёров для таких необычных героев своих фильмов. Режиссёр, как всегда, немногословен:
– Трудно объяснить. Дело не в актёрах, а в импульсе, который возникает, когда видишь человека, чувствуешь, что тебе хочется его снимать. И просто влюбляешься в него.
– Вы часто работаете с непрофессионалами, так, в роли участкового в «Папье-Маше» у вас снимался полицейский Юрий Сидоров. Откуда это желание?
– Есть роль, ты ищешь на неё исполнителя, и неважно, кто это будет, актёр или человек, не имеющий отношения к этой профессии, к кинематографу. Главное – личность. Когда находишь её, то не нужно ей мешать раскрыться, человек сам всё сделает, ему просто нужно немного помочь. Главное, и ему и тебе должно быть интересно. Что касается Юрия Сидорова, то у него, была мечта, он хотел стать актёром, но, к сожалению, обстоятельства сложились иначе. Теперь навёрстывает упущенное, он очень одарённый человек.
– А чем интересен Иван Лашин, реальный персонаж со своей историей, снявшийся у вас уже в нескольких фильмах?
– Иван как ребёнок – умеет удивляться этому Миру, несмотря на весь негатив, происходивший в его жизни.
– Мошенников, кстати, не нашли?
– Нет, не нашли. Да ему это было и не важно. У него есть редкое качество – он быстро забывает обиды. Иван выплатил долги, перебрался в город, работает дворником. Получает свою зарплату, чувствует, что он нужен на своём месте. Сейчас его жизнь обрела смысл.
– Как вы относитесь к тому, что вас объявили «главным смотрящим по провинции»?
– Каждый вправе говорить то, что думает. Главное, чтобы это было от чистого сердца.
– То есть, вас такая роль не напрягает?
– Размышление думающего человека всегда ценно. Критика должна быть с любовью. Когда кто-то хочет ругаться, возвысить себя за счёт другого, это неверно. Размышления должны быть искренними.
– К вам как к «эксперту» по провинции подходят люди с разговорами?
– Я люблю встречаться с людьми, узнавать их судьбы, мечты. Дороже живого человеческого общения ведь ничего не существует.
– Сильно ли изменилась провинция с 90-х – начала нулевых, на ваш взгляд?
– Жизнь стала комфортнее в результате технического прогресса, в другом – всё схоже. Проблема в том, что это внешнее развитие немного даёт для души.
– Что самое главное поняли вы о жизни провинции, чем дорожите, чего опасаетесь, есть ли риск, что и провинция в России так же рухнет, как рушатся города, с точки зрения морали и нравственности?
– В провинции бесценна тишина, которую редко встретишь в мегаполисах. Какая бы ни была великая империя, большие города, – рано или поздно всё рушится, если человек идёт не по тому пути. Вспомните Содом и Гоморру. Главное сохранить в себе человека, а природа останется такой, какой была, человек не сможет её погубить, она всё равно очистится и в мгновения переродится.
В романе Маркеса «Сто лет одиночества» есть прекрасный образ проявления силы Природы, да и про Всемирный потоп не стоит забывать. Провинция – человеческий термин. У Природы нет провинции, у неё всюду Столица. Это мы придумали: там город, здесь деревня, село, а у Природы… периферии нет.
– Вы говорили, что когда раньше приезжали снимать кино в деревню, все прибегали, помогали, а сейчас мимо проходят, о чём это говорит?
– Люди просто привыкли. Вспомните, с каким удивлением смотрели они на фотоаппарат и кинокамеру на заре их появления. Взгляните на снимки начала XX века, какие лица! Сейчас у каждого ребёнка в деревне есть смартфон. Поэтому когда приезжают люди с кинокамерами, которые чуть больше, чем их гаджеты, им это не особо интересно.
– Вы сказали как-то, что современное молодое поколение находится в квадрате Малевича. Что вы имели в виду?
– Мы находимся в замкнутом пространстве. Когда человек стоит без смартфона в руках, он может обернуться на 360 градусов, а когда у него главный объект внимания находится в этом прямоугольном квадрате, он видит только то, что ему показывают. Все четыре стороны Света по-прежнему есть, но они ему недоступны. Сейчас ведь с самой колыбели дети держат в руках такие погремушки, которые как бы заменяют им всё, вот только это тонкий обман.
– Есть ли способ отвлечь людей, и детей в том числе, от этих «прямоугольничков»?
– Мне кажется, только семья может повлиять на ребёнка. Невозможно быть свободным от прогресса. Просто у ребёнка должно быть что-то гораздо более интересное, что скрывается в простых вещах. Задача родителей и педагогов показать эти вещи, но они сами часто находятся во власти этих геометрических фигур. Главное, сам человек должен захотеть первозданной свободы, а помощь обязательно найдётся.
– Вы могли бы назвать режиссёров, на которых ориентируетесь?
– Мой любимый режиссёр – Александр Сергеевич Пушкин. Для меня «Евгений Онегин» – один из лучших учебников по режиссуре.
– То есть, живи Пушкин в наше время, он что-нибудь бы снимал?
– Снимать или писать – одно и то же. Ты просто рассказываешь истории. Александр Сергеевич прекрасный рассказчик.
– Вы учились в мастерской Шахназарова, каков Карен Георгиевич как педагог?
– Строгий, требовательный, неравнодушный. Мне посчастливилось быть у него ассистентом на больших картинах, а это очень важный опыт. Одно дело – школьная скамья, другое – производство.
– Как сложились судьбы выпускников?
– Многие снимают. Но главное, что в нашей мастерской сложились супружеские пары, у которых родились дети.
– Вы ассистировали Карену Георгиевичу на съемках «Анны Карениной», признайтесь, рождается ли в мужчинах сочувствие к Анне?
– Ну, конечно, рождается, иначе роман не жил бы столько лет.
– Знаю мужчин, которым категорически не нравится роман.
– Невозможно всем нравиться. В том-то и прелесть, что один любит печёные каштаны, а другой печёную картошку.
– Как, по-вашему, выжила бы Анна в современном мире?
– Сейчас на такую историю никто и внимания не обратил бы: полюбила другого, ушла от мужа... Теперь удивляешься больше тому, как это люди счастливо долго живут в браке. Современное общество скроено по другим лекалам, исповедует другие ценности. То, что было прежде публично недопустимо – легко позволяется.
– В Воронеже, во время ссылки в 1934-1937 годах, написал цикл «Воронежские тетради» Осип Мандельштам, думали ли вы про фильм о поэте?
– Думал. Надеюсь, когда-нибудь получится.
– Расскажите, как вы придумываете такие необычные названия для фильмов: «Голова. Два уха», «Седьмой пробег по контуру Земного шара», «Верблюжья дуга»?
– Каждая история подсказывает сама для себя название. А я просто улавливаю ее суть.
Беседу вела Нина Катаева
