Мини и макси! Ах, речь пойдёт не о юбках. Человека всегда волновали большие и малые величины – оттого-то и были изобретены микроскопы и телескопы, ибо наука – логическое продолжение любопытства. Гигантомания соседствует с манией миниатюр, а стремление отгрохать высоченную громадину, каковой ни у кого доселе не наблюдалось, созвучно желанию подковать блоху. Головокружительные порталы и пространства – завораживают. Вещица, которую надобно рассматривать в лупу – тоже: «Подали мелкоскоп, и государь увидел, что возле блохи действительно на подносе ключик лежит. — Извольте, — говорят, — взять ее на ладошечку — у нее в пузичке заводная дырка, а ключ семь поворотов имеет, и тогда она пойдет дансе...»
В Государственной Третьяковской Галерее проходит выставка «От мала до велика», на которой явлены экстраординарные - по своим размерам - произведения из коллекций Третьяковской галереи. Причём здесь нет полотен - лишь большие рисунки и крошечные миниатюры. Появление и тех, и других складывается в удивительную историю - пики активного интереса к необычному формату чередовались с годами забвения.
Начнём с крохотных портретиков, созданных в XVIII – XIX веках. Эти изображения помещались на табакерки, медальоны, дарились возлюбленным и супругам. Вот – работа Августина Христиана Ритта – видного миниатюриста из питерских немцев. Его заказчики – все сплошь представители бомонда! Сколь дивен портрет Елизаветы Демидовой, урождённой Строгановой. Эта юная красавица, не достигнув и пятнадцати лет, вышла замуж за Николая Демидова, владельца рудников и заводов на Урале и в Сибири. На миниатюре она обрисована в фантазийно-античном образе. Тогда из моды вышли фижмы да высокие причёски, уступив место греко-римской лапидарности.
На стенде - несколько силуэтов 1790-х годов, выполненных в технике эгломизе, популярной в конце XVIII века манере нанесения декора из металлической фольги на стекло. Verre églomisé – стекло эгломизе так названо в честь французского рисовальщика, гравёра, антиквара и мастера по изготовлению зеркальных рам Жана-Батиста Гломи. С помощью вставок эгломизе декорировали мебель и различные предметы домашнего обихода, но чаще техника использовалась для выполнения памятных медальонов.
Припомнили и Михаила Теребенёва, акварелиста и автора жанровых сценок. Но более всего он прославился миниатюрами, которые заказывали ему светские львы и львицы, сановники и их жёны. Славен портрет Алексея Захаровича Хитрово, персоны приметной - в Отечественную войну 1812 года он был членом комиссии Санкт-Петербургского ополчения, а в мирное время участвовал в комиссии по постройке Исаакиевского собора. На миниатюре Теребенёва этот мощный персонаж изображён в форменном фраке Министерства финансов с орденами Белого Орла и Святого Владимира 2-й степени.
А вот – Екатерина Телешова, чарующая русская балерина, ученица того самого Шарля Дидло, которого Александр Пушкин упоминал в своём «Евгении Онегине». Телешова обладала привлекательной наружностью и природной грацией, а потому блистала в ведущих ролях. На миниатюре, созданной Пьетро Росси она - в роли Луизы из оперы-балета «Дезертир» Жана Доберваля. Отменно выписано и лицо актрисы, и её кокетливое сине-белое платье, и розы на головном уборе.
Невероятно торжественен портрет царевны Ольги Николаевны, средней дочери Николая I, будущей королевы Вюртемберга. Миниатюру создал итальянец Франческо Сакко. Замечателен и фон – вид на гору Пеллегрино. У её подножия раскинулся Палермо, где и был написан портрет. В очертаниях горы слева, на вершине утеса, виднеется силуэт церкви святой Розалии, покровительницы Палермо. Это напоминание о городе, где Ольга в 1846 году встретилась со своим будущим супругом – Карлом Вюртембергским.
В экспозиции представлены работы знакового миниатюриста Алоизия Рокштуля – одного из портретистов императорской фамилии. Художник умело и чётко балансировал между пафосом и лирикой, создавая живые, нежные и, меж тем, презентабельные изображения. Так, волшебен образ Елизаветы Алексеевны, супруги Александра I – белокурые завитки, эльфийские чары и затаённая грусть. Этот портрет Рокштуль создал, будучи девятнадцатилетним юношей, и потому остро ощущается восторг, испытанный художником перед пленительной женщиной.
Далее по курсу - крохотные рисунки Серебряного века. Вот - стенд, посвящённый пейзажам и бытовым зарисовкам Виктора Борисова-Мусатова – «На станции», «В ожидании гостей», «Домашний концерт», «Улица. Дождь», «Крымский этюд», «Молебен на станции железной дороги». Картинки точны и динамичны. Это не похоже на привычного нам Борисова-Мусатова с его печально-полупрозрачными красавицами былых времён – то ли воспоминаниями, то ли виденьями.
А вот и Константин Сомов, также предпочитавший давно ушедшие эпохи, и тут он верен себе. «Старая кокетка» - тут ирония, почти сатира: немолодая причудница с пышной куафюрой, каковые были в ходу при Марии-Антуанетте, глядится в зеркальце. Лицо её усыпано мушками, а рука жеманно прикладывает цветочек к фальшивым буклям. Ещё - загадочная дама в розовом наряде и маскарадной маске. Или «Анонимное письмо» - с разодетой франтихой, что-то пишущей по неизвестному нам адресу. Имеются и виньетки, рисовавшиеся Константином Сомовым для книг и печатных изданий. А тут – нехарактерный для мастера пейзажик «Восход луны», в коем нет ни капли игры – один реализм.
Мы же переходим к большим формам – к гигантским рисункам. Некоторые из оных имеют высоту два с половиной метра. Пред нами – работа Ильи Репина – гордо-надменное лицо Элеоноры Дузе – ярчайшей звезды подмостков. Итальянская дива была антиподом Сары Бернар и главной её соперницей. Больше того, многие современники отдавали именно Дузе пальму первенства. Муза и любовница Габриэле Д`Анунцио (впрочем, не только его), Дузе считалась некрасивой и, тем не менее, яркой. Её игру признавали божественной. «Но попробуй похвалить при ней Дузе!» - восклицал чеховский Треплев, язвя свою мать-лицедейку. Репин был гениальным рисовальщиком, а потому до мельчайших тонкостей подчеркнул натуру актрисы.
Рядом – портрет Марии Тенишевой, меценатки, дружившей с Репиным. Изящнейшая аристократка, светская мадам, она слыла ещё и превеликой поклонницей народных традиций. Тенишева коллекционировала крестьянские предметы быта и деревенское кружево, способствовала возрождению промыслов. Её собрание имело успех даже в Париже, а пресыщенных французов не так-то легко удивить чем бы то ни было. Мастерские в Талашкино — это её проект. Но только ли покровительница талантов? Ещё и педагог, художник-эмальер, театралка. Серебряный век вызвал к жизни появление разносторонних личностей, сочетавших богатство, пылкий разум и творческие способности. Тенишева показана с палитрой и кистями – в глубоком раздумье. Собственно, Репин видел в ней коллегу, а не лишь меценатку.
Чудесный график Василий Мешков представлен портретом Евдокии Рукавишниковой, урождённой Мамонтовой. Она посвятила жизнь исключительно благотворительной деятельности. Сначала Евдокия помогала мужу в организации работы Рукавишниковского приюта, а затем стала действовать самостоятельно. Её дела колоссальны – больницы, храмы, школы. За каждым произведением – биография. Да что там? История России!
Шикарна балерина Елена Смирнова в исполнении Александра Головина – смеющаяся брюнетка в шубе и чёрной шляпе с зелёной отделкой. Смирнова, начав с небольших ролей, потом сделалась одной из танцевальных прим Мариинского театра, и темперно-пастельный рисунок Головина сделан в момент славы, когда Смирнова блистала в роли принцессы Авроры – главной героини «Спящей красавицы». В 1920-х балерина покинула Россию и обосновалась в Латинской Америке. Там её помнят гораздо лучше, чем у нас – это примечательно, хотя и не удивительно.
Выразителен портрет Николая Рериха, также сделанный Александром Головиным. Как и в случае с изображением Смирновой, это – пастель и темпера, излюбленное сочетание Головина. Портрет был исполнен по заказу Николая Рябушинского для галереи журнала «Золотое Руно», представлявшего современных деятелей искусства. Нетривиален фон – дощатый пол мастерской. И всё. Словно бы Головин решил не отвлекать зрителя от своей модели. Кроме того, художник усилил монголоидные черты Рериха, придав ему сходство с восточным божеством.
Экспозиция позволяет уяснить, что в конце XIX – начале XX века были актуальны гигантские картины, в том числе рисунки. Так, мы наблюдаем работы Валентина Серова. Допустим, ростовой портрет Фёдора Шаляпина, с которым художник не просто сотрудничал, но и дружил. Потому-то портрет вышел невероятно тёплым. Дочь Шаляпина вспоминала: «В большом зале, где стоял рояль и где работал отец, Серов написал его портрет углем, во весь рост. Отец охотно позировал Валентину Александровичу. Глубокое восхищение мастерством Серова заставило и самого Фёдора Ивановича взять карандаш. Подражая манере Серова, Фёдор Иванович двумя-тремя линиями удивительно верно умел передать сходство. Об этом наглядно говорят его автопортреты и другие рисунки».
Чуть поодаль – нарисованная углём княгиня Полина Щербатова, которая позировала многим мастерам, в частности Василию Сурикову. Но здесь представлен портрет, сотворённый Валентином Серовым. Эта вещь – последняя в его жизни и является наброском к не случившейся картине. Инициатива создания принадлежала мужу модели – князю Сергею Щербатову. Живописец долго не мог уловить подходящий ракурс и, наконец, точка была найдена – княгиня застыла посреди комнаты, положив руку на старинный вазон. Угольный рисунок передаёт спокойные линии её фигуры и струящуюся прелесть платья.
Какой же разговор о Серебряном веке без упоминания о религиозных бдениях и богоискательстве, иной раз граничившем с ересью? Тогдашние церкви – уникальны в своём изощрённом орнаментализме, в поисках и метаниях. Византийская строгость смешивалась с импрессионистским порывом, а глаза святых пугали глубиной точно омуты. Вот – эскиз Михаила Врубеля «Богоматерь с Младенцем». Дева Мария предназначалась для иконостаса Кирилловской церкви в Киеве. У Врубеля божественное смешивалось с демоническим, и потому его иконы лучше иных отражали прихотливую эру Модерн.
Конечно, собрать под единой вывеской большие и малые формы – это концептуальная уловка, однако, она удалась – выставка обширна, полновесна и креативна – в хорошем смысле этого слова.
Алоизий Рокштуль. Портрет императрицы Елизаветы Алексеевны.1817
Алоизий Рокштуль. Портреты императрицы Марии Александровны и Александра II. 1859
Экспозиция малых форм
Михаил Теребенев (1795-1864). Портрет А.З. Хитрово, 1810-е
Августин Христиан Ритт. Портрет Е.А. Демидовой. - Вторая половина 1790-х
Портрет неизвестных. 1790-е. Силуэты. Техника эгломизе
П.Росси. Портрет Е.Телешовой.1824
Портрет баронессы Н.М. Строгановой и графини Д.П. Салтыковой. Конец 1760-х начало 1770-х.
Ф.Сакко. Портрет царевны Ольги Николаевны. 1846
Виктор Борисов-Мусатов. Размер акварелей около 10х8 см
Виктор Борисов-Мусатов. В ожидании гостей, 1894
Виктор Борисов-Мусатов (1870-1905). Крымский этюд. 1895
Константин Сомов. Старая кокетка. 1903
Константин Сомов. Дама в розовом платье и маске. 1903
Константин Сомов. Восход луны. 1897
Илья Репин. Портрет актрисы Элеоноры Дузе. 1891
Илья Репин. Портрет княгини М.К. Тенишевой. 1898
Василий Мешков. Портрет Е.Н. Рукавишниковой. 1903
Александр Головин. Портрет балерины Е.А. Смирновой. 1910
Александр Головин. Портрет Николая Рериха. 1907
Валентин Серов. Портрет княгини Полины Щербатовой. 1911
Валентин Серов. Портрет Федора Шаляпина. 1905
Иван Шишкин (1832-1898). На ручье, 1895
Лев Бакст (1866-1924). Элизиум, 1906. Вариант композиции занавеса для Драматического театра В.Ф. Комиссаржевской
Михаил Врубель (1856-1910). Богоматерь с Младенцем, 1884-1885. Эскиз иконы в иконостасе Кирилловской церкви в Киеве
Михаил Врубель. После концерта. 1905
Федор Бруни (1801-1875). Поклонение царей земных Царю Небесному (Поклонение Царю Царей), 1843-1845. Эскиз неосуществлнной композиции для Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге
Галина Иванкина
