Её перу принадлежат сотни стихов, десятки песен и прозаических произведений. Однако даже если бы их и не было, только за несколько строк о милой роще, самобытный талант простой крестьянки покорил людские сердца. Это и случилось в 1963 году, когда Октябрь Гришин увидел в газете стихотворение Матрёны Смирновой «Милая роща» и написал к нему музыку.
Матрена Платоновна родилась, выросла и легла под образа в одном селе - Русский Ишим Пензенской области. Девочка рано поняла ценность знаний, видела, что у безграмотного человека все дороги куцые, и очень хотела учиться. Но многодетные родители позволили ходить в школу только три года, а затем заставили «хлопотать» по хозяйству и присматривать за меньшими братьями и сестрами.
- Тебе одна наука: лапти плести да скот пасти, - вынес приговор отец.
Так и ходила по улице с ватагой малышей десятилетний педагог. В селе ее хорошо знали: тихая, ласковая, говорливая. Не знали только, что через сорок лет прославит она их деревенскую околицу на всю огромную страну.
В семнадцать лет запечница Мотя чудом попала на двухмесячные курсы педагогов. На удивление многим стала учительницей и три года обучала местных ребятишек начальной грамоте.
А в селе к ней во все глаза парни приглядывались: умна невеста да грамотна. Многие щурились на её окна, многие гармошки для неё растягивали. Но провожать себя строгая учительница разрешила тому, кто однажды на ромашковой лужайке шутливо спросил:
- Не мне ли цветы рвёшь?
- Как будто в селе других парней нет, - с холодком ответила девушка.
Сперва парочка ходила около отцовских ворот. Скоротечны те первые провожанья - воробью через село перелететь. Потом стала гулять вдоль речки Ишимки до мельницы. Позже уходила в просторные поля, среди которых зеленой копной легла роща. В роще, как в малахитовой шкатулке, есть сосна-кружевница и хранительца сумрака ель. Но больше всего в ней белоногих берез. Промытый березняк и осветил душу Матрёны на всю жизнь.
А поздней осенью, на Кузьминки, пробежал по селу их свадебный конь. И стали жить Смирновы вместе - день ото дня роднее.
Вскоре в избе дети загукали, как голуби. Про молодых говорили:
- Живут в порядке - две зыбки на грядке.
Брачные цепи, скованные на Кузьминки, не разорвать, думали пензяки. Но война разделила чету Смирновых на две части - на солдата и на крестьянку с двумя пестунами на руках. Таким же разорванным оказалось и село. Затихли избы, притаились в тоске.
Со всей мочи ударила «Хермания» и Матрёну. Однажды стопудовую бумажку почтальон виновато подал и ей.
Овдовевшая женщина, как пойманная рыба, билась от рыданий, каталась по полу от стены до стены. Соседи сбежались к солдатке и стали унимать ее стенания.
- Поспи, полегчает, - советовали одни.
- Терпи. Баба без терпения - не баба, - говорили другие.
- Взбей изголовье получше, хорошие мысли придут, - подсказывали третьи.
Сколько кулаков надавала душке-подушке вдова, сколько наговорила ей в темные ночи-оглобли, не знает никто. Только заметили сельчане, что с тех пор Смирнова стала излагать свои мысли как-то сердечней, с аржаным пензенским словцом. Начала жить стихами! В общей тетради писала необщие строки. Говорила в них о том, что знала, что видела:
Заносятся в песню ручьи и цветы,
И звездочки глянут в нее с высоты.
Наблюдать природу, животных и людей она умела, потому вдохновенно высказанные фразы очень жизненны и зримы. Но к сочинительству стихотворка приступала редко, еще реже печаталась.
Зато к роще ходила частенько. Подойдёт полем к зелёной дрёме, ныряет памятью в пучину минувшего.
- Вот я и дома, - говорила она облегчённо, осматривая берёзовую опушку, будто оглядывая горенку. Роща шумит - и жизнь шумит. И стайкой мальков всплывают со дна души слова. Мотив зелёного терема стал внутренне близким, лесное уединение упоминается в её стихах всё чаще.
В 1961 году, выкроив «чудное мгновенье», простейшими штрихами сделала Смирнова об этом сельском эрмитаже новую зарисовку. Материал родился из вздоха, из приветствия, произнесенного интимно, с придыханием. С раздуминкой описала Матрена милую отчину и свою судьбу. Закончила стишок и не учуяла, что в нем поселилась музыка. Переписала выстраданное на листок из школьной тетради и послала в газету. А там «Рощу» набрали в номер прямо из-под авторских пальцев.
Художественный руководитель народного хора Пензенского дворца культуры профсоюзов Октябрь Васильевич Гришин прочел «Милую рощу» и сразу ощутил, что настоянные на чистых мыслях строчки пахнут песней. От светлых стихов стало светло и на душе. Ни одной жалостливой фразы, ни одного плаксивого звука. То, что надо!
Он обдумывал, трогал каждое слово, пробовал его на слух. Трескучих и заспанных выражений музыкант чурался, эти же были доверительны, узнаваемы, запоминались слово в слово.
Вот и столковались, накрепко обнялись стихи и ноты! Не успели просохнуть чернила на гришинской рукописи, а песню распел народный хор дворца культуры и пустил по стране. Берите, люди!
Милая роща
Вот она, милая роща!
Ветер шумит надо мной,
Ветви березок полощет,
Сон навевает лесной.
Сколько стволов побеленных,
Сколько их ввысь поднялось!
Все это с детства знакомо,
С сердцем навеки срослось.
Будто опять ты безусый
Рядом с девчонкой стоишь,
Вместо кораллов на бусы
Гроздья рябины даришь.
Будто бы смех ее звонкий
В чаще лесной раздался...
Только у бывшей девчонки
Есть уже снохи, зятья.
Край мой, единственный в мире,
Где я так вольно дышу.
Поле раздвинулось шире,
К роще любимой спешу.
Хочется белым березкам
Низкий отвесить поклон,
Чтоб заслонили дорожку,
Ту, что ведет под уклон.
А там её подхватили другие коллективы и певцы, многолюдные вечеринки и семейные застолья. Всем угодила песня, каждому пришлась по душе. Сдружила сердитых и ласковых, стыдливых и раскованных. Одни поют громко, открыто, для всех. Другие придают ей шелестность березовой листвы, пропевают вполголоса, для себя.
Пятый десяток лет живет на свете песня. Молодая на диво, крепкая на радость, нужная многим. Одни песняры отпоют и уйдут. Другие родятся и перенимают. Так и цветёт «Роща».
Матрена Платоновна жила себе в своем Ишиме и радовалась, что не пусторукой родилась. Выстрадала пенсию в 18 рублей, ею и довольствовалась. В тихую Троицыну субботу вензелем стежки снова и снова ходила к подруге-роще с мыслью, что жизнь получилась не краденой. Вокруг неё односельчане, которым дала прозрение.
Не на ветер пускала и слова свои. Неумолчной свирелью звучит над страной её песня, за которую в 1964 году Союз писателей принял народного самородка в свои ряды.
Ушла Смирнова «под уклон»» 29 ноября 1981 года, не дожив двух лет до семидясяти.
Милая роща - не придумка, а конкретный уголок пензенской земли площадью 19 гектаров на берегу Ишимки. После того, как её прославила сельская поэтесса, руководство Пензенской области выделило лесную куртину в заповедную и присвоило титул «Русско-Ишимская берёзовая роща имени М.П. Смирновой».
На её гулких полянах устраиваются районные и областные фестивали, сходятся люди, чтобы песен попеть, душу укрепить. И тут, в роще, песня Смирновой и Гришина предстает во всей красе.
P.S. Прославившись на всю страну, в жизни Матрёны Смирновой ничего не изменилось. Она по-прежнему, жила в своём маленьком домике в Русском Ишиме. Также по вечерам, после крестьянского труда, садилась за письменный стол, брала в руки чернила и бумагу, и сочиняла. Её стихи печатали в газетах и журналах. Она стала получать сотни писем от знаменитостей с приглашением на постоянное место жительства в Москву и даже на Кавказ. Однако поэтесса отказалась, заметив, что «Кавказ и Пушкин, и Лермонтов воспели, а Ишим, кроме меня, воспеть некому».
