Находясь в командировке в действующих войсках, мне довелось работать вместе с замечательными русскими поэтами Любовью Берзиной и Александром Ананичевым, которые прибыли поддержать наших воинов по линии Союза писателей России. Важно знать, что Союз писателей, как организация, последовательно стоящая на патриотических позициях, одной из первых поддержала Специальную военную операцию, направив своих верных и надёжных товарищей на работу в войска. Наши поэты рассказали мне интересные подробности того, как на Красной площади прошла Московская международная книжная ярмарка (ММКЯ), в которой Союз принимал участие. Союз писателей был готов презентовать семь литературных патриотических сборников, посвященных СВО: "Мы с вами, братья", сборники серии "Воины России", среди которых "Позывной — Победа", "Порохом пропахшие слова", "Стихи из огня" и "Оберег". Однако организаторы ярмарки не сочли возможным предоставить площадку для презентации этих сборников, зато отдали под переводную литературу. Презентация сборников состоялось только потому, что место уступили дружественные издательства.
Признаюсь, мое негодование от этой новости было велико. Полтора года идёт тяжёлая война, которая требует мобилизации всего общества. Как такое возможно, тем более — у стен Кремля, на Красной площади?! Любое мероприятие на главной площади нашей страны накладывает на организаторов, как минимум, моральные обязательства поддерживать все патриотические инициативы. Тем более, если они исходят от старейшего и уважаемого творческого союза. Но это нам с вами так кажется. В действительности, в современной издательской отрасли, фактически захватившей отечественную литературу, доминируют либеральные взгляды, там не любят и даже не уважают Союз писателей России, считают его членов консервативными ретроградами.
Я задался вопросом, кто управляет ярмаркой. На сайте ярмарки прямо указано, что по поручению Правительства полномочия переданы издательству «Художественная литература». Вероятно, ответственность лежит на них. Ещё не успев в должной мере осмыслить этот удручающий факт я натолкнулся на материал с вызывающим названием: «”Танки идут на запах сытых чужих квартир” Как в России появился феномен Z-поэтов и о чём их стихи?» Это интервью литературоведа Михаила Эдельштейна интернет-изданию «Лента.ру», взятое Натальей Граниной. Прочитав интервью, я нашёл его, с одной стороны, возмутительным, с другой, предельно типичным по своему содержанию. Оно настолько типично, что есть смысл разобрать его на части.
Эдельштейн (отвечает на вопрос, что есть Z-поэзия»): «Тут всё просто: это поэзия, связанная с тем идеологическим комплексом, который принято обозначать буквой Z. Всё, что написано в столбик после 24 февраля 2022 года в поддержку СВО, — это Z-поэзия».
Это означает, что, согласно Михаилу Эдельштейну, поэзия про защиту нашей Родины и русских людей, это некий «идеологический комплекс», а не наша насущная потребность. Чую, что термин «комплекс» выбран не случайно — для большинства людей первая ассоциация с этим термином: «психологический комплекс», т.е. некоторая психическая неадекватность. Мог ведь сказать и попроще: «идеология» или даже «идеологические установки», нет – «комплекс»! Что это, если не вульгарная психологизация серьезных надиндивидуальных вещей?
Эдельштейн: «Существуют какие-то совсем самодеятельные поэты, вроде участников кружка при Центральном доме Российской армии».
Нет бы сказать «самодеятельные поэты», обязательно надо добавить пару принижающих слов-паразитов «какие-то» и «совсем». Сдается, что они такие ровно потому, что творчески общаются именно при ненавистном либеральному уху Центральном Доме Российской армии.
Лента.ру: "Часто Z-стихи написаны в стиле «что вижу». Такое ощущение, что люди таким образом проговаривают свои травмы, чтобы примириться с реальностью".
И вновь налицо грязная психологизация глубинного народного творческого импульса на тему войны. Когда я слышу слово «травма» и словосочетание «травматический опыт» за пределами медицинской текматики, можно сказать определённо — перед нами типичный наукообразный трёп, призванный принизить, а то и оспорить значение нашей Победы в Великой Отечественной войне, приравнять Третий Рейх и Советский Союз. По другому — не бывает! Для либеральных выродков любое патриотическое творчество, так или иначе обращающееся к нашей истории, к подвигам и страданиям нашего народа есть ни что иное, как симптом «травмы», которая должны быть изжита. Для них «травма» — это то, что не позволяет примириться с реальностью. С какой реальностью? Например, с «реальностью», что у западенцев своя правда и, поэтому, их следует понять и простить, а к украинскому нацизму — относиться, как минимум, терпимо. Или с «реальностью», что уровень жизни западных немцев через пару десятилетий после войны стал выше, поэтому их следует, в конечном счёте, признать победителями, а нас — побеждёнными. Но главное — следует признать как «реальность» абсолютное моральное превосходство Запада, признать его неизбежную победу и сдаться на его милость. Ничего другого за этими словами нет и быть не может.
Лента.ру: "С литературной точки зрения в Z-поэзии много беспомощного, в том числе и у самых заметных авторов."
Странный язык у корреспондентов Ленты.ру! Явно есть проблемы со способностью к суждению. Нет бы сказать прямо: «их поэзия слаба», нет: «много беспомощного»! Как это вообще понимать — «беспомощность» в поэзии? На самом деле мы имеем дело с очередной либеральной модальностью этакой мягкой, инфантильной речи. Такая речь беспомощна сама по себе, потому что не способна к выражению ни одной собственной мысли в простых, безусловных суждениях. С другой стороны, если эти мысли выражать простыми суждениями, их лютая русофобская природа будет налицо.
Эдельштейн (отвечает на вопрос о «беспомощности»): "Да просто по неумению сладить с материалом, по сплошной путанице. Так, поэтесса Мария Ватутина в одном из стихотворений пишет про либерала-русофоба, что тот «задирает вверх свои ланиты», явно не понимая, что ланиты — это щеки, которые нельзя задрать".
Когда выкормыши Марата Гельмана и Кирилла Серебренникова несут свою несусветную околесицу, мы слышим: «Руки прочь от творцов! Они художники, они так видят!» А поэты-патриоты, видите ли, с материалом ладить не умеют. А по-моему, очень даже умеют! Посмотрите хотя бы на писателя Дмитрия Быкова, — это ведь про него, про его лоснящиеся щёки!
Лента.ру: "Можно ли сказать, что Z-поэзия — это не столько о том, что люди думают, а скорее отражение того, что они видят в новостях, в прессе?"
Сказать можно всё, что угодно, но будет ли сказанное истинным? Из интересной посылки этот гаденький вопросик исходит: из противопоставления свободного человеческого мышления — и содержания прогосударственных медиа. Корреспондент явно преподносит дело таким образом, что поэзия про СВО не может быть результатом самостоятельного осмысления очередной драматической и героической эпохи нашего Отечества только потому, что она поддерживает официальную пропаганду. При этому подразумевается, что российская пропаганда в принципе не может быть истинной. Здесь всё согласно американским методичкам,: пропаганда — это только у тоталитарных режимов, а у оплота демократии — «стратегические коммуникации» или ещё пара десятков наукообразных неологизмов. При этом пропаганда всегда и во всём лжёт, а стратегические коммуникации просто устанавливаются ради общего блага! Согласно либеральным аксиомам, если гражданин разделяет официальную позицию государства Российского, ему просто промыли мозги. С интеллигентов у них спрос ещё больше — таковые просто обязаны всегда быть против авторитарного государства, это их кредо. С этим тезисом я сталкивался не раз, но в такой ясной и откровенной форме — именно от доктора философских наук Антона Дидикина, бывшего сотрудника Института государства и права РАН. Он после объявления мобилизации уехал работать в Астану.
Эдельштейн: "Другое дело, что какого-то принципиально нового идейного осмысления происходящего, отличающегося от того, что мы каждый день слышим из телевизора и читаем у «военкоров» в Telegram-каналах, они не предлагают. То есть они пытаются выстроить какую-то мифологию, но на деле зазор между Z-поэзией и официальной позицией практически отсутствует".
Оказывается, наши поэты пытаются строить мифологию, а не пишут стихи на тему войны. Стоит напомнить, что в теории литературы термин «миф» почти равносилен термину «сказка». Иными словами, Эдельштейн называет наших поэтов, в том числе фронтовиков, сочинителями сказок. Тогда что, интересно, для этого литературоведа есть истина о войне? И вновь мы видим некую предпосылку, что непременно должен быть зазор между народным творчеством и официальной позицией, иначе это «не подлинно». А если официальная позиция как раз и является выражением оформившегося общественного самосознания? Почему бы это не преподносить в поэтической форме? Для носителей либерального сознания это совершенно немыслимая ситуация в России. Любопытно, что, невысоко оценивая Z-поэзию, Эдельштейн вменяет патриотическим поэтам высокую планку — идейно осмыслить нашу войну. Господин Эдельштейн, вам как еврею, причём активному борцу с антисемитизмом, должно быть стыдно, — происходящее имеет место именно потому, что всё осмыслено с предельной ясностью: политическая сила, на совести которой кровь вашего народа, должна быть просто уничтожена, а те соплеменники, которые встали на её сторону — преданы суду и позору.
Эдельштейн: "Не сомневаюсь, что если бы литературные оппоненты Z-поэтов могли так же свободно выступать на столичных площадках или гастролировать по России, на их выступления публика тоже приходила бы".
Здесь комментировать почти нечего. Каков поп, таков приход, здесь, скорее, вопрос в количестве подобной публики и в последствиях для неё от другой публики.
Эдельштейн: "Конечно, Z-поэты постоянно сравнивают себя с поэтами-фронтовиками, это важная часть их стратегии. И на поэтических концертах чтецы читают вперемешку стихи, написанные тогда и сейчас. Но мне кажется, что принципиально различаются события, о которых идёт речь. И это различие не может не отражаться в поэтическом строе стихов".
Хорошо, что литературоведу только кажется. Тем не менее, зададим вопрос: «В чём для Михаила Эдельштейна принципиальная разница между Великой Отечественной войной и Специальной военной операцией на Украине?» Очень интересно, как вменяемая литературоведом «принципиальная разница» с необходимостью должна отражаться на поэтическом строе стихов? Позволю предположить, что господин Эдельштейн намекает, что поэзия сторонников несправедливой войны не может быть стройной, что СВО есть война несправедливая, а следовательно — стихи о ней плохи по своей изначальной природе.
Эдельштейн: «В Z-поэзии вот этого представления о войне как о тяжкой работе с очень нехорошей изнанкой, как об антинорме практически не существует».
Очень интересно, о какой такой «нехорошей изнанке» и «антинорме» говорит Михаил Эдельштейн? Быть может, он имеет в виду необходимость убийства врагов для защиты Отечества? Михаил, убивать врагов — это антинорма, мы верно вас поняли? Или «антинорма» для вас это банальная необходимость жить в полевых условиях, копаться в земле и тратить много сил на гигиену? Если верно первое, то вам нет места среди нас. А если верно второе, то вы просто высокомерная белоручка.
Эдельштейн: «Z-поэты подают всё происходящее как естественное состояние для человека и общества в целом. Довольно частый их пафос: мужчина-воин, мужчина-боец — это правильный модус существования. Пришла спецоперация — и наконец-то и страна, и люди могут проявить свои лучшие качества»
Да, всё так и есть. Но, держу пари, Михаил подобное отношение явно не разделяет — оно не вписывается в культивируемую им либеральную концепцию феномена войны. Воинская доблесть мужчины в этой концепции отсутствует в принципе. Для либералов это антинорма, ложная ценность.
Эдельштейн: «На самом деле во фронтовой поэзии времен Второй мировой тоже не очень много шедевров, но сборники постоянно выходят. Если современные события получат сравнимый статус, станут основой национального мифа, то, конечно, у этих стихов появится шанс на переиздание».
Великая Отечественная войну для Михаила есть Вторая мировая и есть основа некоей ложной формы сознания, а не память о судьбоносной эпохе для нашей родины и его народа, приговорённого врагом к тотальному истреблению.
Эдельштейн: «Есть такая расхожая фраза: историю пишут победители. Учебники литературы тоже пишут победители. По своим поэтическим достоинствам, мне кажется, практически ничего из этой поэзии ни в какие будущие антологии войти не может. А дальше всё зависит от того, как будет развиваться политическая ситуация»
Очень интересный набор суждений! Михаил, интересно, а антивоенные стихи «нетвойняшек» в антологии войти смогут?! Вы как оцениваете их поэтические достоинства? Впрочем, лучше порассуждаем, чем будем задавать риторические вопросы. Итак, если опустить всяческие условные модальности и оговорки, призванные завуалировать мысль автора и защитить его от кары закона и гнева народа, то получим следующие посылки: «Учебники пишут победители» и «Z-поэзия в учебники не войдёт». Какой из этого можно сделать вывод? Он один: «Россия капитулирует в этой войне».
Эдельштейн: "Мне кажется, что во фронтовой поэзии времен Великой Отечественной мы не найдём в таком количестве восторга войны".
Я давно обратил внимание на существование некоего либерального литературного канона: как «правильно» писать о войне, в том числе о Великой Отечественной, а точнее — особенно о ней. Вкратце он сводится к установке: «Война — это ни в коем случае не про восторг от победы и восхищение доблестью, а только про уныние от тупой тяжёлой работы и страдание от вида смерти». В правильном тексте должно быть описание запредельных страданий; эмоциональное отупение от тяжкого и бессмысленного физического труда; смакование видов смерти и состояния отчаяния, переживания абсурда происходящего, фиксация героя на неких чудовищных сценах с гибнущими животными и детьми, постоянно повторяемых на разные лады; множество восклицательных риторических вопросов и, желательно, ненависть к командованию и сочувствие к врагу. Иными словами, согласно либеральному канону, про войну в принципе нельзя писать ничего положительного, особенно про эмоции участвующих в ней людей.
Приведём типичный пример следования этому канону из некоего критического академического текста про автобиографию выдающегося философа-фронтовика Александра Зиновьева: «И только 27 марта 1945 г. он совершил первый боевой вылет в составе группы. Ни слова о нём в его исповеди. Кто воевал, тот навсегда запоминал свой первый бой, свой первый вылет, своего первого убитого фрица. А тут — молчание. Какая-то странная забывчивость. А всего он совершил 12 боевых вылетов! Вот и вся его война… Все ужасы войны странным образом проходили мимо него, стороной, как он сам признаётся… А когда в конце войны ему удалось-таки повоевать, то он даже получал удовольствие от войны, от нажимания гашетки и от бомбометания. Это уже какое-то странное садистское признание. Ну, да. В самолёте высоко, своих жертв он не видел. И по этому поводу особо не переживал. Он не смотрел в лицо смерти. Не сидел в окопах. Не кормил вшей. Не прятался от бомбёжек и артобстрелов… Он мог бы, если он писатель, написать жгучие рассказы о страшной войне, поведать свою повесть о реальной службе, о непростой жизни простых солдат в окопах, в атаке, в землянке, в танке, в самолете. Но нет. Мы этого рассказа не видим. Он избегает рассказывать о крови и грязи войны, уходит в байки и анекдоты. Для своего рассказа он не тратит усилий, не совершает тяжёлой душевной работы, чтобы осознать, переосмыслить свой путь на войне. Всё же 6 лет жизни в армии, включая всю войну, — это серьёзно».
Как понимать эту цитату? Налицо явное вменение покойному философу своего понимания, что такое война и как следует правильно описывать свой опыт пребывания на войне, а именно — «совершить тяжёлую душевную работу». Что это значит? Переведём с языка интеллектуальных изменников России на язык человеческий: «покаяться за убийства врагов»! Да где такое видано?! Даже церковь не считает это грехом. Я подробно читал мемуары Александра Зиновьева и был лично знаком с ним. Автор этих строк лжёт, что философ не сидел в окопах с первого года войны. Более того, в других фрагментах его текста есть ссылки на описание его службы в пехоте и танковых войсках. Он фактически голословно обвиняет философа во лжи, фактически ссылаясь на несоответствие мемуаров либеральному литературному канону. Это единственный его «аргумент».
Но, быть может, это написал другой фронтовик, с гораздо более глубоким опытом? Ничего подобного! Это цитата из книги наших современников С.С. Аванесова, С.А. Смирнова и Е.И. Спешиловой «Человек у зеркала. Антропология автобиографии». К слову, эта книга была написана в рамках исследовательского гранта Российского фонда фундаментальных исследований с вычурным названием: «Философская автобиография как метод антропологической навигации». Книга содержит критический разбор автобиографий зарубежных и отечественных философов и философские рассуждения на эту тему. Доктор философских наук Сергей Алевтинович Смирнов написал критическую главу про автобиографию Александра Зиновьева, чей 100-летний юбилей наша страна, согласно постановлению Президента, отмечала в прошлом году. Именно он автор этой цитаты. Как можно узреть, С.А. Смирнов очень нелицеприятно отзывается о знаменитом философе накануне его юбилея, что вызвало закономерную и справедливую реакцию вдовы философа Ольги Зиновьевой, обратившейся в Следственный комитет для защиты памяти мужа с требованием изъять печатный тираж, а деньги, выделенные на упомянутый проект РФФИ, вернуть в государственную казну. Не знаю, чем завершилось разбирательство в СК, но с электронной версией книги вы можете ознакомиться на сайте Института философии и права Сибирского отделения РАН (ИФПР СО РАН), где С.А. Смирнов трудится ведущим научным сотрудником. В этом институте я проработал двадцать лет и мне стыдно, что в родном НИИ, за моим рабочим столом, за моим компьютером пишутся подобные вещи. Следует отметить, что ИФПР СО РАН выполнил постановление Президента, организовал семинар, посвящённый наследию А. А. Зиновьева и провёл юбилейную конференцию. Однако, книгу, порочащую память философа, руководство института убрать с сайта не сочло нужным. В чём причина столь амбивалентного поведения?
Любопытно, что вслед за подленькой главой об автобиографии Александра Зиновьева следует глава о Георгии Щедровицком, который вовсе не писал автобиографии, но которому поётся осанна. Это весьма любопытно — судя по всему мы имеем дело с верноподданнической попыткой одного из сторонников Г.П. Щедровицкого, известных как «методологи», напасть на лагерь ценителей взгядов Александра Зиновьева, принизив его личность и возвеличив личность своего духовного вождя. О том, каких любопытных взглядов придерживается нынешний лидер методологического движения Пётр Щедровицкий (сын основателя Г.П. Щедровицкого) подробно описано в моей статье «Кто вы, мистер Щедровицкий?» Например, он утверждает: «Для нас очевидно, что космополитическое государство сегодня исторически более эффективно, чем национальное» и «Дело в том, что я не считаю, что Российская Федерация — государство». Не в глазах ли наследного принца доморощенного квази-суфийского (или скорее квази-иезуитского?) ордена «методологов» пытается заработать очередную степень посвящения философ Сергей Смирнов?
К слову, у самого Сергея Смирнова характерные взгляды на защиту государства во время Великой Отечественной войны: «Воевали люди за свою малую Родину, за дом, за семью, родных, друзей. Просто за свой угол, за свой кусок земли, без всяких идеологий». Что тут можно сказать? Если вы сами не способен воевать за Родину с большой буквы, сражаться за идею, зачем это малодушное отношение обобщать и приписывать всем нашим воинам?
Итак, что мы имеем в дни начала контрнаступления ВСУ на Запорожском фронте? Во-первых, мы имеем дерзкую акцию саботажа на Красной площади против презентации семи сборников писателей о подвигах наших солдат и офицеров, о преступлениях нацистов, о страданиях нашего народа. Во-вторых, мы имеем вызывающую и предельно дерзкую публикацию на одном из ведущих новостных сайтов страны, обесценивающую поэзию о Специальной военной операции на Украине, ставящей под сомнение сам смысл защиты Отечества с оружием в руках, дискредитирующей усилия наших Вооружённых Сил. Да, всё это делается в наукообразной форме, маскируется под бесстрастную научность, но нас подобной академической демагогией не проведёшь! Лента.ру уже неоднократно получала по рукам за свою антигосударственную информационную политику и даже возникало впечатление, что интернет-издание встало на путь исправления, но всегда случались отвратительные рецидивы, причём очень серьёзные. Чего только стоит рейтинг «самых уродливых памятников» Юрию Гагарину на день Космонавтики под названием «Выше некуда»?! Не знаю, как вы, а я вижу акт прямого предательства в дни одного из важнейших сражений этой войны. Совпадение? Не думаю. Арьергардный бой пятой колонны? Не думаю. Литературный контрнаступ политических свидомитов. Вот что это такое.
P.S.
Для более наглядной демонстрации явления либеральных литературных требований к произведениям о войне мною была сочинена короткая пьеса, состоящая из диалога литературного редактора толстого журнала и писателя-фронтовика:
Литред: В целом уже неплохо, но ещё обязательно надо добавить что-то про искалеченные души наших солдат!
Автор: Какие такие искалеченные души? У меня же повесть про победителей! Скорее, напротив — она про преображение души в войне на пути к победе.
Литред: Вот и хорошо— значит, следует написать про преображённые, а именно — искалеченные души победителей!
Автор: Это как так?!
Литред: Что вы в самом деле, как маленький?! Война же развращает душу человека! Например, ваши герои привыкли насиловать и убивать и не могут жить без этого в мирной жизни.
Автор: Почему сразу насиловать? У меня нормальные герои, а не преступники.
Литред: Ну хорошо, хорошо — если вы не хотите, что бы они преступили на чудовищной войне эту тонкую грань, то сделайте так, что бы они просто привыкли убивать и решать все вопросы мордобоем.
Автор: Какой такой мордобой? Вы вообще представление об армейской дисциплине, особенно на войне, имеете?
Литред: Если не нравится этот вариант, то можете написать про депрессию и посттравматический синдром героя после победы, — ему мерещатся вражеские сожжённые города и детские трупики.
Автор: Простите, простите, а почему именно вражеские, а не наши?
Литред: Ну как — «Почему?» Должна же быть весомая причина для депрессии? А что лучше на эту кандидатуру, если не просыпающееся чувство вины за причинённые противной стороне смерть и разрушения.
Автор: Какое такое чувство вины?!! Моя повесть про путь к Победе, которая искупает все потери и страдания!
Литред: Так не бывает. Любая победа в войне, какой бы она ни была, — пиррова.
Автор: ?!
Литред: Если вы столь упрямы, сделаю ещё шаг вам навстречу. Можете просто написать, как герой после войны погружается в пучину безумия, — он не может понять, где сон, где реальность, где война, а где мир, он спивается, злоупотребляет наркотиками, его личность переживает состояние деперсонализации.
Автор: Но, по моему художественному замыслу это произведение с хорошим концом!
Литред: Молодой человек, прошу запомнить простую вещь, которая, между прочим, является частью нашей редакционной политики. Война — это грязь, пот, кровь, страдание, муштра, тупые и бесчувственные командиры! Это запредельный, зачеловеческий опыт!
Автор: Простите, но что-то подобное Шаламов говорил про сталинские лагеря, а не про войну…
Литред: Вот! Я о том и говорю: чем война лучше лагерей? В лагерях хоть шанс выжить был! В любом случае, финал вашей повести какой-то бравурный, пропагандистски-картонный — герой участвует в параде победы на Красной площади. Ну что за вкусовщина-то, в самом деле?!
Автор: Простите, но это автобиографично. Мы, участники, были очень горды своим участием в параде Победы.
Литред: Мил человек, не надо сводить высокое искусство описания трагизма человеческого существования на войне к штампам банального соцреализма. Ваш личный опыт — это банальность жизни, а не экзистенции высокой литературы!
Автор: Вы что, предпочитаете, чтобы главный герой не пошёл на парад потому, что напился вдрызг накануне, поминая погибших однополчан, а с похмелья не пошёл вовсе не потому, что не хватило сил, а потому что это стало его глубоким моральным выбором в виде отказа бессовестно бряцать оружием и поверженными штандартами перед лицом погибших товарищей, которых это не вернёт?!
Литред: Вот! Именно! Ведь можете, когда хотите!
Иллюстрация: Агент Смит допрашивает Нео. Кадр из фильма «Матрица» (1999)
Дмитрий Винник
