Советское искусство, да и вообще - советское мировоззрение, я бы сказала - мировидение - предпочитало большие, светлые пространства. «Широка страна моя родная» - это не просто слова, это восприятие себя во вселенной, а вселенная советского человека была, по сути, безграничной. Интерес мальчишек к географии, который подавался и закреплялся через образы художественной литературы и игрового кино, давал ощущение ширины, а точнее - широты и долготы, лесов, тундры и тайги, джунглей, пустынь, морей1.. Но сегодня мы поговорим о высоте, ибо она воспринималась ещё более сильно, ещё более волнующе, чем даже параллели и меридианы. Советский человек, во всяком случае, тот - эталонно-плакатный, из фильмов и книг - был устремлён вверх, к высотам. Недаром один из знаковых, как теперь говорят - культовых фильмов соцреализмовской эпохи так и называется - «Высота».
Это не просто обыденно-банальный, почти производственный термин монтажника-высотника, это попытка героев стать выше и лучше. Не хочешь быть выше? Заставим или отторгнем. Мало быть хорошим работником, надо быть ещё и хорошим человеком, заслужить высоту. Высота не терпит фальши, поэтому коллектив, по сути, отвергает малодушного инженера Дерябина и циничного работягу Хаенко. Интересный момент - влюблённый прораб Токмаков зовёт Машу, супругу Дерябина, именно на высоту. Никакой гнусный адюльтер не состоится - герои слишком чисты для подобного шага. Платонический восторг и - признание в любви, но не к Маше, а к Высоте, к беспокойной красоте индустриального мира. Или вот - Хаенко уродует и низводит Катьку, а Пасечник её «поднимает», и в результате - поднимается сам. Высота - это устремление к идеалу.
Небо - одна из важнейших тем в искусстве, в науке, в...мечтах. Начиная от «летающих городов» Георгия Крутикова и «Сатурния» Виктора Калмыкова, заканчивая прорывом Гагарина и бесконечным, многократно повторяющимся небом-«обманкой» на станциях московского метро. Советский человек любил небо, обожал своих сталинских соколов, первым вышел в Космос. Даже под землёй советский человек должен был ощущать высоту. На станции «Октябрьская-кольцевая» есть удивительный, почти мистический «ложный выход» - с небесно-голубой подсветкой. Небо есть даже там, где его нет... Почти сакральное отношение к высоте прослеживается даже в творчестве художников - посмотрите на картину Георгия Сателя. Созидание коринфской капители на такой запредельной верхотуре, где все эти каменные листья аканта - родом из глубокой древности - никто никогда и не увидит! В расчёте на кого эти служители Высоты создают антично-ренессансную красоту, для какого Высшего Зрителя? Или эти пролетарские венеры Юрия Пименова? Мы снова видим капитель, высоту и - красное знамя. Для кого? Для самой Высоты, как для некоего верховного божества советского человека? Высота принимает, высота может отвергать и низвергать.
Подняться к ней - стать лучше, сильнее, добрее, смелее... Слиться с высотой - как слиться с абсолютом, самому стать Высотой и по сути - Вечностью. Небо, лётчик, сталинские высотки - высотки, как символ прорыва. Сравните названия - небоскрёб, skyscraper - скребущий небо. И - высотка, нечто, устремлённое ввысь. Не скрести небо, а идти к нему. На фоне синевы «летают» спортсмены Дейнеки и Самохвалова, они точно парят в воздухе. Вверх устремляется Дворец Советов, который иной раз называют Вавилонской башней Сталина, но по сути это была попытка создать новую форму культа - культа Высоты. Впрочем, Советская Власть в своём мнимом богоборчестве, предлагала человеку вовсе не материалистический, земной атеизм, а попросту называла...правильные вещи иными именами. Дворянскую культуру служения и чести именовали пролетарским сознанием, а адаптированный, препарированный классицизм - социалистическим реализмом... Человек религиозный смотрит в небо, готические соборы устремляются всеми своими стройными линиями к высоте. Советский человек был обязан пройти путь наверх. Не по карьерно-материальной лестнице, а по ступеням самосовершенствования.
Излюбленная тема - Солнце. Советское искусство нарочито солнечно и ярко. Оно не терпит уныния, депрессии, темноты. Оно чисто и празднично, как солнечный день. В этой связи примечательна картина Константина Юона «Утро индустриальной Москвы». Мы снова видим высоту, вернее смотрим на людей и московские здания с интересной точки... Морозная свежесть утра, встреча Солнца, громадный город - заводы, фабричные трубы, громады пробуждаюшихся кварталов, и - силуэты церквей. Обращение к Солнцу в песнях: «Ну-ка, солнце, ярче брызни, золотыми лучами обжигай! Эй, товарищ! Больше жизни...!». Жизнь, как антипод не только смерти, но и уныния, ночи, темноты. Советское искусство не любило ночь. Ночь пассивна, день - активен. Ночь - излюбленый мотив декаданса. Это - не только сон, это ещё и страсти, тайны, печаль, минор. День - это работа. Трудо-день. Человек, встающий вместе с Солнцем, всегда противопоставлен ленивцу, который спит до полудня, а ложится за полночь. Солнечные аполлоны радостно созидают, а потом - ловят мячи, носят на руках светлых венер, устремляются на высоту и поклоняются ей. А кто выше иных? Лётчики, а потом и космонавты - высшая каста. Они соприкасаются с Высотой, говорят с нею, она их принимает.
В детском фантастическом фильме «Москва - Кассиопея» звучит песня со словами: «Я возьму этот большой мир, каждый день, каждый его час. Если что-то я забуду, вряд ли звезды примут нас...». И тут - Высота может принять, а может отвергнуть. В песне есть и другие слова, тоже весьма показательные: «Ночь прошла, будто прошла боль...». В кадре - подростки, выбравшие путь служения, путь Космоса. В этом фильме тема Неба звучит постоянно. Помните, у них на корабле есть модели реальности - моря, леса, дома? Но это - всего лишь смоделированное пространство. «Не ходи далеко, а то упрёшься в небо...». Или странная, на первый взгляд, тема каменной руки с указующим перстом. Разумеется, перст всегда обращён к небу. Там можно отыскать Истину. Кстати, даже в «Незнайке на Луне» присутствует тема Солнца, неба и высоты. Незнайка испытывает тоску именно по небу, которого нет у жителей Луны, загнанных, по сути, под землю, точнее под Луну. Причём, отсутствие привычного Солнышка (sic) герой начинает осознавать только, очутившись в своём родном социуме, среди Знайки, Пилюлькина, Винтика-Шпунтика... Борясь за элементарное существование, Незнайка ни разу не посмотрел наверх! Коля Герсамов - культовый персонаж нашего детства - тоже знакомится с Прекрасным Далёко, пролетая над Москвой на флаере. В другом фильме - «Через тернии - к звёздам» земляне (точнее, советские космонавты!), помогают гуманоидам с планеты Десса увидеть ясное и чистое небо...
Людям, стремящимся к Высоте, противопоставляется персонаж, типа Корейко - он с юных лет мечтал найти кошелёк и потому постоянно смотрел себе под ноги. Но не только он, и даже, наверное, не столько. Когда советский человек перестал смотреть в небо, а принялся всё чаще заглядывать в бегающие глазки знакомого товароведа (на предмет отоваривания колбасоджинсами), то возник феномен «Полётов во сне и наяву». Помните? Герой хочет летать, а нечем. А некуда. А незачем. Тоска, отупение, осенний марафон - уже из другого фильма, но - в никуда. Бесконечная осень с вечным, унылым дождём. Зачем вам небо и Солнце, если вам всё это больше не нужно?... А потом была разрушительная Перестройка и кромешные-девяностые. Люди, отвернувшиеся от Высоты, получили пинок от самой жизни. Сейчас мы живём в эпоху, когда происходит пересмотр и осознание того, от чего мы все отказались. Советское - в моде. Потребительство, как и его самое инфантильное порождение - гламур, постепенно надоедают даже его адептам. Принять звёзды и перестать быть рабами дешёвого фастфуда - в наших силах. Советское было прекрасным, но оно было. Его надо взять с собой в грядущее. Надо жить Сегодня для Будущего и любить прекрасное Вчера, показавшее всему миру ту самую Высоту.
Галина Р. Иванкина
