Семейная пара актеров Малого театра Юлия Зыкова и Андрей Чубченко недавно вернулась из очередной концертной поездки по воинским частям Ростовской области. Это не первое их подобное турне — с апреля они выступали в госпиталях Московской области, затем был Донбасс: Енакиево и Луганск, Бердянск и Ждановка, Макеевка и Дебальцево. Они уверены, что долг деятелей искусства — быть вместе со своей страной, поддержать наших ребят. В интервью «Известиям» заслуженные артисты России объяснили, почему в восприятии людей должны соединиться солдаты Великой Отечественной и сегодняшние герои, как и где работают агитбригады, что просят исполнить в Донбассе, от чего тает сердце штурмовиков ЧВК и чем можно растрогать худрука Малого театра Юрия Соломина.
«Наши агитбригады очень тихо, естественно, ездят в маленькие госпитали»
— Вы активно участвуете в творческих агитбригадах. С чего это началось? Кто вам предложил?
Юлия Зыкова: Что касается нашей последней поездки, это было предложение Малого театра и концертного директора. Росконцерт вместе с Минобороны обратились к нашему руководству, спросили, могут ли актеры поехать, поддержать ребят.
Мы должны были дать два концерта для военнослужащих в Подмосковье и два концерта в Питере. Где-то за неделю нам говорят: всё переигралось, будут Ростов-на-Дону, Новочеркасск. Едем туда, где мы нужнее.
Поехали микроавтобусом — мы вдвоем и звукооператор из Росконцерта. Выступали в воинской части, летном училище.
Андрей Чубченко: А началось всё с того, что стали записывать видео, стихотворения для бойцов. С апреля участвуем в концертах по госпиталям Московской области. Тоже через Минобороны, но через частные связи. И через Союз православных женщин. Это организация общественная, при Патриархии.
Ю.З.: В какой-то момент нас спросили: если будет командировка в Донбасс, поедете? У Андрея были запланированы съемки, а у меня отпуск. Андрей меня отпустил. За лето было три командировки. Донецк, Луганск и Бердянск.
Летчики вручают Юлии Зыковой и Андрею Чубченко портрет Леонида Быкова, режиссера фильма «В бой идут одни старики» / Фото: из личного архива
— Страшно было?
Ю.З.: Когда утром начинают бомбить, просто встаешь, закрываешь окно, чтобы не слышать. Я с 2014-го года пыталась попасть в Донбасс. Мои родственники из-под Мариуполя. Писала в Донецкий театр, просила: возьмите меня. Кроме того, что я актриса, я еще регент храма. Могу петь, могу играть. Но меня не благословил тогда наш духовный отец, сказал: «Боевые действия закончатся — поедешь». А они вот не кончаются.
— Где выступали в Донбассе?
Ю.З.: Задачей наших маленьких агитбригад было очень тихо, естественно, чтобы никто ничего не видел и не знал, ездить в маленькие госпитали. В Ясиноватую нас не пустили. В Луганске мы были. Плюс Ждановка, Макеевка, Дебальцево Енакиево, Ирмино, Кировск, Стаханов.
Когда завершали концерты, спрашивали: что вы хотите услышать? 100-я бригада ДНР в Ирмино нам сказала: «Мы Киев хотим». Серьезные такие. В Луганском региональном медицинском центре попросили исполнить Гимн России. А мы понимаем, что все знаем Гимн Советского Союза.
А.Ч.: Который не выбить.
— Выучили в итоге российский?
Ю.З.: Да. Весь вечер скачивали, учили. На концерте в Бердянске исполнили. Эта командировка пришлась на День российского флага. Вместе с горожанами несли флаг — огромный, длиной в 77 м — через весь город.
После концерта нашу небольшую команду пригласили в кафе. Мы стали петь песни, которые пели наши бабушки, дедушки, родители. Потом спохватились, говорим: ребят, комендантский час, наверное. Нам отвечают: всё нормально, выйдите, посмотрите. Выходим. А это пятиэтажный дом, окна горят, открыты. Люди там слушают, подпевают.
Андрей Чубченко на концерте в воинской части / Фото: из личного архива
— Гимн России, я так понимаю, для завершения выступления. А с чего начинали концерты?
Ю.З.: Начинали всегда «Вечером на рейде». Когда исполняли эту песню в госпиталях, мужики плакали. Потом подходили с телефоном, говорили: «Скажите что-нибудь для моей жены». Записываешь: «У вас такой прекрасный муж, такой герой…»
Меня, знаете. что поразило в Донбассе? Красота и ухоженность женщин. Каблуки, маникюр. Достоинство. Хотя даже нафантазировать степень их горя мы не можем. Там мужчин-то нету. Их встречаешь только в госпитале или где бригада какая-нибудь стоит. Убивают Донецк, просто уничтожают.
А.Ч.: Символы уничтожают, памятники. А Донецк — символ.
— Что еще врезалось в память?
Ю.З.: В Луганске мы жили в расположении «Ночных волков», отделение «Донбасс». Нам рассказали, как и чем они эти восемь лет воевали. В 2014-м взяли высоту. Начали окапываться и поняли, что под ними советский блиндаж времен Великой Отечественной. То есть правильная оказалась высота.
Концерт для бойцов ЧВК не могу забыть. Они штурмовики, первыми заходят, это самое тяжелое. Мы поем, а один говорит: «Давайте не будем больше петь». — «Плохо поем?» — «Нет. Слушаю — и сердце тает. А мне нельзя, я буду беззащитный». Потом подходит и не может в глаза смотреть. Потому что видел такое, что ему стыдно быть с тобой.
Это всё не конец, не середина, даже не знаю, в каком периоде мы находимся, время покажет. Нам нужно только побеждать. И Победа будет за нами. Потому что Россия — это Ковчег, который должен выплыть, спастись.
«То, что происходит сейчас, коснется всех и каждого»
— Позиции в обществе разные. Кто-то за Донбасс, кто-то считает, что специальную военную операцию нужно прекратить. В актерской среде насколько те и другие настроения присутствуют?
Ю.З.: Сейчас нужно отвечать за себя. Не время слов, время дел. Выбор есть у каждого. Когда я приехала из Луганска в кепке с буквой Z, кто-то от меня шарахался, какой-то молодой человек стал мне тыкать, говорить: «Ты че, за войну?» С началом мобилизации дышать стало легче.
Пена сойдет, забудется. То, что происходит сейчас, коснется всех и каждого. Страшное, которое ползет оттуда, просто так не отпустит. Нам не дадут жить. Чем быстрее люди это поймут, внутри себя перестроятся, тем нам будет проще.
А.Ч.: Среди актеров много неравнодушных. Наш долг — быть вместе со страной. Поддержать наших ребят. Когда я служил в армии, был Афганистан. Внутренне все были к нему готовы. Если сказали бы: надо туда, все бы поехали.
Мы росли в Советском Союзе. Нам не только говорили о патриотизме, чести, совести, всё это существовало. Мы видели людей, которые любили Родину. Потом это стало нивелироваться, уничтожаться. Появились фильмы, сериалы, дискредитирующие армию. Отток пошел из этой профессии. Сейчас происходит, я считаю, ее возрождение. Видно, что армия у нас есть. Попав в воинские части спустя столько лет, я убедился, что всё правильно делается.
Фото: из личного архива
Юлия Зыкова в расположении «Ночных волков»
— А настроение солдат?
А.Ч.: Очень хорошее. Собранное и сдержанное, я бы так сказал.
— Что вы исполняли в Ростове, Новочеркасске?
Ю.З.: Советские песни, советские стихи. Еще я читала стихи донбасских авторов, сегодня написанные.
А.Ч.: Читал из «Теркина» Твардовского большой кусок, из «Зои» Маргариты Алигер. Розенбаума пел, Митяева, Визбора. То, что впето, прочитано. У нас во МХАТ имени Горького, когда им руководила Татьяна Васильевна Доронина, тот же «Теркин» был целый спектакль. Назывался «Теркин — жив, и будет!».
— Какая была реакция?
А.Ч.: В Ростове мы выступали в воинской части для ребят, которых три месяца как призвали. Спрашиваем: знаете, кто такая Зоя Космодемьянская? Не знают. Не знают, что Василий Теркин — собирательный образ русского солдата. Это поколение, которому 18–20 лет. Когда я стал о Зое рассказывать, прониклись, поняли. Потрясающе слушали.
Ю.З.: Они, как губка, впитывают, видно, что для них это важно. Я раньше думала, что с этим поколением всё непонятно. Но сейчас вижу, что у них не было достойных примеров. Их отняли, взамен дали общество потребления. Сейчас мы на разломе. Отобрали «Макдональдс», какие-то бренды, еще чего-то. Нужно дать что-то другое.
А.Ч.: Герои, которые были тогда, и современные герои должны соединиться. Колесо истории так повернулось. Нельзя кормить суррогатом. Надо просвещать, давать материал из советской и русской истории. Чтобы понимали: наша армия всегда была сильной. Наполеона били, поляков, немцев.
— Программа, которую вы подготовили, это ваш выбор? Или были какие-то рекомендации?
А.Ч.: Программа на наш вкус. Мы — воспитанники Татьяны Васильевны Дорониной. Она всегда была патриотом и нас так воспитала. Артисты МХАТ имени Горького поддерживали ветеранов, военнослужащих. Во время чеченских войн мы давали концерты в Красногорском госпитале для раненых солдат.
Ю.З.: О той войне в обществе не говорили. И о ребятах тех не говорили. Мы были их ровесники. А теперь мы для наших зрителей — родители. Смотришь в глаза мальчика с ампутированной ногой, он военный кадровый, жена ждет второго ребенка. Что ты можешь им сказать? Раз страдают они, наши дети, значит, мы, родители, как-то прожили неправильно.
Юлия Зыкова (в центре) с бойцами 100-й бригады ДНР / Фото: из личного архива
— Верно я понимаю, что централизованного управления агитбригадами нет, государственные и общественные организации работают автономно?
А.Ч.: Мне кажется и не надо централизованную обязаловку. Иначе появятся те, кто не хотел ехать, а их заставили. И эту отрицательную энергию люди там будут считывать.
В агитбригады, я считаю, надо идти только по зову сердца. Отсекается всё ненужное. Всё вот это, которое плавает, уплывает. Пусть работают те, кто этого хочет, у нас таких людей достаточно.
— Как относится к вашим поездкам худрук Малого театра Юрий Соломин?
Ю.З.: Юрий Мефодьевич одобряет и поддерживает. Когда поздравляли его с Новым годом, вручили подарки, как раз из Ростова-на-Дону. Привезли знаменитое цимлянское шампанское, которое упоминается еще у Александра Сергеевича Пушкина в «Евгении Онегине». И портрет Леонида Быкова (актер, режиссер, снявший фильм «В бой идут одни старики» о летчиках Великой Отечественной войны, — «Известия»), его нам подарили летчики. Для них Быков — это символ. Портрет подписан: «Будем жить». Юрий Мефодьевич очень был растроган. Они с Леонидом Федоровичем вместе снимались.
«У Татьяны Дорониной отобрали сцену и отобрали жизнь»
— В МХАТ им. Горького год назад пришел новый директор, вернул Татьяну Васильевну Доронину. Вы не собираетесь вернуться в театр, где проработали без малого 30 лет?
А.Ч.: К тем людям, которые ее предали? Как я могу с ними работать?
— Они все остались?
А.Ч.: Часть основная, конечно, осталась. И театра-то нет, театр уничтожен. Куда возвращаться, даже вопрос не стоит.
Юлия Зыкова, Татьяна Доронина и Елена Коробейникова после окончания спектакля «Васса Железнова» в МХАТ имени Горького, 2017 год / Фото: РИА Новости/Евгения Новоженина
— Там есть спектакли из прежнего репертуара, где вы играли. В этом сезоне поставили по Валентину Распутину «Нежданно-негаданно».
Ю.З.: В наши спектакли введены другие актеры, кстати, без разрешения Татьяны Васильевны. Театр — ведь не стены, это люди.
Постановку по Распутину я не видела, но Галина Александровна Ореханова (завлит МХАТ им. Горького. — «Известия») была возмущена, рыдала на этом спектакле. Она писала инсценировку. Но всё повернули не так. Если режиссер не мыслит русского без ведра водки, он не может читать по-другому.
А.Ч.: Сейчас время, с одной стороны, страшное. С другой — благоприятное. Не случись всего этого, неизвестно, куда бы мы двинулись. Когда мы ходили по разным инстанциям защищать МХАТ, это был 2018–2019 год, нас принимали. Мы объясняли, что, вот, в опасности русский театр, русская традиция. Нам говорили: не надо произносить слово «русский».
А что такое русский театр? Это жизнь человеческого духа на сцене. Как говорит Юрий Мефодьевич Соломин, нужно оставить людям кусочек сердца, и мы стараемся это сделать.
— Вы давно с Татьяной Васильевной встречались, разговаривали?
Ю.З.: Последний раз мы ее видели 26 февраля 2019 года. Был спектакль «Васса Железнова». После этого она не приезжала в театр. Случилось предательство самых близких ее учеников. У нее отобрали сцену и отобрали жизнь. Как в каком-то фильме было сказано: «Живой душе могилу выкопали».
Общаемся через ее помощника. Передали поздравление с Новым годом, подарок. Она передала подарки нам. Татьяна Васильевна, кроме всего прочего, крестная нашей старшей дочери. Мы родственники.
Она всегда была для нас центром силы и стеной. Думаю, что она недооцененная. Как руководитель. Как педагог, воспитавший целую плеяду актеров. Как актриса.
— Но, кажется, у нее уникальная актерская судьба.
Ю.З.: У великих людей великие судьбы и великие ошибки. Сколько ей было, когда она встала во главе театра? Около 60. Для актрисы это не возраст. И уйти в руководство. Стать изгоем. А она, когда согласилась МХАТ возглавить, им стала. Когда мы шли туда в 1992 году, нам говорили, что и театра-то такого нет.
Когда-нибудь мы расскажем, как она работала с нами. Репетиции были по шесть, восемь, десять часов, настолько она была в материале. Мы, дураки, не записывали их на диктофоны, а надо было бы. Какие-то вещи просто необходимы для актерской профессии.
Юлия Зыкова и Андрей Чубченко / Фото: ИЗВЕСТИЯ/Кристина Кормилицына
— Как она себя чувствует? У нее юбилей предстоит, большое празднование готовится.
Ю.З.: Врачи всё, что могут, делают. Поддерживают. Она крутит, как нам сказали, велосипед, собирается в театр прийти.
— Как скоро?
Ю.З.: Неизвестно. Татьяну Васильевну никогда нельзя предугадать. Она удивительная.
СПРАВКА «ИЗВЕСТИЙ»:
Юлия Зыкова и Андрей Чубченко в 1992 году окончили ВТУ им. М.С. Щепкина (курс В.И. Коршунова) и были приняты в МХАТ им. М. Горького, где исполняли ведущие роли в спектаклях классического и современного репертуара. С 2019 года служат в Малом театре, играют в спектаклях по произведениям Максима Горького, Александра Островского, Дмитрия Мережковского, Пьера Бомарше. Артисты снимаются в кино и телесериалах. В фильмографии Андрея Чубченко особое место занимает роль маршала Тухачевского в сериалах «Московская сага» и «Тухачевский. Заговор маршала», а также генерала Расторгуева в сериале «Шеф».
Автор: Светлана Наборщикова
Заглавное фото: ИЗВЕСТИЯ/Кристина Кормилицына
