«Фильм «Иван Грозный» представляется мне высшим достижением в жанре исторических фильмов. Эйзенштейн трактует историю поэтически, а, на мой взгляд, это превосходнейший метод её трактовки»
Чарльз Чаплин
Оборонная по своему значению, в годы Великой Отечественной войны эта картина должна была укрепить советский народ в его борьбе с немецко-фашистскими захватчиками: идея постановки «Ивана Грозного» появилась в первые месяцы сражений. В силу особой значимости готовившейся киноэпопеи, куратором проекта выступил лично И.В. Сталин; на роль Ивана Грозного был назначен уже известный на тот момент по «Александру Невскому» Николай Черкасов.
Работа над фильмом началась в 1943-м году в Алма-Ате. В условиях военного времени съёмочной группе приходилось довольствоваться немногим, однако усилия местных властей, в стеснённых обстоятельствах снабжавших группу необходимым реквизитом и декорациями, нельзя было недооценивать. Вот как вспоминает об этом непростом периоде сам Николай Черкасов:
«Правительство субсидировало фильм — и это было уже предвестником Победы! Снимали по ночам, потому что днём город не мог давать энергию. Гримируешься в 9 вечера, а снимаешь грим в 11 утра, и так по 3 часа перед каждой съёмкой… (всего у Н. Черкасова на роль царя было 10 возрастных гримов — прим.) При этом надо было поддерживать весёлую творческую атмосферу. Например, на съёмках сцены венчания на царство мой костюм приколачивали гвоздями к полу — чтоб костюм был, как колокол. Холод собачий, пар изо рта шёл, крупные планы мы вообще переснимали потом весной. Сзади — скамеечка, у меня в руках скипетр, держава. «Царь может сесть» — сижу. «Царь, встаньте, пожалуйста» — стою. Сажусь и встаю, встаю и сажусь. А там ещё свет устанавливают, звук подправляют — а я сойти-то не могу, прибит. Ну, в суматохе кто-то скамейку и убрал. «Царь может сесть» — я и повалился, не встать — вот и опять веселье вышло!.. Ручка аппарата крутилась в лучшем случае 10 секунд — вот такой труд был, тяжёлый, каторжный труд. Что ж, такова наша планида! Зато можно не зря прожить свою жизнь и умереть с улыбкой на лице, верно?..» (творческая встреча Н.К. Черкасова и зрителей драм. театра им. Горького в Ростове-на-Дону).
В своём разговоре со зрителями артист не говорит о самом тяжёлом для него испытании военного времени: о смерти своей десятилетней дочери, погибшей во время ленинградской блокады вместе с дедушкой, тестем Николая Черкасова. Самый известный артист 40-х годов, Черкасов полностью разделил судьбу своего народа — как и многие его знаменитые коллеги в то тяжёлое время.
По мере развития сюжета «Грозного» становилось понятно, что картина должна стать трилогией. Первая часть описывала начало правления Ивана, его женитьбу, победоносный поход на Казань, его болезнь, интриги бояр, смерть первой жены и провозглашение опричнины. Финальная часть картины — необычайно эффектные кадры крестного хода в Александровскую слободу, народа, пришедшего к царю с мольбой о его возвращении на престол. Интересно, что Эйзенштейн оказался от разработки «стандартных» сюжетов: дистанцировался от чёрной легенды о сыноубийстве, показал только первую жену Ивана Грозного — Анастасию Романову (её роль исполнила Людмила Целиковская) и исключил из повествования фигуру царского духовника Сильвестра и друга царя Алексея Адашева.
Отличительной особенностью кадров «Ивана Грозного» и вообще большинства работ мастера является способность С. Эйзенштейна особым образом выстраивать композицию кадра («выгибает под картинку», «У Эйзенштейна актёр выворачивается, как саксаул»). Вот как Б. Шкловский описывает сцену соборования, когда умирающему царю Ивану на голову возлагают большое раскрытое Евангелие: «…над головой идут страх, спор; виден один глаз Грозного – он подсматривает, что происходит. Глаз Грозного вписан в треугольник раскрытой книги – так изображали в церквах Всевидящее Око» (В.Б. Шкловский, «Эйзенштейн»). «Картинка» возникает часто, преимущественно это игра профилей: царица Анастасия и боярыня Старицкая у колыбели наследника, Курбский — при целовании клятвенного креста и, конечно, «золотой» кадр — профиль самого царя, склонившегося над уходящим в заснеженный горизонт крестным ходом. Пластична и фигура царя-Черкасова, в изломах и стремительных поворотах передающая сложность и подвижность его натуры.
Первая часть «Грозного» была встречена восторженно (премьера состоялась в 1944 году): монументальный образ самодержца-патриота, единовластного собирателя русских земель, не мог не понравиться испытанному войной советскому зрителю. За создание первой серии фильма «Иван Грозный» режиссёр С. Эйзенштейн, артисты Н. Черкасов и С. Бирман, операторы А. Москвин и Э. Тиссэ были удостоены Сталинской премии I степени.
Вторая часть картины — «Боярский заговор» — включает в свой сюжет сцену встречи беглого князя Андрея Курбского и польского короля Сигизмунда, конфликт царя Ивана с Колычёвыми и Шуйскими, а также раскрытие преступного заговора Ефросинии и Владимира Старицких. Съёмки «Боярского заговора» начались осенью 1945 года, актёрский состав был прежним — и настолько надёжным, что соперничать в качестве игры было почти невозможно. По воспоминаниям Черкасова, Михаил Жаров (Малюта) мог и рассердиться: «Ещё неизвестно, кто кому должен подыгрывать!», на что Эйзенштейн отвечал ему: «Вот когда будем снимать фильм «Малюта Скуратов», тогда царь Вам и подыграет!». Параллельно со съёмками второй части «Грозного» вынашивалась идея создания третьей серии.
Однако если первая часть картины была встречена овациями, вторая была охарактеризована как неудавшаяся: по мнению Центрального Комитета ВКП(б), во второй серии царь был показан гамлетовски-неуверенным и слабым. По мнению И.В. Сталина, именно слабость правителя в отношении лидеров боярской оппозиции могла привести к тысячным жертвам Смутного времени. Недовольство критиков также вызвал образ опричников («шайка дегенератов, американский Ку-Клус-Клан»). Вынесенная оценка серьёзно повлияла на атмосферу внутри съёмочной группы и приостановила творческий процесс на несколько лет: вторая часть «Грозного» вышла на экраны только в 1958 году, спустя 10 лет после смерти С. Эйзенштейна.
Наиболее запоминающимся фрагментом второй серии «Грозного», более драматичной и напряжённой, чем первая, стал полуэкспериментальный эпизод «Пир опричников». Очередное творческое открытие режиссёра, в ограниченных технических условиях выработавшего оттенки ЦВЕТОВОЙ гаммы чёрно-белого фильма и создавшего поистине завораживающую картину бешеной пляски «слуг государевых». О том, насколько кропотливой была эта отделка, стоит только гадать. По заметкам самого Эйзенштейна можно оценить, насколько тщательно им выверялся каждый цвет «Пира», музыку к которому написал Сергей Прокофьев:
«…Этап четвертый.
Уточняются цветовые лейтмотивы: смысловые уже цветообразные ходы, движущиеся через определенные цветовые предметы, детали и элементы.
Уточняются мажоры и миноры колорита.
Золото тусклое — в венчиках (“минор”).
Золото блестящее — парчовые кафтаны (“мажор”).
Голубое на фреске — царственный мажор.
Голубое — снежный рассвет на дворе — минор с прозеленью.
Уточняются цветовые аккорды.
Голубое с золотом…» (ст. «Цветовая разработка сцены «Пир в Александровской слободе», С.Эйзенштейн).
Третья серия дошла до зрителя лишь в отдельных микро-эпизодах: в интернете доступен лишь фрагмент с допросом Генриха фон Штадена («Рыцарь Штаден на опричном дворе»). В третью часть своего фильма Эйзенштейн планировал включить поход царя на мятежный Новгород, конфликт семейства Басмановых, Ливонскую войну, смерть Андрея Курбского и триумфальный выход полков Ивана Грозного к морю («Отныне и до века да будут покорны державе Российской моря… На морях стоим — и стоять будем!..»).
Инфаркт миокарда не дал сбыться дальнейшим планам режиссёра, оставившего после себя целую галерею грандиозных полотен. Нелегко пришлось и Николаю Черкасову, любимому актёру И.В. Сталина, жизнь которого после смерти генералиссимуса резко пошла под откос: после рокового для многих XX съезда КПСС ему, с кого писался княжеский профиль Ордена Александра Невского, перестали давать серьёзные роли в кино, в конце концов Черкасова с женой просто уволили из театра.
Работа над последним фильмом С. Эйзенштейна, проведённая на сверхусилии и в чрезвычайно трудное для страны время, запечатлела память не только о правителе — умном, сильном и неоднозначном самодержце, настоящем «Сталине Средневековья». Картина «Иван Грозный» стала памятником ярчайшим талантам советской эпохи, и по сей день подающим нам пример трудолюбия, мужества, любви и к жизни, и к Родине.
Марфа Петровичева
