Насколько далека британско-американская модель поведения общества от русской, и, в более широком смысле, российской, особенно заметно в массовой культуре.
Взять хотя бы схожие по тематике один из последних нашумевших российских сериалов «Два холма» и не менее нашумевший американский блокбастер «Барби», оба снятые дерзко, смело, изобретательно. Российским сценаристам удалось соблюсти баланс – сериал цепляет мужские и женские предрассудки, высмеивает и дремучую маскулинность и оторванных феминисток, поддевает и власть, и общество, препарирует общественные стереотипы, достаётся от него и мэрам, и простым горожанам. На выходе получается довольно-таки симметрично и конструктивно. Продукт Made in Barbiland выхолощен и зловещ, предельно публицистичен, сатира на американский мир предлагает, словно работница с низкой социальной ответственностью, нам свои «ласки», но наш зритель в них уже не нуждается.
Причины подобных расхождений в нашем мировосприятии заложены в самой истории. Америка в XIX-XX веках усиленно богатела, США верили в Бога и упорно трудились, отодвигая фронтир. Труды Макса Вебера, который определил богатство как божественное благо, объясняли мотивацию пассионариев со всей Европы, потянувшихся на край света. Выгодная география помогла США – они разжирели и разнежились, а на рубеже тысячелетий принялась совеститься и каяться, вставать на колени и выпячивать неприличное. Что привело к этому? Виной всему, конечно, деньги. Однако любой серьёзный бизнесмен скажет, что выше денег идея: быть впереди планеты всей. А это – испытать неизведанное. Первым всегда достаётся «по полной». А потому у СССР и США – судьбы в чем-то схожие. Обе страны идейно были первыми – каждая на своём треке. Но на опасном повороте Россия сбросила с себя СССР, а США, беременные схожими проблемами, пока что нет.
Общее название для ловушки, в которую попали обе страны – это сакрализация обыденного. СССР замкнулся железным занавесом от критики марксизма-ленинизма, похерив смену руководства, оторвавшегося от реалий, отчего медленно загнил со стороны элит. США же обожествили понятие свободы до такой степени, что их священная корова – «свободная конкуренция» – перестала давать молоко: сколько ни дои её шустрыми пальцами активизма, сколько не умащивай благотворительностью и социальной политикой.
Крах США пока отсрочен, но обусловлен тем, что свобода имеет границы, определяемые волей. А для американского общества вцепиться в свободу оказалось вцепиться в свободу наслаждения, свободу от греха.
Дальше безудержное наслаждение, освоив естественное, переползает на неестественное. Отсюда все эти социальные аномалии, культивируемые на Западе, все эти сотни гендеров и парады прайдов с прицелом на юнцов, т.е на будущее страны.
Однако в историческом разрезе мы знаем американцев не только горсткой дрожащих овец, которых в последнее время подгоняют к краю пропасти зловещие пастухи, но и как нацию пионеров, строителей нового мира на основе истинных человеческих ценностей – труда и свободы в культуре добра и любви. Протестантизм рассматривал Новый Свет как пространство для строительства божьего «Града на Холме», нового мира на новой земле. И сегодня перед североамериканским обществом всё более обостряется вопрос выбора – оставлять себе культуру страха и дерзости, культивировать неестественность как прогрессивность или трансформироваться в нечто более здоровое и способное к развитию.
Американец верит, что есть «плохие парни» и ему всё активнее продвигают эту мысль, расширяя это понятие до уровня государств и наций. Подстегнули эту примитивную модель чёрно-белого восприятия мира и общемировые тенденции ХХ века: высокий уровень медицины и неизбежное нарастание «плохих генов» в популяции привели к тому, что жить становится легче, а человек становится слабее. И жить удобно, комфортно, в том числе и в своих представлениях о мире – единственно, что ему по силам.
Инфантильный взгляд на мир неплохо уживается с трансгендерной повесткой «расширения свободы наслаждений», которая признаёт неестественные вещи естественными, а вследствие повышенной активности людей, страдающих нарушением влечений, даже и желательными.
Бросается в глаза ещё одно наше отличие от западной культуры. И тут опять зеркало – кино. В российском кинематографе до сих пор не прижился культ нечисти. Нам чуждо любование злом, чуждо смакование ужасов, а если оно и есть, то в ограниченной мере, в детском его изводе – словно котёнку Гав на чердаке грозовой ночью.
В США все фильмы ужасов родом исключительно из глубинной «кинговской Америки», народной кукурузной глубинки. Объяснить подобное можно было бы детской психотравмой.
Но отличия в менталитете обусловлены не только тепличным существованием советского человека. Да, советский человек испытывал гораздо меньше стрессов, чем типичный американец, однако корни неприятия инфернального лежат и глубже — в православии, старообрядчестве, сказании о светлом граде Китеже, в русском Севере, а, с точки зрения палеосоциологии, в повышенном внимании к чаяниям территориальной общины, которая веками господствовала в архаичном, а потом и в крестьянском русском обществе. Элита же, напротив – со времён Петра I жила с оглядкой на Запад. В конце концов, это и стало одной из причин той же Октябрьской революции.
Потом были семьдесят лет СССР, в течение которых мы пережили энтузиазм народных строек, рывки пятилеток, чудовищное напряжение войны, чаяния оттепели, стабильность застоя, надежды перестройки...
Тридцать лет и три года Илья Муромец сидел на печи, примерно столько же мы хотели быть прилежными учениками, но «учитель» пренебрегал и издевался над учеником.
Сейчас сложилась ситуация, сравнимая с революцией. Если не брать первые сорок пять лет советского периода, мы впервые за 400 лет разводимся с Западом, впервые их мнение о нас – нас не волнует. Ни с точки зрения народа, который всегда был себе на уме, ни с точки зрения (а вот это уже в новинку!) элит.
В то же время, уже имея советскую прививку от изоляционизма, имперскую от сословности и новую от эпигонства, у нас есть надежда на устойчивое развитие, поступательное движение к социальному государству без перекосов в ту или иную сторону.
Иные политики восклицают: «Они понимают только силу!». А что ещё могут понимать люди? Сила – понятие, на котором держится этот мир. Сила красоты, сила любви, сила истины. Сила обеспечивает победу и дальнейшее выживание. Кто проиграл, того нет, тот катится в яму забвения. Другое дело, что силы бывают разные. Например, в христианстве и сам дьявол – это отколовшийся от Целого, возомнивший, что он и есть Целое. Христос явил, как сильна «слабая сила». Как люди, объединённые верой, могут быть многократно сильнее любого тирана. Праведная сила в целостности. Человечество тоже целостно и все варианты построить рай для отдельно взятого человека, нации или даже половины мира обречены на провал. Нет рая без последнего праведника. А движение вместе обеспечивает только мягкая сила. Поэтому и ею воздействовать на других нам ещё придётся, вылечивая от того, о чём сказано в недавней речи президента РФ: «Любая идеология превосходства по своей природе отвратительна, преступна и смертоносна».
Бороться придётся и со стилем «простых решений», с жанром фэнтези в реальной политике. Самое простое решение в стиле – это «пролив имени Сталина». Сложное и правдоподобное, несмотря на подготовку к войне – жить в мире, спорить и побеждать. Но побеждать не людей, а идеи – ведь именно идеи питают, как больное, так и здоровое общество. И в зависимости от того, какая идея созреет в обществе, такое у него будущее.
Свойство здоровых обществ в том, что они рано или поздно перемалывают свои комплексы, учатся работать со своей «тенью» и в конечном итоге реанимируются.
Тот сострадательный посыл, который заставил американцев сочувствовать псевдорадужным девиантам, а на деле привёл к вакханалии и засилью ЛГБТ, имеет шанс перемолоть их т.н. повестку и в конечном итоге взять верх над неестественностью. Но масса ошибок в управлении, теневые силы финансистов вполне могут столкнуть эту мировую державу в гражданскую войну. Надо ли нам, чтобы на месте США дымились ядовитые развалины? Нет, конечно. Мы оттолкнулись от бывших партнёров, и в свете этого уже определившегося «большого курса» не станем ни пенять, ни ссылаться на Запад,
И традиция нам в помощь. Ведь именно в ней аккумулированы ценности и мудрость народа, без которых невозможно воплотить потенциал развития. Именно это дерево даёт драгоценные ростки, воплощающиеся в новых идеях и начинаниях.
А комплексная советская и имперская прививка поможет пройти через период «медленной революции», в ней наша надежда на светлое будущее. Там нас ждёт космос, гармоничное сосуществование с природой и радость нового плодотворного созидания на благо личности и здорового общества. Где всем есть своё место.
Борис Осьмиков
