18 мая 2017 года Русский Художественный Союз (РХС) заявил о своем существовании. Первая пресс-конференция Союза состоялась на площадке ИА REGMUM и вызвала в обществе нешуточный интерес. Союз манифестировал свои задачи и цель: "формирование национальной идентичности средствами искусства, создание и развитие современной творческой индустрии на основе объединения патриотических сил". А это значит: Россия переболела болезнью под модным названием contemporary art, Русское искусство, как сказочная птица Феникс, сбрасывает с себя морок 90-х и устремляется в сторону Высокого стиля. "Визитной карточкой нации в каждую эпоху является Высокий стиль, — из манифеста Русского Художественного Союза. — В нем концентрируются идеалы, знания, жизнеспособная философия и технологический уровень".
Кстати, о Высоком стиле. Любопытно отметить тот факт, что технологии contemporary art как средства продвижения "нового мирового порядка" или Pax Americana, создавались в лабораториях научных центров США как раз в ответ на Высокий или "сталинский" стиль. Предъявленный Берлину в 1945-м открытием Государственной оперы постановкой "Орфея" в залитом светом, обитом красным бархатом Admiral Palast (где при модернизации театра архитектор Баумгартен оборудовал специально для Гитлера ложу), он ошеломил, поверг "друзей"-союзников, опасливо переводящих взгляд со сцены на рядом сидящих советских офицеров, ордена и медали на мундирах которых позвякивали под музыку Глюка. Претензия сегодня Русского Художественного Союза на Высокий стиль — свидетельство еще и той не умещающейся в прокрустовом ложе либерализма непреложности, что вся пропаганда гедонизма, а равно, навязанный воинствующий материализм на русских просторах превращается в труху и пепел.
Позволю себе лирическое отступление. Минувшей зимой состоялась у меня встреча с одним иностранцем. Родом из Бразилии, где он впервые увидел Русский балет и "заболел" им (Большой театр СССР давал гастроли), в настоящее время он проживает в Вене и жаждет создать международную организацию по защите классического искусства. На примерах он открывал мне механизмы процесса "зачистки" Вены от образцов высокого искусства и подмены шедевров мирового искусства поделками contemporary art. Практика и нам известная, что называется, не понаслышке. Он говорил, что Европа смотрит на Россию как на последний бастион и спрашивал: могу ли я назвать имена русских артистов, мыслителей, художников, противостоящих новому Крестовому походу варваров? И я кроме пяти-семи имен и вспомнить никого не могла. Однако, поделилась историей. Летом я побывала, наконец, на Валааме, свершилась мечта. И охватило меня тогда небывалое диковинное ощущение: да, Русский мир еще задыхается в тисках галерей гельманов, но главное, сущностное для России решается здесь, среди атласных гладей Ладоги, среди лесов, затаивших тайну, и как будто сошедших под звоны колоколов с полотен Шишкина на землю. Верно, чувство не без причины возникло, и не на голом месте, а после посещения нового Владимирского скита с храмом равноапостольного князя Владимира в райских росписях от художника-реставратора Николая Богданова, архитектор храма — Андрей Анисимов. И вот сейчас, когда я пишу эти строки, и уже знаю: Андрей Анисимов — член Русского Художественного Союза, то с отчетливой ясностью понимаю: создание Союза — Промыслительно.
Русский Художественный Союз.
Общероссийская общественная организация, членами которой в соответствии с уставом общественных организаций могут быть только физические лица. Постоянно действующим коллегиальным исполнительным органом Союза является правление Союза, возглавляемое председателем правления. Высший орган управления Союза — съезд, первый состоится уже осенью этого года. Русский Художественный Союз не ангажирован, он не выполняет чьей-либо заказанной ему воли — подчеркнул на пресс-коференции Эдуард Бояков, продюсер, инициатор создания Союза, и представляет союз свободных художников, художников разных художественных, творческих конфессий, объединяет которых единый творческий и нравственный императив. Вместе с тем, Союз открыт граду и миру, не исключает сотрудничества с государственными органами, с Русской Православной Церковью, с фондами и другими творческими объединениями.
Структура Русского Художественного Союза такова. Созданы и определены двенадцать (как число апостолов) направлений, по которым Союз и развернет свою работу, с помощью специальных инфраструктур и технологий создаст проекты, обеспечивающие связь поколений, языков, жанров в неразрывной культурной ткани. Вот эти направления: архитектура; визуальные искусства; декоративно-прикладное искусство, мода, ремесла; дизайн; искусствоведение; кино; культурное наследие; литература; медиа; музыка; театр; философия, идеология. Такой получается симфонический оркестр, где главная скрипка — идеология.
"Реставрация русского будущего" — главный слоган Русского Художественного Союза. "Мы — консерваторы, русские православные люди, — заявил в своем выступлении Михаил Тюренков, шеф-редактор телеканала "Царь-град", член Русского Художественного Союза. — Наша идеология — русский православный консерватизм. А если точнее — традиционализм. Мы пытаемся смотреть в будущее, но в том числе и глазами наших предков. Для православного человека очевидно: предки есть, предки существуют и не просто в нашей памяти, они живы, ибо смерти нет. <...> Нам не только для того, чтобы стоять, нужно держаться корней, но нужно держаться корней, для того чтобы идти вперед".
Можно сказать: Русский Художественный Союз бросает вызов, тогда как группа поддержки его создания — герои. Герои нашего времени. Захар Прилепин (писатель), Александр Скляр (музыкант), Алексей Беляев-Гинтовт (художник), они прошли "огонь, и воду и медные трубы", они с честью выстояли годы лихолетья и тотального фашиствующего либерализма, когда одно лишь произношение слова "русский" каралось "рукопожатным сосьете" по всем законам объявленной России гибридной войны. Сегодня они полны сил, энергии, решимости изменить ход истории, вернуть России русские смыслы, поднять "сброшенное с корабля современности" Высокое искусство на должный ему пьедестал, на высоту служения Родине. "Всё куплю", — сказало злато, — приветствовал бы Русский Художественный Союз наш Пушкин, — "Всё возьму", — сказал булат".
Один из ключевых русских смыслов — исконно-посконное понятие "интеллигенции". Оно-то, в известной степени, и побудило Захара Прилепина к вступлению в Русский Художественный Союз, собиранию воедино новой "Могучей кучки", представителей русской интеллигенции. Здесь и Евгений Тарло — юрист и государственный деятель; и иеромонах Диомид (Кузьмин), и Алексей Комов — архитектор, увы, все имена мне не перечислить. Сам же Захар Прилепин рассказал по случаю такую историю, "казалось бы о личном, хотя совсем не о личном":
"В свое время одна замечательная писательница, действительно, замечательная писательница, которая проживает сейчас в Италии, назвала мои взгляды антиинтеллигентскими. И до какого-то времени, до тех пор, пока я не переехал жить в Донецк и не стал перемещаться по России достаточно активно, посещая по сто городов в течение года, от Калининграда до Владивостока, я не возражал. Но вот во время встреч, на которые приходили сто, двести, триста, шестьсот человек, во время общения с представителями творческой публики, я стал понимать, что мои представления об интеллигенции и интеллигентности полностью совпадают с их представлениями. И, конечно же, мне пришла в голову достаточно простая и банальная мысль о том, что понятие "интеллигенции" в конце 80-х и в течение 90-х годов было приватизировано определенным количеством творческой публики. Я не собираюсь отнять у них право называть себя "интеллигенцией", но считаю, что процесс некоей деприватизации понятия "интеллигенции" должен, безусловно, произойти. В этом заинтересовано колоссальное количество людей по всей России. Потому что так быть не должно. Потому что это соответствует тем самым принципам свободы и демократии, которые люди, которые называют сегодня себя "интеллигенцией", и исповедуют. И если они исповедуют свободы и демократию, то давайте мы расширим наши культурные ландшафты, культурные пространства, и все будем иметь право голоса, и никто нам не будет ставить на лоб клеймо, что мы ведем себя антиинтеллигентным образом".
Итак, авангардный по содержанию, традиционный по форме Русский Художественный Союз приступает к действиям. Он воспарит над схватками (как результатом технологии провокаций) "белых" и "красных", "сталинистов" и "монархистов", подтачивающими и без того неокрепший плодоносящий ствол России. "Совсем небезразлично, верует ли человек в пошлое, разъединяющее, уродливое и погрязает вследствие этого в животности и злобе или он верует в духовно значительное, соединяющее и прекрасное и вследствие этого парит наподобие Ангела в благом и мудром служении". Русский Художественный Союз верует в духовно-значительное, и он — озарен светом. Однако, там, где есть свет, там есть и тьма. И коварство центробежных сил поджидает на каждом шагу. Свидетельство тому: история Союза Русских Художников (1903-1923), в состав которого входили Иван Билибин, Аполлинарий и Виктор Васнецовы, Михаил Врубель, Николай Рерих, Константин Коровин, Александр Бенуа, Лев Бакст, Евгений Лансере; история Союза Русских Художников (2008-2013?) как попытки возрождения легендарного художественного общества, который представляли гранды, академики реалистической живописи Валентин Сидоров, Сергей и Алексей Ткачевы, Гелий Коржев а равно талантливая молодежь из Российской академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова.
Волков бояться, в лес не ходить. Вера, воля, харизма художника Алексея Беляева-Гинтовта диктует: "Сто лет назад русские художники объединились в Союз, и, будучи соавторами "Серебряного века", они взывали к национальной идентичности, к приоритетам русского искусства. Такой Союз имел два направления. "Западничество" представляли петербуржцы в лице Бенуа—Бакста—Добужинского, "почвенничество" — москвичи Рерих—Васнецовы—Врубель. Мистическим образом мы, если и не возвращаемся сегодня к тем же основаниям Союза Русских Художников, но, ощущая внутреннюю глубинную связь с ними, тоже взываем к приоритетам Русского искусства в России. И знаем, что "Бронзовый век", о котором осторожно говорят ведущие философы и духовидцы современности, может и будет реализован через Русский Художественный Союз. Во всяком случае, мне этот Союз видится одним из проявлений грядущего "Бронзового" века"".
N.B. Выступление Алексея Беляева-Гинтовта, лауреата "Премии Кандинского" 2008, на пресс-конференции Русского Художественного Союза: "Занимаясь пластическим искусством все эти годы, я волей‑неволей пребываю в состоянии войны с "актуальным искусством", с "современным искусством" не по своей воле, по обстоятельствам, ибо столица этого "проекта", бушующего" несколько десятилетий на наших территориях, находится по ту сторону океана. Есть смысл на территории Русского Художественного Союза осмыслить гигантскую континентальную им альтернативу. Ответить на вопросы: что есть пластические образы нашего большого пространства, каковы его неотменимые свойства? Я исхожу из того, что Россия — это ни Запад, ни Восток, а совершенно самодостаточная цивилизация, которая наследует не только Византию, давшую нам Веру, но и империю Чингисхана, давшую нам военно-политическую культуру. Таким образом, пространство осознанной альтернативы расширяется до неуказанных границ. Столица — Москва, москвоцентризм, подразумеваемый как многополярность, "Москва — третий Рим" — не подлежит никакому сомнению, а вот границы... границы уточняются".
Из манифеста Русского Художественного Союза. Текущая ситуация.
В настоящее время художественная культура Москвы и больших городов России представлена двумя институционализированными типами. За каждым из них стоит соответствующая политическая и экономическая элита.
Первый тип культуры сложился в 90-е годы. Его представители — прямые наследники советской номенклатуры. Главной позитивной функцией этой культуры было сохранение в период "лихих девяностых" материального фонда — музеев, театров, оркестров и т.д. Однако поднявшаяся на гребне перестройки плеяда артистов, получивших звание "народных", постепенно приватизировала понятие "творческая интеллигенция" и сама превратилась в "номенклатуру. Патриотизм и лояльность этой элиты, как показывает практика, прямо пропорциональны ее материальной устойчивости. Этот цех очень сплочен и пользуется поддержкой министерств и ведомств.
Второй тип — это культура прозападной элиты. Она более независима от государства, лучше встроена в рынок и пользуется покровительством российских олигархов и зарубежных фондов. Она имеет свою инфраструктуру — клубы, музеи современного искусства, творческие кластеры, городские пространства. Статус этой культуры поддерживается престижными премиями, фестивалями и биеннале. Ее аудитория — молодежь, которая выросла в капиталистической среде и не помнит Советского Союза. Ее лидеры якобы противостоят официозу, но на самом деле являются частью медиакратической системы. На государственные деньги они снимают фильмы, организуют большие выставки, ставят спектакли в ведущих театрах страны.
Обе культуры сформировались путем интеграции когда-то живого и плодотворного андеграунда в обывательскую среду: в одном случае — номенклатурную, в другом — буржуазную. Сегодня к их услугам — все ресурсы. От престижных государственных должностей и званий до бюджетных статей. От недвижимости до ключевых медиаканалов. Эти культуры располагают высокооплачиваемыми пиар-службами. Стоит ли удивляться тому, как легко рекрутирует эта среда молодые таланты — ведь именно она гарантирует выход на широкую аудиторию и декларируемую "свободу самовыражения".
В этой ситуации патриотическое, традиционалистское направление в современном искусстве обречено на полулегальное существование. Проблема усугубляется тем, что самых ярких лидеров "левой консервативной богемы", таких, как Тимур Новиков, Сергей Курехин, Егор Летов и других уже нет в живых.
Однако в последние годы начала формироваться новая элита, объединяющая ключевых носителей патриотических идей. В нее входит Президент, его соратники, Патриарх, церковные иерархи, ряд философов, журналистов, литераторов, общественных деятелей традиционалистского, евразийского направления. Формулируется, оттачивается идеологическая, философская повестка. Пришло время художественной повестки. Без нее процесс формирования идентичности невозможен.
Появление на авансцене живого, современного патриотического искусства, способного утолить духовную жажду населения и поддерживаемого властью, привело бы к расцвету русской культуры и оздоровлению общества.
Сегодня как никогда общество готово принять Традицию. Впервые за много лет консервативность проявляется не только в крестных ходах или очередях на поклон православным святыням. Сегодня к ним прибавились тысячи желающих попасть на выставки русской классической живописи, а также многомиллионная акция "Бессмертный полк". Впервые статус абсолютного бестселлера завоевывает книга священника "Несвятые святые", а фильм "Остров", повествующий о православном монахе, выбивается в лидеры проката. Люди все чаще оглядываются назад — в советское и дореволюционное прошлое — в поисках подлинных героев, глубоких смыслов, вдохновляющих мотивов. В творчестве молодых художников начинает оживать и действовать Традиция. Когда, как не сегодня время поддержать этот процесс?
Но административного ресурса и проповеднической миссии для рождения Высокого стиля недостаточно. Русский мир, русский взгляд на вещи до сих пор не транслируются и не ощущаются как естественная культурная практика. В тот исторический момент, когда интересы государства, радение Церкви и народные чаяния вступают в максимальный резонанс, между ними отсутствует живая соединительная ткань — современный язык искусства, на котором можно говорить с населением, прежде всего — с молодежью.
Враждебная реакция "либеральной элиты" на разворот государства и общества к традиционным ценностям показательна. Эта элита демонстрирует сплоченность и недюжинную хватку. Традиционалисты могут рассматривать это как знак: пора объединяться.
Марина Алексинская
