К чему ведут общество чрезмерное увлечение компьютерными «страшилками» и навязываемая телевидением и рекламой сексуализация?
На одной из конференций, где шла речь о разрушении детской психики средствами масс-культуры, психологи иллюстрировали доклад о компьютерных играх показом слайдов. Однако народ взбунтовался уже после третьего: люди не выдержали ужаса, который внушали им показанные крупным планом демонические персонажи. Докладчики заметили, что дети, массово играющие в компьютерные игры, видят эти образы не несколько секунд, а по многу часов подряд. Те же самые образы можно сегодня встретить и в фильмах.
Отрицательное обаяние зла
Психологи показали, в частности, образ «падшего ангела», дьяволицы — обнаженной женщины с крыльями за спиной и рогами на голове. Отталкивающий образ был выполнен в модной «фэнтезийной» стилистике. Легко представить, что подросткам он может показаться притягательным и даже красивым. Конечно, не сразу. А после того, как будет сломан охранительный барьер. Тот самый, который не позволил взрослым долго смотреть на экран.
В современной культуре применяется много приемов, чтобы человек попал под отрицательное обаяние зла. Для этого страшные моменты преподносятся с юмором. Тогда отношение к ним у подростков возникает двойственное — «прикольно же!». А если злодей с монитора вдруг совершит хороший поступок, то юные зрители вообще перестанут считать его плохим.
О том, что происходит в этих случаях с психикой человека, писал известный психолог Эрих Нойманн: «Мы говорим, что личность двойственна, когда в ней одновременно присутствуют положительная и отрицательная направленности, например, любовь и ненависть к одному и тому же объекту... Сознание оказывается в замешательстве, и появляются аффективные реакции... ». Иными словами, разум пасует, и человека начинают захлестывать эмоции и инстинкты.
Образ мамы — часть генетической программы
В 1970–1980 годах возникла теория привязанности (М. Эйнсворт и Дж. Боулби), согласно которой отношения с матерью на первом году жизни ребенка во многом определяют дальнейший ход его психического и личностного развития. Наиболее благоприятными оказываются отношения, в которых мать проявляет нежность, заботу и понимание младенца. Если же мать ведет себя истерично, непредсказуемо или отчужденно, детско-родительская связь искажается, и у детей возникают расстройства поведения и даже психики. Существует мнение, что у ребенка генетически задана не только сама привязанность к матери как к самому близкому на свете существу, но и запрограммирован определенный образ женщины. Именно такой, который вызывает у младенца чувство спокойствия и безопасности. Причем, по мере взросления ребенка, этот образ остается неизменным.
«Мать, то есть кормилица, выхаживающая младенца, должна быть добродушной, спокойной, снисходительной, ласковой, благожелательной к ребенку, — пишет известный детский психиатр, профессор Г. В. Козловская. — Даже ее внешний облик: пышная грудь, ласковые, умелые руки, приветливая улыбка, запах грудного молока — все располагает младенца к доверию, вселяет в него чувство защищенности». Если же облик матери и ее поведение не соответствуют этому образу, младенец испытывает тревогу и беспокойство. «Шар» как бы не попадает в «лузу», и начинается «сбой программы». В младенческом возрасте для этого бывает достаточно совсем незначительных деталей. Например, от мамы пахнет табаком, а не естественным запахом женщины. Или у нее грубый голос и резкие движения. Кроме того, с первых месяцев жизни ребенок живет в определенной культурной среде и всей душой впитывает этот «культурный воздух». А образ женщины — один из ключевых образов любой культуры.
В восприятии ребенка происходит наложение трех пластов: генетически заложенного представления о маме, образа своей мамы и тех материнских образов, которые транслирует культурная среда. Чувство наибольшего психологического комфорта у ребенка будет возникать при отсутствии противоречий между этими тремя «картинками».
Образ матери и пятая заповедь
«Конструкция» может шататься, даже если с реальной мамой все в порядке, а вот «третья картинка» — образцы культуры — противоречит прообразу матери. Душа восстает, видя это несоответствие и вопиющую неправду. Дискредитация образа матери в современной культуре целенаправленно размывает традиционные представления о добре и зле и болезненно воспринимается неповрежденным сознанием ребенка. Даже при самой благоприятной обстановке в семье ребенок, смотрящий мультфильмы, в которых мать показана глупой, нелепой, карикатурной, невольно напитывается духом неуважения. «Ты мокрая курица!» — кричит раздосадованный пятилетний мальчуган маме, которая посмела ему чем-то не угодить. Крепких ругательств он пока не освоил, зато лексикон любимых мультгероев и их свободная, раскованная манера общения со старшими освоены им вполне.
Сравнительно недавно, в середине 1990‑х годов, такого почти не встречалось. А если встречалось, то, как правило, служило весьма тревожным симптомом, свидетельствовавшим о том, что надо бы показать ребенка психиатру. Потому что даже страшно разгневанным, но психически сохранным детям не приходило в голову таким образом обращаться с мамой. То, что сейчас слышат в свой адрес матери многих подростков, лучше не цитировать. Желающие легко найдут примеры на интернет-форумах, где обсуждаются «предки-уроды», или в ЖЖ — интернет-дневниках, выставленных для публичного прочтения.
На ту же мельницу льет воду и постоянно муссирующаяся в массовом сознании тема плохих, безответственных, а то и преступных матерей. Не проходит и пары недель, чтобы в СМИ не появилось очередного душераздирающего сюжета. Образ «ужасной матери», можно сказать, витает в воздухе. И это тоже, естественно, не способствует поднятию престижа матерей.
Грубая сексуализация
Ситуация усугубляется еще и тем, что образ женщины в современной культуре грубо сексуализирован. Достаточно посмотреть хотя бы на рекламу с изображением женщин в разнузданном виде, которую волей-неволей видит любой малыш с самого нежного возраста. А ведь для детей образ взрослой женщины тесно связан с образом матери. И унижение женского достоинства, которое неизбежно происходит при пропаганде разврата, не может не сказаться на отношении детей и подростков (прежде всего мальчиков) к женщинам вообще и к своим мамам, в частности.
Не зная жизни, дети, как губка, впитывают впечатления, которые предоставляет им окружающий мир, и думают, что это нормальный порядок вещей. А с другой стороны, дети ближе к Богу, «внутреннее око» их души не замутнено грехами, и оно видит подмену образа. Видит, что вовсе не Богоматерь, а ее антипод — вавилонская блудница — выдается нынче за идеальную женщину, которой предлагается подражать. И ужасается, потому что интуитивно чувствует, куда приведет подражание злу.
В чём конфликт?
Возникает конфликт: сознание говорит одно, внутренний голос (совесть) — другое. А поскольку давление извне сейчас колоссально, ведь «масс-культура» — это не просто термин, а поставленное на поток массовое производство продукции, разрушающей традиционные ценности, то на уровне сознания большинство детей не способно этому противостоять. Сознание может быть заворожено захватывающим сюжетом, обмануто внешней красивостью, сбито с толку. Оно может поддаться стадному чувству — все имеют, смотрят, слушают, а я что, хуже?
Чем больше оно уклоняется от правильного пути, тем тревожнее голос совести. А значит, тем яростнее надо его заглушать. Отсюда — ополчение на родных. Прежде всего, на матерей, так как материнское сердце больше болит о ребенке и мамы чаще других родственников пытаются ставить ему рамки.
Но, бунтуя против совести, сознанию приходится вести борьбу на два фронта: воевать еще и со своей генетической памятью, подсказывающей, что путь, по которому предлагает следовать культура греха, смертельно опасен. Поэтому агрессия и грубость нынешних детей — это во многом бессознательный бунт против дьявольского образа мира, который внедряет в сознание современная масс-культура. Иначе трудно объяснить, почему дети и подростки не просто смиряются, убедившись в непоколебимости запретов со стороны взрослых, но и бывают этому рады. Сколько раз приходилось наблюдать, как школьники, впавшие в какое-то невменяемое состояние из-за увлечения компьютерными играми и готовые растерзать на клочки маму, которая робко пробует ограничить время игры, резко меняются в лучшую сторону, когда, собравшись с духом, мать решительно отлучает их от компьютера. А ведь еще недавно он осыпал маму оскорблениями, грозился уйти из дому.
Отторжение матери — патология
Когда привязанность к матери формируется ущербно, младенец не чувствует себя защищенным, и это не самым лучшим образом отражается на его психике. У детей могут развиться повышенная тревожность, страхи, возбудимость. Они зачастую растут истеричными манипуляторами, проявляют агрессию, пытаются оттянуть на себя внимание или, наоборот, прячутся в своей скорлупе, становятся боязливыми и застенчивыми. Сказать, что тут серьезная патология нельзя. Если показать такого ребенка психиатру, он, скорее всего, не найдет ничего по своей части и посоветует обратиться к психологу. А вот когда маленький ребенок отторгает мать, психиатр вполне может забеспокоиться. Дело в том, что такое грубое нарушение феномена привязанности бывает при шизофрении или раннем детском аутизме. В детской психиатрии широко известен такой тест. Он применяется, когда ребенок испытывает сильное беспокойство и необходимо понять: то ли у него развивается шизофрения, то ли это невротические реакции. Ребенку предлагают представить некую критическую ситуацию: кто-то обижает его маму или враги напали на его Родину. И ребенок должен сказать, на чьей он будет стороне. Если компенсаторные механизмы не нарушены, то ребенок, даже находясь в психотическом состоянии, будет волноваться за родных, скажет, что защитит маму и пойдет воевать за Родину. Он и сам не будет плохо отзываться о матери, и другим не даст. Если же такой тест применить к ребенку с более глубокой патологией, мы получим совсем иные результаты. Шизофреник, отторгающий близких, будет в этом тесте заступаться за противоположную сторону — за оскорбителей матери, за врагов.
Негативное отношение маленького ребенка к матери — это очень тревожный симптом, который может свидетельствовать о глубокой патологии, о серьезной психической декомпенсации. Но ведь тогда получается, что извращение образа матери в современной культуре способствует развитию патологии! Получается, что это — путь к массовой шизофренизации!
Без базовых для русской культуры образов, таких как положительный образ матери, никакая культура существовать не может. А обрушение культуры неизбежно влечет за собой распад общества и человеческой психики. Будем надеяться, что придет понимание «материнского вопроса». И, конечно, надо самим активнее заполнять культурное пространство. Много ли стихов о маме знают наши дети? А песен? А рассказов и сказок? А исторических примеров? Тема материнства неисчерпаема и прекрасна, потому что это сама жизнь. Погнавшись за Лилит и Барби, мы можем только погрузиться во тьму безумия. Так что будем решительней отстаивать жизнь и идеал материнства.
