На своем лбу Василий Григорьевич Снытко носит "поцелуй смерти". Он был пехотинцем, командиром отделения. В Польше, в марте 45-го сержант Снытко поднимал свой отряд в атаку - тут то его и нашла пуля фашистского снайпера. Пока падал - еще и очередь автоматная по ногам полоснула. Одежда комсоставовская, мужик еще дышит, хотя у него дыра в голове, но немцы почему то не стали его добивать. Перевязали - и бросили в лагерь для военнопленных. Случилось это на плацдарме и, когда наши наконец взяли левый берег реки Нарев, Снытко спасся.
Вернулся домой, в Синий Колодец солдат через полгода; столько времени наша медицина пыталась поднять его на ноги. Получилось наполовину, ведь к ранения 45-го наложились на тяжелое ранение 43-го, полученное под Жлобиным. На ноги солдат встал, но передвигаться мог только при помощи костылей. К тому же страдал он после ранения в голову "черной болезнью", эпилепсией. Лишь через много лет он смог избавиться от припадков, и то лишь путем полного отказа от горилки и курева. Всего их, синеколодезских мужиков, с войны вернулись в четверо. А село было немаленькое... Конечно женился - на работящей девчонке Лене, которая в войну трактористкой работала. Вроде Победа, счастье, однако от трактора девчонку никто не отставлял, как и многих других девчат. Так и жила семья Снытко: она в полях, с техникой, он дома, с детьми; ведь они четверых детишек народили - трех сыновей и дочку. Прозвище солдат в селе получил "Ходуль" - потому что едва ходил-то, за женой всегда не успевал, обидно было - вот и догонял, сколь сил хватало. Да и к Елене приклеилось имя "Ходулиха"; впрочем никто обидного смысла в это не вкладывал.
Чем жить инвалиду в разоренном войной селе? Ведь в колхозе денег не платили, а детишкам нужны были витамины. Как и всем, пришлось лепить да обжигать горшки. Все село тогда - после горячки коллективизации и страха раскулачивания - взялось возрождать свой старинный промысел. Благо сохранились у многих мастерские и "горены", домашние печи для обжига. Умения было маловато, Снытко учился у старика по прозвищу "Отрог". Вместе с Еленой Григорьевной трудились: она глину заготавливала - ведь для этого тяжелая ножная работа нужна - Василий Григорьевич за кругом сидел. Обожгут горен горшков, на подводу нагрузили - и повезли по деревням. Денег тогда ни у кого не было, меняли посуду на жито и бульбу. На сало или горилку даже не рассчитывали.
Что интересно: сейчас в Синем колодце несколько мастеров, и все они по старинному образцу горшки делают - как деды и пращуры. Ничего менять не собираются потому что горшки и сейчас востребованы - как и русские печи. Нет ничего практичнее для приготовления пищи. Василий Григорьевич еще четыре года назад преподавал в здешней школе гончарное дело, теперь уж сил нет совсем, передал бразды пестования юных горшечников мастеру помоложе. Но все равно нет интереснее рассказчиков, нежели Снытко и его супруга. Тем более что и терминология горшечного дела не менее интересна, чес старинный манер синеколодезского гончарства.
Главное богатство Синего колодца - глина. Она хотя и глубоко залегает, в шести метрах, зато разнообразная, что очень важно в гончарном деле. Есть например черная глина, "гадюка". Из нее кстати слеплена хата "Ходуля" и "Ходулихи"; самое ведь подножное средство, зато стоит хатка больше полувека и ремонта не просит. Имеется глина красная, желтая, голубая, "яркая". А главная в гончарном деле глина - "мыла", серая глина, отличающаяся особой липкостью и трудно смываемая с рук или одежды. Хитрость в том, что для горшка одна глина не подходит, нужно смешение, но в любом случае "мыла" - главная составляющая.
Глина привозится в дом и кладется в специальное обложенное кирпичом помещение под полом, такое имеется в каждом сенеколодезском доме - "ямка". Здесь глину заливают водой и начинают "качать". "Качание" - приготовление глины, доведение ее до пластичного состояния. Ее и бьют громадными деревянными "толкушками" или "куками" (это называется "платцевать"), и "сныткуют" (переминают), топчут ногами. После, когда чувствуют, что глина стала достаточно пластичной, "кочевило" достают яз ямки и начинают доводить до ума на скамейке. Кусок глины сотни раз пропускают через руки, чтобы очистить ее от малейших камешков, древесных стружек или другого мусора; иначе горшок при обжиге треснет. После уже глина попадает на гончарный круг, где она приобретает знакомые нам формы.
Здесь, в Синем колодце традиционны два глиняных предмета быта: "махотки" и "кувшинчики". Первые для супа, вторые - для молока. Меньшим числом делают гончары "макатры" (горшки), крынки, миски, цветники, пасочники (паски печь), копилки и кубышки (что-то типа термоса). Готовые изделия сначала высыхают на "пятрях", деревянных сооружениях, а после их обрабатывают свинцом. Про последнее вещество говорить непросто, ведь вредная штука; однако используют свинец далеко не первый век, он дарит горшкам великолепную эмаль, делая их вечными (при условии аккуратного использования) и водонепроницаемыми. Но об этом на поведал другой, не менее интересный мастер, который несмотря на свой преклонный возраст, можно сказать, в своей классической поре. Николай Васильевич Алиферов (деревенская кличка - "Марыночкин"), тот самый который сейчас ведет занятия с детьми. Он как раз в день нашего приезда в Синий колодец готовился к обжигу, закладывал в "горен" горшки.
Но стоит еще рассказать про историю Синего колодца. Неизвестно точно, когда здесь возник промысел, но есть сведения, что еще до царя Петра Великого промысел здесь был. Глиняными ямами испещрены все окрестности села, причем по многим из них видно, что копали их в глубокой древности (насколько они засыпаны и в каких густых зарослях). Сохранилось предание: пришел в деревню нищий старичок, которого звали Борисов. Его приютили, откормили, и дед приметил, что вокруг деревни много всякого рода глины. Борисов вспомнил, что по молодости горшечному делу его учили и стал он детишек учить глину "качать" да горшки обжигать.
Конечно два удара судьбы Синий колодец сильно подкосили. Первый - война. Второй - чернобыльская катастрофа. Радиоактивная туча в апреле 86-го накрыла село, "подарив" ему статус "зоны отселения". Многие - особенно молодые - в конце прошлого века естественно отселились. И теперь в здешней школе всего-то 39 учеников, а в детском садике - 4 ребенка.
Николай Васильевич Елиферов из послевоенного поколения, моложе Снытко аккурат на десятилетие. Но ремесло они осваивали в одно время и по все той же "обездоленной" причине. Отец с фронта не пришел мать только игрушки умела лепить. И пошел Колька Елиферов к соседям - смотреть. Сосед по прозвищу "Бабех", знатный гончар, говорил: "Будешь смотреть и запоминать - ничего у тебя не выйдет. Руками надо ремесло осваивать... Давай-ка нам глинку качай!" Стал Колька глину мять да топтать. А пойдут соседи обедать - он за круг.
"Бабех" пояснял: "Умей чувствовать стенку горшка. В руках у тебя должна быть система, как у скульптора..." Это значит, нужно уметь стенку выдерживать толщино в 2-3 миллиметра и не продырявить изделие. И дальше мастер учил: "Садишься за круг: руки работают, ноги работают, а туловище - монолит. Когда кувшин делаешь - даже дыхание затяни..." Примерно так же Елиферов учит нынешних детей. Жаль слабенькие они, ручки тонкие, спинки сутулые. Куда уж им глину "качать", суметь бы только горшок на круге вытянуть! Впрочем мастера всегда ворчат на учеников...
Николай Васильевич вообще-то всю жизнь работал в колхозе трактористом. После войны кустарей за тунеядцев считали, преследовали. "Горены" сельсовет ломал, запрещал использовать свинец. Может он и вправду вредный, но к примеру бабушка Елиферова прожила 102 года, хотя тоже свинец жгла да мазала им горшки. Свинец-то во время обжига в химическое соединение переходит, в чистом виде его не остается. Большое умение нужно, чтобы приготовить свинцовый порошок. Металл пережигать надо, через сито просеивать, с солидолом мешать. А еще медь пережигать можно, или чугун: они особый оттенок горшкам придают. В общем непростое это дело, но в итоге красиво получается, товарно.
Пока Елиферов на своем тракторе на работе, в поле, глину готовила жена, Анна Даниловна. Получалось, вся черновая работа на ней. А обжигали в выходной, коих у колхозников всегда мало. Возили горшки продавать в Новозыбков, Климово, Святск, Клинцы. И так делали многие, несмотря на "партейную" борьбу с горшечниками. Сейчас география продаж снизилась: "подсобил" Чернобыль. Некоторые населенные пункты остались лишь на карте, однако люди в здешнем регионе еще есть, помирать они не собираются, а значит на горшки еще найдется свой потребитель.
Вообще, по убеждению Николая Васильевича, гончарное дело - семейная работа. Один "качает", другой "притирает", третий "сныткует", четвертый за кругом сидит. Нанимать приходится посторонних людей только для копания ямы: чтобы до глины сорта "мыла" докопаться - а это яма 3 на 3 метра и глубиной в 6 метров - сколько же надо грунта выбросить! И ведь это в воде по колено, в грязи... Самое ответственное - заложить правильно горшки в печь - чтобы они не потрескались и не покоробились. Эту работу выполняет самый опытный. Здесь же не фабрика с муфельными печами, "горен" топится дровами. И не дай Бог, если на горшок капнет хоть одна капля дождя! Треснет изделие - наверняка. "Горен" топится медленно, температура поднимается постепенно. Всего процесс обжига длится не меньше 14 часов, зато при удачном обжиге какой праздник - вынимание на свет Божий трехсот горшков (именно столько вмещает печь)! Кирпич в "горене" после четырех обжигов оплавляется, ее надо перекладывать.
В общем у гончара в работе не только гончарный круг (а то мы привыкли его только за кругом видеть), но и десятки других не менее важных приспособлений. Впрочем Николай Васильевич счастлив тем, что пока здоровье позволяет ему заниматься глиной. Пока он горшки делает - живет. Застал я в доме Алиферовых маленькую девочку Настеньку. Оказалось, она правнучка "Марыночкина". Наверное великое счастье - дожить до правнуков и даже покачать их на руках. Но Николай Васильевич немного другого мнения: счастье для него - когда правнучка увидит прадеда за гончарным кругом или в "горене" при закладке. Вот уж победа - та победа над злой игрой рока!
У "Ходуля" четыре сына, но никто из них искусства деланья горшков не перенял. У "Марыночкина" сыновей нет. Зато есть четыре дочери, три из которых делают глиняную игрушку. Одна из них, Ольга, хотя и работает простым продавцом в магазине, учит искусству игрушки местных детишек. Название у кружка даже есть: "Центр живой глины"; глина-то в умелых руках и впрямь в живое превращается!
Автора: Геннадий Михеев
