Беседа с народным артистом России о современном искусстве и не только
С «народными» фильмами нынче не густо, достойного сценария приходится ждать долго, так что гастроли с творческими вечерами «Экология души», антрепризами, наряду с преподавательской деятельностью во ВГИКе, – главное в общественной деятельности А. Михайлова. И едва ли не на каждой встрече актеру задают один и тот же вопрос: о чем думается ему в год 100-летия революции, в фильмах о которой он не раз снимался?
– Александр Яковлевич, как вы считаете, насколько актуальной может быть сегодня картина «Белый снег России», где вы сыграли русского шахматиста Александра Алехина, на судьбу которого революционные потрясения оказали сильное влияние?
– Алехин, действительно, великий человек, гений шахмат всех времен и народов, дворянин, не по своей воле оказавшийся в эмиграции и умерший в нищете в португальской гостинице. Действие фильма происходит в 1927-1946 годах, в центре его – трагедия красивого русского человека, который безумно любил Россию и делал все возможное, чтобы вернуться на родину. Он мечтал попасть на чемпионат мира и сразиться с Ботвинником, этого не случилось, и он умер от сердечного приступа. Неприглядную роль в его окружении сыграл партийный деятель Николай Крыленко, оказавшийся предателем Советской России: получив достаточно благ для безбедного существования, он остался в Париже, оклеветав при этом Алехина.
Сценарий был написан по роману известного шахматиста Александра Котова «Белые и черные», и он страшно расстроился, когда узнал, что я не играю в шахматы. Я честно признался, что нет, но на роль меня уже утвердили. Но когда он увидел на экране, как я одной рукой делал партию - в ситуации, где должен был играть сам с собой, он обиделся: «Почему мне солгали, вы же умеете играть?!». А там важна была скорость перебора фигур, и я очень крепко тренировался дней пять. Я сказал ему: «А вот это уже мой секрет, я актер, профессионал, и моя задача таких, как вы, пять тысяч раз по-своему убедить, что я имею отношение к шахматам». Так что работалось нам очень хорошо, интересно.
– Где снимался фильм?
– В Европе – первые кадры поединка между кубинским гроссмейстером Капабланкой и Алехиным в большом дворце в Будапеште. Жизнь белой эмиграции запечатлевали в Париже – красивые, мощные съемки. Снимались замечательные актеры: Владимир Самойлов играл Куприна, Юрий Каюров – Крыленко, Наталья Гундарева – русскую жену Алехина, Анатолий Ромашин – Чебышева. Думаю, если бы можно было сменить некоторые идеологические моменты, все-таки время течет, все меняется, немножко подрезать ленту, картина стала бы современной. И смотрелась бы, и звучала. А каким молодым был тогда я – мне было под сорок.
Но Алехин – песчинка в море русской эмиграции. И если говорить о том, что сегодня происходит в ее среде, нужно бросать клич и возвращать русских людей домой. Давать им льготы, предоставлять условия для жизни. Старообрядцев надо возвращать, только в этом случае Россия выживет. Знаете ли вы, что славян из общего количества населения на земле осталось три с половиной процента, а 100 лет назад было пять процентов. И сейчас добивают нас, стравливая с украинцами. Славян на славян – это будет катастрофа. Делают это сознательно, обрабатывают умы. И главный упор – на молодежь, которая не знает войн, не испытала кровопролития. Самый честный фильм о том, что происходит, снял Оливер Стоун – «Украина в огне».
– Какие мысли посещают вас в год столетия революции?
– Надеюсь, что наконец будет принято мудрое решение о захоронении Ленина. Скрывать на Красной площади эту мумию – не лучший вариант, я за то, чтобы отвезти тело в Ульяновск и схоронить, как хотел вождь, по христианскому обычаю. Собрать там несколько сотен памятников, изваянных талантливыми скульпторами, и создать огромный пантеон. И туда не зарастет народная тропа со всего мира, Ульяновская область, наряду с Москвой, будет самой богатой. Только представьте, как мы можем зарабатывать деньги. И идеология несколько смягчится. А Красная площадь должна быть красна праздниками. Праха на ней не должно быть.
– Готовы ли высказать мнение о фильме Алексея Учителя «Матильда», в центре которого история взаимоотношений юного Николая II с балериной Кшесинской, целый скандал разгорается?
– Нет, не готов. Что касается Николая II, я занимался его историей, дважды был в Ипатьевском доме, спускался по этим 23 ступеням. И у Ганиной ямы был не один раз: и когда камень закладывали, и крест ставили, а потом часовню и храм. И в первых крестных ходах принимал участие. Прошел через все эти вещи и счастлив, что имел прямое отношение к Царю-страстотерпцу.
А в нашем обществе продолжают культивировать безобразное отношение к русской истории. Вы только посмотрите, что льется с телеэкранов, вспомните картину Лунгина об Иване Грозном. Есть и свежие факты – в городе Александрове Владимирской области волюнтаристским решением властей снесли с болтов потрясающий памятник Ивану Грозному, поставленный моими друзьями.
Это великий царь, уникальный властитель – говорю однозначно, потому что играл Ивана Грозного на сцене Малого театра. Но, как у нас водится, он оболган в глазах потомков, потому что на него свалили все беды средневековья. А в Александрове должен стоять его памятник, потому что Иван Грозный там провел много времени и хотел сделать этот город столицей Руси. Но мне иногда кажется, что у потомков словно память отшибло, посмотрите, что происходит в Ельцин-центре в Екатеринбурге. Я об анимации в 3D, которую там крутят. Но она в извращенном виде показывает русскую историю. Начинается мультик с того, что опричники Ивана Грозного рубят головушку боярскую, затем по очереди, как в клипе, мелькают фигуры русских царей и вождей. Александру III вообще не находится места, и венчает этот «отряд» двухметровая фигура Бориса Ельцина, с приходом которого Россия «стала свободной». Когда каждый разумный человек скажет: «Не было бы Путина, не было бы и России».
– Все помнят, как дорого вам далась роль Ивана Грозного на знаменитой сцене.
– Да, история со спектаклем «Смерть Иоанна Грозного» в Малом театре оставила тяжелый осадок: из-за слова «смерть» в названии спектакля со мной случилась беда, я полгода пролежал в Склифе. Если бы сразу убрали это слово, ничего бы и не было, психологически очень сильное воздействие я испытывал. Всем известно, что прикосновение к фигуре Грозного не проходит даром для актеров и режиссеров – несколько человек умерли... Ко мне в больницу приходили руководители театра – советоваться, кого ввести на роль царя, я же всего шесть спектаклей сыграл. Нашли Славу Барышева, замечательного актера, который сыграл «нехорошего» царя, более жесткого Ивана Грозного. Но в целом это был очень хороший период в моей творческой биографии, в Малом театре я прослужил почти 20 лет, было много интересных ролей, очень благодарен театру.
Георгий Васильевич Свиридов, написавший музыку к трилогии Алексея Толстого в Малом театре – «Царь Федор Иоаннович» (со Смоктуновским), «Царь Борис» и «Смерть Иоанна Грозного» – сказал – «Тебя Господь вернул, потому что ты не ёрничал и не издевался над Грозным, и не судил его и эпоху». Свиридов был очень образованный человек, рад, что мы с ним сразу нашли общий язык.
– Вспоминаю наш разговор в Севастополе – с какими эмоциями вы, моряк по первой профессии, приезжаете в этот город?
– С прекрасными. Крым – мечта многих людей, сюда рвались, а сейчас без всяких проблем могут приехать и полюбоваться этой красотищей. Все, что связано с морем, для меня свято, будь то Балтика, Тихий океан, даже северные моря. Черное море – отдельная история, в Крыму бываю много лет, и Севастополем занимаюсь всерьез. У меня на флоте друзья, и мне известно, каково тут было нашим морякам, когда флагман-крейсер «Москва», выходя на учения, не мог сделать ни одного учебного выстрела без разрешения Украинской Рады. При этом Крым был автономным государством, потому что Севастополь так и не отдали до конца, но блокада была. И вот через 24 года унижений Черноморский флот вернулся в Россию, встал на ноги, стал независимым от властей.
– Море было вашей осуществленной мечтой, как вы смогли отказаться от нее, когда увлеклись театром?
– Кто вам сказал, что я отказался от мечты – я просто не хожу в море, а занимаюсь искусством. Связь с морем никогда не терял и терять не буду. А театр возник в моей судьбе, можно сказать, случайно, а, с другой стороны, и не возникнуть не мог. В силу обстоятельств я уже был списан на берег, работал инженером-электриком на швейной фабрике, и знакомый парень пригласил на выпускной спектакль Института искусств, театральный факультет давал Чехова, пьесу «Иванов». «Какой Чехов, – говорю, – ребята из путины пришли, я приглашен в ресторан». Он уговаривать – «До театра семь минут ходу, твой «Золотой рог» прямо за углом – успеешь. Не понравится – сразу уйдешь». И я пошел, сел в четвертом ряду на 17 место, и вот до сих пор «сижу».
– Испытали потрясение?
– Да, от игры Валерия Приемыхова в роли доктора Львова. Он был выпускником этого института, который и я окончил впоследствии, и педагог – Вера Михайловна Сундукова – у нас был один. Самого Иванова играл Сергей Манухин, но Приемыхов – это было настолько сильно, так обогащало тебя, одним словом, этот день я запомнил на всю жизнь. На спектакле обрыдался, хотя, казалось бы, актеры-то – девочки и мальчики с накладными бородами и в париках, но со мной что-то произошло. После спектакля пошел на берег Амурского залива и – попрощался с Тихим океаном. Дело в том, что я подумывал вернуться в море, но впечатление от спектакля совпало с одним жизненным моментом. Незадолго до своего списания на берег я попал в страшную историю на море, связанную с гибелью многих людей, после которой мама сказала: «Я или море». И вот через два года после этого попадаю на «Иванова».
– Как мама отнеслась к вашему решению уйти в театр?
– Индифферентно. Я же все делал тайно – поступать на театральный факультет пошел в общем дополнительном наборе. Худой, бледный, с воспаленными глазами человек, в коридоре я встретил Сундукову и выпалил ей: «Хочу учиться у Вас!». Вера Михайловна была в прекрасном настроении, внимательно выслушала меня и сказала: «Учите басню, стихи, прозу, послезавтра экзамен». И все закрутилось. Маме сказал, когда уже поступил. Особого восторга она не проявила. Вот когда стал сниматься в кино, поняла, что делаю благое дело. А когда после фильмов «Мужики» и «Змеелов» приезжал на творческие вечера во Владивосток, чувствовалось, она мной гордилась.
– Чувствуется, что мнение мамы для вас всегда было очень важно?
– Она одна воспитывала меня, отца с четырех лет в семье не было, старшая сестра Альбина во время войны умерла с голоду. А была моя мама удивительно красива – высокая, статная, с тонкими чертами лица, с огромными глазами. Приходила после работы, брала своими натруженными руками трехструнную балалайку, моментально настраивала, у нее был абсолютный слух, и заводила любимую частушку – «Ох, горькая я, зачем на свет родилась, была бы я стеклянная, упала б да разбилась!». Почему такая частушка? Да потому что горькая судьба была – послевоенное время, очень тяжелое, продуктов не было, люди голодали. Но пелось это не со слезами на глазах, все уходило в шутку. А уж если у мамы собирались подружки да выпивали грамм по 50, то и вовсе начинались пляски. Веселые они были люди... Но больше всего я любил, когда после частушек мы подбрасывали дровишек в печь, на столе горела свеча, и мама пела любимую свою песню – «По диким степям Забайкалья...»
Помню и другое – когда я стал убегать в Нахимовское училище, она ставила меня на колени. Хорошо помню – сама лежит на тахте, я стою в углу у печки, ночь, спать охота, начинаю клониться и слышу
– «Стоять! Ну-ка, в чем дело?!».
– Откуда ж такой песенный дар в вашем роду?
– Мама из старообрядцев, а это уникальный, поющий народ. В село Урлок Красночикойского района Читинской области, откуда она родом, с НТВ приезжали делать передачу, не веря, что там все поют. Приехали в школу и увидели, что ребята на переменках не бегают, не бьют портфелями друг друга по голове, а собираются в классах и начинают распевать песни. И они все это сняли.
– Вы могли бы сформулировать, как надо снимать кино, чтобы оно затронуло струны народной души, ваши картины - «Любовь и голуби», «Мужики», «Змеелов», «Одиноким предоставляется общежитие» называют «народными»?
– Рецептов не знаю. А про «Любовь и голуби» могу сказать, что никто и не думал, что картина, не имеющая призов и пролежавшая какое-то время на полке, вызовет такой энтузиазм у зрителей. Мы с этим фильмом попали в антиалкогольную кампанию, и режиссера отстранили от монтажа. Так что, если бы не было вырезано шесть сцен, которые уничтожили, сегодня мы имели бы удивительную двухсерийную комедию, настоящий подарок для ТВ. Но мы попали в эту ситуацию, при всем при том, что в основе картины был прекрасный сценарий, а какие три фактора успеха фильма называл великий Жан Габен? Напомню, он сказал – «Во-первых, сценарий, во-вторых, сценарий и в-третьих, сценарий». Если есть первооснова – мясо, кровь, нерв, все остальное получится. И нужно очень постараться, чтобы угробить талантливую первооснову, но таких людей сегодня огромное количество. В кино, в основном, есть пиф-паф, и больше ничего.
– У вас такие прекрасные друзья, расскажите, как они появляются в вашей жизни?
– В этом смысле я счастливый человек, а находим друг друга случайно. Вот с Михаилом Ножкиным никогда не снимались вместе, а однажды пересеклись и – остались друзьями навсегда. А с Мишей Евдокимовым лет 25 назад пришли в одно время в ресторан Дома кино пообедать. Сижу и чувствую – человек за спиной, поворачиваюсь – Миша сидит, и словно застыл с улыбкой на устах. Посмотрели мы друг на друга, улыбнулись, одновременно встали и шагнули навстречу: «Здорово, земеля!» – «Здорово. Да, брат, у нас с тобой одна малая родина». Он родился в Западной Сибири, в Верх-Обском Алтайского края, а я – в Восточной, в Оловянной, в Читинской области. И вот возникла биохимия на уровне глаз, полутонов, жестов, и мы сразу подружились.
Когда он во власть пошел, я был против, но он же настырный. И ходоки к нему сотнями шли – со всех деревень. Приходили и кланялись: «Сергеич, мы тебя любим, знаем, что не предашь, у тебя совесть чиста, поэтому вся деревня за тебя проголосует. И он мучился, не можете себе представить, сколько ночей. Ходил и говорил: «Мужики, знаете, какой крест я на себя взвалил, давайте вместе понесем, обещаете?!». Пообещали, и – понеслось. За полтора года его губернаторства хуже не стало: сотни ферм стали подниматься, дороги заасфальтировали...
Когда Миши не стало, мы создали фонд его имени, и каждое лето в первой декаде августа бываем в Верх-Обском. Проводим фестиваль, спартакиаду, устраиваем концерты, выставки. 7 августа отмечаем День памяти Михаила. Много друзей приезжает. Валерий Золотухин всегда бывал. Александр Панкратов-Черный выпустил к этой дате уникальный двухтомник стихов. Приезжают Олег Митяев, Сергей Любавин, близкий друг Михаила Александр Маршал и многие-многие другие. Оператора фильмов Шукшина «Печки-лавочки» и «Калина красная» Анатолия Заболоцкого Миша называл «нашей совестью», говорил, что часами можно рассказывать о том, сколько он делает для России. Свои выступления часто заканчиваю песней Михаила Евдокимова «Домик у дороги», она создает русскую атмосферу.
В программах моих творческих вечеров можете слышать стихи и песни Константина Фролова, моего крымского друга, с которым познакомились в Москве, в Доме кино. Также всегда читаю на концертах стихотворение «Поставьте памятник деревне» Николая Мельникова, автора поэмы «Русский крест», недавно ушедшего от нас.
– Как считаете, по какому правилу сейчас надо жить?
– По правилу совести, другого быть не может, это еще Тихон Задонский сказал – «Пусть тебя все хулят, лишь бы совесть хвалила». Если живешь в согласии со своей совестью, выживешь, даже не сомневайся.
– Почему картину «Очарованный странник» всегда ставите на особицу?
– Потому что, во-первых, это классика, от одного имени Лескова дрожь берет, а, во-вторых, в образе странника Ивана Северьяновича Флягина отражена судьба всей России. Когда его спрашивают, о чем, самом дорогом, он думает, Флягин отвечает: «Да вот думаю, беда на Русь идет, война может быть». – «А вам-то какое дело, – спрашивают, – вы пожили свое?» – «Я, говорит, монашескую рясу сниму, а амуничку надену, мне за русский народ пострадать очень хочется», вот в чем его гениальность.
– Есть какое-то кредо в воспитании студентов?
– Ничего им не навязываю, воспитываю поступками. Пусть учатся, смотрят фильмы. Конечно, и разговариваем о разных вещах. Ребята приходят разные, но общая тенденция, к сожалению, заметна – падение культуры, знаний, образованности, совсем не читают. Ну что ж, будем по мере сил исправлять ситуацию...
Беседу вела Нина Катаева
