«На свете счастья нет, но есть покой и воля.
Давно завидная мечтается мне доля —
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег».
Александр Пушкин.
Ругать современное искусство — легко и приятно, хотя бы потому, что знать его совсем необязательно, дабы критиковать. В представлении иных — вполне образованных людей, «современные художники» - это именно то слово, которое кричал Никита Сергеевич Хрущёв в адрес местных абстракционистов. Или ещё какая-нибудь лютая мазня в духе Бульдозерной выставки 1974 года. Прочие же — не заморочиваются терминологией и приводят в качестве аргумента отрывок из книги нашего детства «Незнайка на луне», где автор отозвался о тогдашнем буржуазном art-e со свойственной детскому писателю прямотой: «Ты, братец, лучше на эту картину не смотри, не ломай голову зря. Тут всё равно ничего понять нельзя. У нас все художники так рисуют. Один намалюет такие вот загогулинки, другой изобразит какие-то непонятные закорючечки, третий вовсе нальёт жидкой краски в лохань и хватит ею посреди холста, так что получится какое-то несуразное, бессмысленное пятно. Ты на это пятно смотришь и ничего не можешь понять — просто мерзость какая-то!» Николай Носов, писавший это в начале 1960-х намекал на Джексона Поллока, чьи картины были показаны в рамках Американской выставки 1959 года. То есть прошло 60 лет, а понимание — ровно такое же. Господа! Абстрактный экспрессионизм и всякие «загогулины» давным-давно вышли из моды. Они уже более полувека никого не изумляют. Напротив, современный художник — это чаще всего иронический концептуалист, совмещающий «высокое» и «низкое»; античный пафос и компьютерные технологии; соцреализм с сюрреализмом. Это уже не не постмодерн, а пост-постмодерн, который, судя по всему, будет длиться бесконечно долго — множась в изысканных, страшных и забавных его вариациях.
«Актуальная Россия» - ежегодное мероприятие, отражающее главенствующие течения, направления и формы, но освещать его мне приходится лишь во второй раз. В 2016 году мне довелось побывать на выставке «Актуальная Россия. Среда обитания». Общее впечатление: есть ряд интересных, зрелых работ, но, вместе с тем, было как-то депрессивно и колюче. В начале 2019 года Музей декоративно-прикладного искусства принял участников «Актуальной России». На этот раз продзаголовок звучит, как «Взрослый выбор». Обычно под взрослым выбором подразумевается дорога, созидание, преодоление. Или это мои советские штампы?
Пригласительная афиша с разноцветными «Давидами» Микеланджело говорит о популярной сегодня детскости восприятия. Раскрась свою вселенную! Выбери понравившуюся скульптурку! Да. Нынче это свежо и по-юношески — расцветить старое кино и выдать его за креативчик. Всё уже намалёвано и заверчено до нас — делайте копии, украшайте лампочками, создавайте персональные миры. Как творят младые отроки, выдумывая себе Швамбранию или рисуя карту воображаемых пиратских сокровищ (это я вдругорядь со своими причудами родом из СССР).
Неудивительно, что у самого входа нас встречают котики Васи Ложкина, точнее работа «Восход нового солнца». Вместо светила — ярчайшая лампочка. Всё. Отличная работа, имеющая бездну смыслов — котики со штурвалом, их курс — на лампочку — до того заманчивую, что герои надели защитные очки. Не менее восхитительна серия Андрея Люблинского «Загадочный русский лес» - логотип с игрушечным медведем, идущим куда-то вдаль и слоган No Future. Там — котики, здесь — медвежата. Люблинский обыгрывает своего мишку — в валенках фирмы Adidas, с «традиционно русскими» предметами — топором, балалайкой и спутником, с эскимо и «калашниковым», бутылкой кефира и нарезным батоном.
Такое же No Future – на крупномасштабной картине Вадима Комиссарова «Ожидание»: скромного вида мужчина, стильная дева, ребятки, несколько женщин — одна из них одета в строгий, но даже по виду шикарный офисный костюм. Люди обращены куда-то в пространство. Они — ждут, как вышло из названия. Чего — ждут? Не внять. Застыли, отвернувшись от зрителей и как-то устало вперились в серовато-белёсую муть. А там ничего и — главное никого нет! Пугающая, давящая атмосфера конечности. Вон тот лысый папа, видимо, так и не дождался коммунизма к 2000 году, девица — увлекательной работы, офисная леди — повышения по службе, остальные дамы — принцев на белых Мерседесах. А дети? Неужели и они — тоже не получат слонов и шариков?
Всё объясняет карикатура Павлика Лемтыбожа (в миру — Павла Власова) под названием «Колдун украл направление». Кто виноват? Нашли. Что делать? Убегать от реалий. По возможности - талантливо. Всё тот же Вадим Комиссаров выступает с ещё одним проектом-заявлением. «Раздолье» - три фитнес-грации тренируются на беговых дорожках, стоящих посреди типично русского пейзажа (на фото). Недурной ответ Александру Дейнеке и его «Раздолью» - с витальными спортсменками и освоенным пространством. Тут же — снова тупик бытия. Правнучки тех атлеток никуда не устремляются, при том, активно делая вид, что настигают важнейшую цель.
Мрачная и — стёбная вещь Андрея Архипова «Табу» являет нам человека с гигантской соской в виде пластмассового фигового листа. Посыл ясен — все «взрослые темы» под запретом. Тотальный 18+. Это и хорошо, и плохо. Культура начинается с запретов, но ими же и заканчивается. Нужна золотая середина. Где искать? Справедливости ради: на Западе и особенно в США нежелательных и табуированных тем куда как больше, чем в России — не только в области «фиговых листьев». Однако символизм этой картины — бескомпромиссен: автору не по вкусу рамки, он воспринимает их, как младенческую соску. Расхожее для подростка мнение. Взрослый выбор, говорите? Да. Написано мастерски — образ впечатляет. Тут же — гротескная зарисовка нравов «Не хочу быть молодым» Василия Голубева. Перед нами — питейное «рыгалетто» и откровение двух завсегдатаев, которым остро не нравится повседневная реальность. Главное — не ютиться в убогом и утомительном «настоящем».
Тема сбегания и детского мировидения отлично передана Анной Красной в работе «Игра в прятки». Нечто, похожее на сон — или кадр из артхаусной киноленты о полузабытом прошлом. Комнаты и двери — то ли особняк, то ли громадная коммуналка. Девочки в какой-то вневременной одежде. Сочно и грубо расписанные стены — простенький лесной мотив. Игра в нарисованном, несуществующем лесу. Прятки в воображаемых кустах. Беспрестанная драма искусственности, давно и прочно заменившей любую естественность. Это — общее поветрие. Симулякры, о которых писал Жан Бодрийяр ещё в начале 1980-х, окончательно победили; и у нас есть лишь одно право — избрать наиболее подходящий. Например, окунуться в яростный вихрь «Солнечной опричнины» Алексея Беляева-Гинтовта и Андрея Ирышкова, сочетающих в своей грандиозной видео-инсталляции поступь советского авангарда с тематикой Иоанна Грозного. Фактурная Мария Катасонова предстаёт в облике Родины-Дочери. Также можно стать свидетелями эстетной «Третьей утопии» Михаила Заикина, соткавшего метрополис из фантазий Клода Леду, Этьена Булле и Бориса Иофана. Утопия - в точке пересечения галантного столетия и — предвоенного Большого Стиля. Заикин пытается ваять Светлое Будущее а-ля Иван Ефремов, но с благоговейной оглядкой на прошлое — далёкое и близкое. Future in the Past. Прекрасное далёко эпохи ампиро-барокко. Или конструктивизма с «Интегралом» замятинского «Мы». Замкнуться в дивном позавчера и вычерчивать сияющее послезавтра.
Ещё один вариант побега — это конструирование фэнтази-держав. Убойная сила таланта Александры Железновой! Тут опять — созвучие патетики и тонкой насмешки. Стилистика и — риторика настолько шедевральны, что невозможно пройти мимо её «Министерства чёрной металлургии»; мира, существующего на стыке немецкого Средневековья, эпохи Ар Нуво и — постсоветских 1990-х. Её персонажи смахивают на «братков», переквалифировавшихся в юрисконсульты, однако, это лишь первый поверхностный взгляд. Здесь - ожившая неорганическая и органическая химия. Имена: Айзен (железо), Литий, Вольфрам, Октан и - госпожа Нефть. Присутствует и мистичная, отеческая фигура Шахтёра. В этом дико-сказочном Нордланде дымят заводские трубы, летят Мереседесы и — скачут кони. На экспозиции представлены геральдические композиции — герои в доспехах, с девизами и — знакомыми цифрами, означающими атомную массу, порядковый номер в таблице Менделеева. Совершенство рисунка и абсолютная нетривиальность подачи. Жемчужина коллекции — платье, стилизованное, скорее под 1860-е годы, с кринолином. Правда, заместо головы у манекена — кристаллическая решётка. Уютно ли тут? Отнюдь! Злобно и — весело. Хочется ли туда? Боже упаси. Но — обвораживает. В результате, нам предлагается пышная, как букет, множественность миров, среди которых нет по сути ни одного «нашего».
Александр Савко выставил «Супрематическую трагедию» - битву добрых молодцев, написанных в билибинской манере. С кем баталия? О, с психоделическими, мультипликационными «чудовищами». Всё ярко-розово, мило-жёлтенько и воздушно. Хорошенькие — в манере анимэ — змеи-горынычи, увы, побеждают. Замысел? Как обычно - многослоен. И следует так: любой Grand maniere в конечном итоге будет уничтожен мультяшками. Есть отдельные попытки вернуться в «здесь и сейчас». Так, Сергей Мазилов представлен двумя реалистичными портретами — писателя Эдуарда Лимонова и — Сантима, знакового персонажа контр-культурной жизни 1990-2000-х. Но, как бы там ни было — это всё воспоминания. Пресноватая и обыденная «Продавщица корейских салатов» Елены Новиковой и та отсылает к «Бару в Фоли-Бержер» Эдуарда Мане. «Эрозия» Сергея Кузнецова — последний блеск античной фигуры, от которой осталось больше дыр, чем эллинской гармонии — это ли не крик о помощи? Мы так устали от прошлого — пусть и прекрасного; нам так надоело монтировать миры-обманки, что хочется чего-то принципиально-нового. Потому что античная прелесть или ещё какая-нибудь Советская Атлантида имеют тенденцию ветшать — пусть и в формате 3D. Зато картина фотохудожника Андрея Андреева с радостно-зловещим названием - «Накануне» изображает утренний Кремль и нижние архео-слои — там вызрело громадное яйцо и «что-то» уже проклюнулось. Что это? Поживём — досмотрим. А пока — бежим в разные стороны, каждый - по своей беговой дорожке.
Галина Иванкина
