Карты, записки, фотографии – вот ее главное достояние, которое она мечтала придать огласке, издав книгу. Она упорно доказывала, что взрыв вовсе не был таким, как о нем говорят сейчас. Все было гораздо страшнее. К сожалению, мало кто прислушивался к Завалиной. А ведь Ираида Викторовна детально доказывала, что от взрыва в Тоцком пострадала вся Самарская область, половина районов Оренбургской области, треть Актюбинской области и четверть Башкирии. К взрыву тщательно готовились. Репетиция генерального события прошла задолго до сентября – в мае 1954 года.
Неожиданная командировка
Александра Завалина направили в Тоцкие лагеря еще в начале зимы 1953 года. Ираида, не зная, в каких условиях им придется жить на новом месте и для какой цели туда направили мужа, отвезла сына к бабушке в Калининград и отправилась к мужу. Тогда на Тоцкое шел один-единственный поезд, который останавливался там ночью и только на минуту.
В Тоцких лагерях Ираиду встретила непроглядная темень и трескучий мороз. Мела сильная метель, вокруг - одни сугробы. Ни дороги, ни домиков, ничего… Муж встретил ее, и под жуткий вой волков они вместе поехали на машине в свой новый дом.
Машина остановилась посреди снежного поля. Шофер сказал:
«Ну все, приехали. Где-то здесь».
Вышли. За огромным сугробом обнаружился так называемый финский домик. Он был рассчитан на две семьи. Две комнаты занимала семья начальника штаба майора Николая Воронова, а одна комната предназначалась Завалиным.
После Нового года Александр стал ежедневно уходить чуть засветло на службу. Приходил весь мокрый поздно вечером. Одежда на нем была – хоть выжимай, в валенках по щиколотку стояла вода. На вопрос жены, куда же он по сугробам ходит, Завалин ответил:
«Я командир взвода дорожной роты, мы расчищаем дорогу, чтобы машины могли проехать».
Ираида выяснила, что машины – это лесовозы, которые возили бревна к совхозу Кагановичевский, а там солдаты строили срубовые дома между Сорочинском и Тоцким. Вот так началась подготовка к атомному взрыву 1954 года. Но никто об этом еще не знал…
Генеральная репетиция
Тоцкие лагеря представляли собой четыре финских домика, барак в конце единственной улицы, пять или шесть мазанок возле реки Самары, построенных еще при Екатерине. Где-то до апреля месяца Завалин вместе со своим взводом трудился на дорожных работах. И вот однажды в мае, как вспоминает Ираида Викторовна, Александр, обычно убегающий на работу часам к семи, говорит: «Я завтра пойду к девяти».
Ираиде запомнился этот день. По весне Тоцкие лагеря начали осаждать мыши. Их полчища сновали повсюду в поисках съестного. Все женщины попросили своих мужей сделать им ящики, чтобы спасти продукты. Ираида тоже попросила об этом Сашу. И вот в этот день он, хитро улыбаясь, заявил:
«Если сегодня все будет благополучно, я тебе такой ящик принесу!»
Ираида развешивала свежевыстиранное белье, как вдруг раздался взрыв… Он был такой силы, что женщина сразу поняла – случилось что-то страшное. Как человек, переживший войну, она знала звук всех взрывов, которые тогда производили. Но это не было похоже ни на что… И тут Ираида вспомнила, как несколькими днями раньше она читала, а муж с Вороновым играли на кухне в шахматы и разговаривали. Ираиде они мешали, она старалась не прислушиваться. А были в том разговоре такие слова:
«…40 тонн тротила с порохом…сильно рванет…».
Вспомнилось ей и утреннее обещание Завалина: «Если все будет благополучно…» Сердце забилось, Ираида вошла в дом и, в чем была, упала на кровать. В домах вылетели стекла, на доме Вороновых и Завалиных развалило трубу… Все выскочили из домов… Мужчин в поселке не было, поэтому женщинам оставалось лишь гадать: кто-то считал, что это загорелись пороховые склады, а кто-то – что взрыв – дело рук американцев. В это время в небе появилось грибовидное облако черного цвета…И тут из одного дома вышел военный, только что вернувшийся с дежурства:
«Что вы говорите! Это взвод лейтенанта Завалина сработал!»
Худшие предположения Ираиды подтвердились. К счастью, ее муж остался жив. Только пришел черный, как негр, сказал:
«Я побывал в аду».
Как и обещал, принес ящик из-под пороха под продукты. Брать их с места взрыва было запрещено, было приказано взрывать порох прямо с ящиками, но раз обещал жене – слово держи.
Как считала Ираида Викторовна, это была имитация последующего атомного взрыва. Она понадобилось для того, чтобы приучить всех окружающих к подобным взрывам, тогда атомный взрыв остался бы незамеченным…Кроме этого, необходимо было пометить эпицентр.
«Бояться не надо…»
Летом 1954 года в Калининграде серьезно заболела мать Ираиды. Ираида решила забрать сына Володю в Тоцкое, тем более, что здесь построили школу. Когда покупала в Москве билет до Тоцкого, ее поразило, что теперь там останавливались все поезда. Более того, в Тоцкие лагеря стекалось множество военных. В открытую, не зачехляя, везли на платформах боевую технику…
Где-то в начале августа в Тоцком был сбор, на котором впервые во всеуслышание объявили о том, что будет произведен атомный взрыв.
«Помню, об этом нам сообщал полковник, специально прибывший из Министерства обороны, - вспоминала Ираида Викторовна. - «Бояться не надо, говорит. О взрыве вы будете знать заранее. Подготовьте дома вещи, коврики. Как увидите три ракеты, так бегите к реке, разложите там коврики, лягте на живот головой к взрыву, закройте руками глаза, откройте рот. Будет взрыв, после него минут пятнадцать еще полежите и идите домой…»
В толпе стояла Лиза Антонова, жена Михаила из батальона моего мужа. Была она очень красивой оренбургской казачкой. И вот выходит она к этому полковнику. За один конец юбки держится двухлетка, за другой конец немногим старше, и беременная третьим. «Товарищ полковник, - говорит, - я от вашего взрыва, наверное, как раз третьего рожу. Как же мне прикажете на живот ложиться и одновременно себе и двум малышам глаза закрывать?!» «Министерство обороны детский вопрос не интересует!», - отвечает Лизе полковник и поспешно ретируется. «Ах, так! Пошли, бабы, к начальству!» – призвала всех Антонова, и толпа женщин с детьми двинулась к штабу.
Вскоре женщины одумались: «Что ж мы делаем-то? Ведь сейчас, почитай, что военное время, по всем посторонним могут открыть из штаба огонь, и перебьют всех нас с детьми! Ведь у солдат приказ, будут стрелять!». Женщины развернулись и пошли по домам.
«Бабий бунт» здорово не понравился замполиту.
«Он все грозил нам кулаками, да цедил сквозь зубы про то, что завтра соберет партсобрание, и там проберет наших мужей по первое число, — вспоминала Ираида Викторовна. - Партсобрание на следующий день было назначено на семь часов вечера. Все мы собрались идти на него вместе со своими мужьями. Замполит испугался и срочно перенес его на пять. Но перед этим каждая женщина уже дома «воспитала» своего мужа. В общем, на партсобрании сначала Миша Антонов, а потом и другие заявили, что в день взрыва не выйдут на позиции, если женщин и детей не перевезут в другое место. Так мы оказались в Сорочинске, в 25 километрах от Тоцкого».
Тогда еще никто не знал, что облако повернет именно в сторону Сорочинска, и те, кто там находился, пострадают едва ли не больше, чем их мужья и отцы в Тоцких лагерях.
«Бомбу испытали на всех нас!»
Ираида Завалина около тридцати лет занималась историей событий в Тоцком: собранных ей материалов накопилось на три увесистых тома книги.
Завалина говорила с уверенностью: в Тоцком было не 44 тысячи солдат, а около 200 тысяч (было вырыто 400 км окопов). Атомная бомба была мощностью не 40 килотонн тротила, а 100 килотонн (можно вычислить по радиусу зоны, в которой произошли пожары: деревни Елшанка и Моховка сгорели в 7 км от эпицентра). В связи с этим, в зону поражения атомного взрыва попала вся Самарская область (плюс в Тоцком протекает река Самара, в которую дожди смыли всю радиоактивную грязь), 15 из 33 районов Оренбургской области, третья часть Актюбинской области, четверть Башкирии… В радиусе радиационного поражения проживало более пяти миллионов человек. От эпицентра взрыва было 170 км до Самары и 180 км до Оренбурга.
Весной 1955 года в реке Самаре в льдинах было полно вмороженной рыбы, по радио предупреждали, что собирать и есть ее нельзя. Глубокой осенью 1954 года в совхозах стали подыхать куры, утки…
Вполне возможно, что последствия содеянного в 1954 году действительно приуменьшили.
