Надо признать, что по-настоящему страшным испытанием для Европы стала не Вторая, а Первая мировая война. В ней крупнейшие европейские страны похоронили целое поколение соотечественников. В знаменитом продолжительном и донельзя кровопролитном сражении на Марне участвовало более миллиона солдат. Черчилль признавал, что в этой мировой бойне Англия потеряла миллионы учителей, врачей, рабочих и инженеров. На эту тему европейские студии сняли массу фильмов, живописующих все ужасы тех массовых кровавых баталий.
Вторая же мировая война с нечеловеческим ожесточением и напряжением сил велась только на Восточном фронте. И только два государства – Советский Союз и Третий рейх – заплатили за нее по всем счетам.
«Мягкая» оккупация
До того как вторгнуться на территорию Советского Союза, Гитлер относительно безболезненно и в предельно сжатые сроки поставил на колени десятки стран континентальной Европы. Все они по тем или иным причинам не сочли нужным (или не смогли – что, впрочем, бывало значительно реже) оказывать ожесточенное сопротивление отшлифованной до блеска германской военной машине.
Франция относительно безболезненно была оккупирована немецкой армией менее чем за месяц. Это была весьма своеобразная, «мягкая» оккупация. После нее жизнь «города влюбленных» сильно не изменилась. Здесь не было разрушено ни одно здание (в отличие от Сталинграда, превращенного непрерывными бомбардировками летчиков Люфтваффе в марсианский пейзаж из каменных руин, дымящихся пепелищ и обожженных кирпичей). Париж и при немцах продолжал жить насыщенной культурной жизнью. К ногам красоток кабаре, лихо отплясывающих канкан перед дойче зольдатен, летели букеты цветов. В местных ресторанах и борделях практиковали «угар и чад кутежа» немецкие офицеры. В городе по вечерам продолжали срывать бурные аплодисменты в переполненных залах шансонье. В эти годы знаменитые Морис Шевалье и Жан Кокто дарили человечеству свои знаменитые творения. Немного омрачали картину евреи, которых французам с подачи немцев пришлось отправлять в концентрационные лагеря, но война есть война.
Недаром во время подписания акта капитуляции фельдмаршал Кейтель, увидев среди представителей антигитлеровской коалиции французов, с едким сарказмом поинтересовался: «А что, французы тоже нас победили?»
Но рекорд быстроты капитуляции перед фашизмом среди европейских стран-пораженцев поставила Норвегия. Эта страна была завоевана рейхом вообще за один день. Этот результат и по сей день можно смело заносить в Книгу рекордов Гиннесса. Черчилль так прокомментировал это потрясшее его событие: «Если бы во время просмотра боевика гангстеры сошли с экрана прямо в кинозал, я удивился бы не больше».
Одна война – разные результаты
И на сегодняшний день отношение и России, и США, и европейских держав, да и многих других стран планеты к этой войне различно. Различно и историческое значение войны для ее участников.
Для нас это Апокалипсис 20-го века, самое страшное испытание за всю историю страны. А Великая Победа в этой войне, когда мы водрузили Знамя Победы среди разбитых тевтонских богов, – поистине второе пришествие Христа. Сталинград, битва за Москву, Курская дуга, блокада Ленинграда – эти слова стали символом жертвенного подвига миллионов соотечественников, отдавших свои жизни за то, чтобы имя России не померкло.
Для Англии это закат некогда великой империи, над которой ранее никогда не заходило солнце. После Второй мировой оно зашло. Британия теперь уже никогда не будет править морями так, как прежде.
Для Вашингтона – символ окончательного обретения геополитического британского наследства. «Вожжи истории» перешли из одних рук в другие. Америка на исторической волне этой глобальной войны не только взмыла к невиданным ранее высотам благосостояния, но и получила уникальный шанс претендовать на мировую гегемонию, чем не преминула воспользоваться.
Париж, несмотря на унизительную оккупацию и капитуляцию перед лицом немецкого монстра, тем не менее получил уникальный шанс вернуться в клуб великих держав, определяющих дальнейшую судьбу континентальной Европы.
Для Берлина эта война – окончание прусского периода истории и начало посттоталитарной истории.
А все страны Восточной Европы после Великой войны лишились своей суверенности и стали вассалами своих патронов. Только одни стали вассалами коллективного Запада, другие – вассалами Советского Союза. После падения последнего они просто поменяли хозяина, но вожделенной суверенностью так и не обзавелись. И по сей практически все восточноевропейские государства остаются всего лишь объектами, но никак не субъектами мировой политики.
Перелом
А потом рухнул «железный занавес». Бывшие союзники оказались по разные стороны идеологических баррикад. И изменилось их отношение как друг к другу, так и к ранее общей войне. А раз изменилось отношение к судьбоносному историческому факту, началась ревизия истории и война интерпретаций тех или иных исторических событий.
Первые предпосылки для глобального пересмотра итогов Второй мировой возникли сразу после падения Берлинской стены. Тогда рухнула вся архитектура мира, фундамент которого был заложен на Ялтинской конференции. Времена «Большой тройки» необратимо канули в Лету. Настало время новой мировой архитектуры взаимоотношений. И тут же была поставлена под сомнение значимость победы Советского Союза в Великой войне.
В итоге сейчас в Европе все упоминания о международной антигитлеровской коалиции кажутся глубокой архаикой. Тот факт, что коммунисты Советского Союза вместе с прибывшими из-за океана англосаксами без участия европейцев определили судьбу континентальной Европы, не вызывает у них бурного потока положительных эмоций. И они тоже хотят пересмотра итогов Великой войны.
С начала 90-х годов началась массовая интеллектуальная «война интерпретаций» итогов Второй мировой. В результате сегодня граждане США абсолютно уверены в том, что именно их победоносная армия разбила и немцев, и японцев при некотором участии англичан. Великая «фабрика грез» – Голливуд – приняла в культивировании этой мифологемы самое живое участие.
Англичане, в свою очередь, упиваются «Битвой за Атлантику» (а британский кинематограф выдает на эту тему один киношедевр за другим). Граждане же Советского Союза, в свою очередь, практически ничего не знали о знаменитой атаке на Перл-Харбор, уничтожившей в одночасье флот великой державы, о сражениях на Окинаве, операции «Энигма» и битве английских и немецких подлодок в Атлантике.
Получается, что война в Европе и война в СССР – две какие-то разные войны.
Мужество «норвежской скрепки»
В информационной войне против фальсификации итогов Второй мировой прошло время реверансов. Мир балансирует на грани глобальной войны, поэтому время изысканной дипломатии кануло в Лету. Жить в «режиме реагирования», к чему привыкли многие современные российские идеологи, тоже опасно. Необходимо радикально менять всю концепцию и идеологической, и информационной войны. В наше бескомпромиссное время необходимо при каждом удобном случае тыкать носом наших противников в те моменты их прошлой жизни и истории, которые им крайне неприятны. Это действует на них отрезвляюще и заставляет если не менять точку зрения, то хотя бы корректировать риторику.
Живой пример. В истории Второй мировой, по мнению многих современных историков, была непомерно раздута и романтизирована роль французского Сопротивления. На самом деле это партизанское движение на самом деле было настолько невнятным и непонятным, что немцы попросту не обращали на него внимание.
Не менее «загадочным» и «таинственным» было движение сопротивления в Австрии. Оно по большей части заключалось в том, что местные партизаны-подпольщики на стенах домов выводили краской загадочную аббревиатуру «05». Таким образом они, оказывается, намекали на то, что их страна по-прежнему является империей, а не одной из областей, подконтрольных рейху. Но, похоже, солдаты немецкого патруля, когда мочились на эти цифры, даже не догадывались, на что они посягают.
Круче австрийских «сопротивленцев» оказались только норвежцы. Видно, они решили пополнить Книгу рекордов Гиннесса не только мгновенной сдачей своей страны на милость победителю. Местная интеллигенция, решив биться с оккупантами «до последнего вздоха», стала в знак протеста выходить на улицы, прицепив на лацканы своих пиджаков канцелярские скрепки. Это был очень серьезный протест против присутствия оккупантов на территории их страны. Риск был смертельным. Правда, сами немцы почему-то этого протеста так и не заметили. Или заметили, но не обратили на него внимания.
А в среде сотрудников НКВД, работавших в Норвегии, этот жест невиданной смелости суровых северян вызвал шквал скабрезных анекдотов и шуток на грани (или за гранью) приличия. Выражения «исключительная норвежская храбрость» и «мужественная норвежская скрепка» тут же ушли в народ, вызвав массу анекдотов и прибауток. Сарказм анекдотов про «горячих эстонских парней», «щедрых евреев», «скромных поляков» и «трудолюбивых, законопослушных негров» до сих пор кажется детским лепетом по сравнению с теми изысканными образчиками народного творчества.
«Женихи смерти»
Но у части европейцев были и другие отношения с фашизмом. Необходимо понимать и помнить, что в сорок первом году против нас воевала практически вся 450-миллионная континентальная Европа. Тогда под немецкие стяги встали все: чехи, словаки, венгры, поляки, испанцы, итальянцы, датчане, голландцы, хорваты, болгары, финны, румыны... Практически все, кроме англичан. Одних французов в составе вермахта воевало свыше 200 тысяч человек.
Мало того. Очень интересным является тот факт, что в ряды «женихов смерти» – зондеркоманды «Ваффен СС» – европейцы вступали в несравнимо больших количествах, чем в ряды участников Сопротивления. И в боевых частях СС этнических немцев было куда меньше, чем добровольцев из самых разных европейских стран. Простая статистика: в числе эсэсовских дивизий были французская «Шарлемань», голландская «Нидерланд», бельгийские «Валлония» и «Лангемарк», скандинавские «Норланд», «Викинг» и «Норд».
Уцелевшие бойцы французской «Шарлемани» даже в последние дни войны дрались с советскими войсками до последнего патрона, обороняя символ фашистского сопротивления – пылающий рейхстаг.
И нам надо это помнить. Иначе получится, что вместо нас заниматься нашей историей и учить нас жизни будут потомки «скреперов» и бойцов «Шарлемани». Потомки тех, кто безропотно встал на колени перед немецкими оккупантами, положив к их ногам свои знамена. А также внуки и правнуки тех, кто не только энергично обслуживал интересы фашистской Германии, но и готов был сложить за них свою голову.
Допустить этого нельзя. «Наши мертвые нас не оставят в беде, наши павшие – как часовые», – очень точно и образно сказал поэт. И мы, если не хотим предать память о наших павших и живых, тоже должны быть часовыми. Часовыми нашей общей памяти.
Использованы фотографии: Игоря Моисеева
Автор: Игорь Моисеев
