Общеизвестно, что работы по использованию внутриатомной энергии урана в США, Франции, Англии и Германии велись практически параллельно. К ядерным открытиям было приковано внимание мировой науки. В Англии был открыт нейтрон, в США – позитрон, тяжелый электрон, мезон. В Германии научные исследования значительно активизировались после открытия О. Ганом и Ф. Штрассманом в 1938 г. деления ядра урана и теоретического анализа этого явления О. Фришем и Л. Мейтнером. Чуть позднее французские ученые Ф. Жолио и Ф. Перрен пришли к выводу, что деление ядра урана нейтроном сопровождается вылетом нескольких нейтронов. После этих открытий века в мире возникли реальные предпосылки использования ядерной энергии через цепную реакцию деления.[1]
К этим работам было привлечено большое число виднейших физиков и техников, а также лаборатории более 20 университетов этих стран.
За всеми этими исследованиями и работами пристально следила советская разведка. Ценнейшая научно-техническая информация поступала по линии Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба (ГШ) Красной Армии (КА), 1-го Управления Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) СССР и 1-го Управления Народного комиссариата государственной безопасности (НКГБ) СССР. У каждого управления была своя легальная резидентура – работники посольств СССР, аппаратов военных атташе при посольствах и разведчики-нелегалы, работавшие под руководством легальных резидентов.
Наибольшая концентрация резидентов и разведчиков-нелегалов была в странах, которые активно работали по урановой проблеме. Но информация поступала и от резидентур других стран, где также проводились исследования в области внутриатомной энергии учеными-физиками и химиками, между которыми шел обмен научными достижениями.
В Первом управлении НКВД СССР проблеме атомного оружия было дано кодовое название «Энормоз» (от английского слова enormous – огромный).[2] Позднее это кодовое название стало использоваться и управлениями других наркоматов в переписке с резидентурами.
Руководителям резидентур и разведчикам-нелегалам каждое управление направляло оперативные письма с заданиями и поручениями по выяснению и сбору материалов, касающихся работ в области внутриатомной энергии, особенно ведущихся в военных целях. После анализа поступающей информации компетентными в этой области знаний учеными и получения недостающих сведений от агентов резидентурам давались дополнительные задания и поручения.
О ходе работ по атомной тематике за рубежом агентурную информацию получало и Первое Управление НКГБ СССР. Агентурная разработка и вербовка зарубежных ученых, симпатизировавшим СССР, началась еще в конце 1941 г. На основании поступавших агентурных донесений были сделаны выводы о том, что крупные научные и материальные силы Англии и США брошены на разрешение новейшей научной проблемы использования внутренней энергии атомного ядра урана, в частности, использования ее в военных целях — для изготовления урановой бомбы огромной разрушительной силы.
Агентурно-оперативная работа в странах, занимающихся разработкой ядерного оружия, планировалась 1-м Управлением НКГБ СССР в зависимости от необходимости получения тех или иных недостающих сведений, которые были нужны ученым для анализа и ускорения проведения отечественных исследований в этой области.[3]
Благодаря агентуре, НКГБ СССР были переданы сведения о разработке американскими учеными нескольких методов отделения изотопа урана-235 от изотопа урана-238, в том числе: диффузионный, магнетический (электромагнитный и ионный), центробежный.
Резидентурами НКГБ СССР в Нью-Йорке и Лондоне получены материалы исключительной важности, освещающие научную разработку проблемы урана-235 как нового мощного источника энергии для мирных и военных целей. Эти материалы не только давали возможность следить за развитием научно-исследовательской мысли и инженерными работами, ведущимися в США, Англии и Канаде, но по своему объему и характеру являлись ценнейшим пособием для работников советских научно-исследовательских учреждений и служили основой для постановки и развертывания в СССР самостоятельных работ в области проблемы использования атомной энергии. В этих странах руководство работами было поручено видным государственным и военным деятелям.
Полученные данные позволяли делать выводы о большом значении, которое придавалось проблеме урана в капиталистических странах, о привлечении к ней первоклассных кадров научных работников, затрате больших средств, большом внимании, которое уделялось вопросам конспирации, организационным вопросам, а также констатировать значительное отставание в этих работах советских научно-исследовательских организаций. Все это диктовало необходимость принятия решительных мер к реорганизации дела по разработке проблемы урана в Советском Союзе.
НКГБ СССР отслеживали и перемещение ведущих зарубежных ученых в области атомного ядра. В частности, по агентурным сведениям создатель теории строения атомного ядра гениальный датский ученый Нильс Бор со времени оккупации немцами Дании продолжал оставаться в Копенгагене. В октябре 1943 г. англичане устроили Бору побег из Копенгагена в Швецию, откуда он был доставлен в Англию, а затем вместе с английскими учеными – в Америку.[4]
Среди активных агентов советской разведки в Нью-Йоркской резидентуре был А. А. Яцков, который занимался сбором информации об американском ядерном оружии. Проявляя инициативу и настойчивость, изобретательность разведчика, молодой стажер советского генконсульства осуществлял связь с ценнейшими агентами и руководил их работой. Указом Президента РФ от 15 июня 1996 г. ему было присвоено звание Героя России.
В Нью-Йоркской резидентуре выделялись и супруги Леонтина и Моррис Коэн. Начиная с 1943 г. Леонтина занималась сбором информации по «Манхэттенскому проекту», получала материалы, подготовленные в Лос-Аламосе для передачи в Москву, и в течение двух лет переправляла их в Нью-Йорк. До настоящего времени детали деятельности супругов Коэн полностью не рассекречены, но награды, которыми они были удостоены, говорят сами за себя. Это ордена Красного Знамени, Дружбы народов, медали, а также оба получили звание Герой России.[5]
Кроме материалов, касающихся научных аспектов проводимых работ по атомной тематике, разведывательные органы получали общую информацию о предприятиях и учреждениях, а также должностных лицах, ученых и направлениях их деятельности. Так, 1-м Управлением НКГБ СССР 28 февраля 1945 г. письмом № 1103/м были направлены на имя Л. П. Берии подробные сведения о месте расположения американских лабораторий и заводов, в которых непосредственно велись работы по обогащению урана различными способами, их производительности, выделяемых ассигнованиях, количестве занятых работников, и способах производства взрыва атомной бомбы и даже приблизительное время проведения опытных боевых испытаний.[6]
Кроме этих сведений, 1-е Управление НКГБ СССР располагало данными о структуре Лос-Аламосской лаборатории, руководителях подразделений, персональном составе научных сотрудников, задействованных в проведении работ, и направлениях их научной деятельности.[7]
Отчеты и иную информацию агенты пересылали дипломатической почтой, которая шла через несколько стран, кружным путем, либо по иным засекреченным каналам связи – закладка тайников, встреча с резидентами и т.п. Использовались и нестандартные формы передачи информации – иносказание, условные наименования отдельных терминов. Агенты подписывались закрепленными за ними вымышленными именами и псевдонимами.
Материалы от агентов НКГБ СССР направлялись в Народный комиссариат химической промышленности (НКХП) наркому М. Г. Первухину, который одновременно являлся заместителем председателя СНК СССР, т.е. фактически курировал вопросы урановой проблемы. Так, в письме от 25 января 1944 г. № 252/м народного комиссара государственной безопасности СССР В.Н.Меркулова отмечено, что разработка проблемы урана, проводимая американцами, носит широкий размах и проходит успешно. В работах принимают участие свыше 500 научных работников и среди них: Комптон, Мак-Миллан, Лоуренс, Ферми, Даннинг, Коен, Бут, Нир, Сегре, Оппенгеймер, Сцилард и другие ученые. Согласно планов американцев к марту 1945 г. ожидалось получение урана-235 в количестве 1 фунта в день и предполагалось, что они смогут выпускать по одной атомной бомбе в неделю. Английские работы по этому вопросу должен возглавить профессор Олифант.[8]
В письме также сообщалось, что центром практических работ по урану, проводимых в США, являлся так называемый лагерь «У», созданный в пустынной местности около Санта-Фе, штат Нью-Мексико.[9] В Англии работы по проблеме атомного оружия были сосредоточены в Кэмбриджском, Оксфордском, Ливерпульском и Бирмингамском университетах, силами ведущих физиков.
В адрес НКХМ СССР от 1-го Управления НКГБ СССР 15 мая 1944 г. поступили разведматериалы на 12 страницах описи и 192 фотолистах английского текста, наиболее важными из которых был проект «атомной машины» (уранового котла).[10]
Разведматериалов по проблеме урана от НКВД СССР, НКГБ СССР и ГРУ ГШ КА поступало в таком большом объеме, что М. Г. Первухин был вынужден обратиться в правительство с предложением о создании специального бюро в составе секретариата СНК СССР для их разбора и переработки в виде заданий для Лаборатории № 2 АН СССР.[11] Такое бюро было создано в соответствии с Постановлением ГКО от 20 августа 1945 г. № 9887сс/ов.
Агенты активно передавали информацию о работах по урановой проблеме в Англии. В начале августа 1941 г. от руководителя лондонской резидентуры ГРУ ГШ КА поступила телеграмма, в которой сообщалось, что С. Д. Кремер[12] - генерал-майор танковых войск, с 1936 г. работавший в Разведуправлении РККА, привлек К. Фукса – немецкого физика-теоретика, убежденного коммуниста и антифашиста к сотрудничеству с военной разведкой. В ходе встречи с агентом К. Фуксом[13], стало известно, что он работает в составе специальной группы в физической лаборатории университета в Бирмингаме (так записано в телеграмме) над теоретической частью урановой бомбы. Кроме того, он изложил некоторые организационные и практические подробности уранового проекта, принцип использования урана и потенциальную мощность урановой бомбы в сравнении с эквивалентом динамита и передал С. Д. Кремеру блокнот с материалами об английском проекте «Тьюб эллойз».[14]
27 июня, 13 августа и 28 сентября 1942 г. руководителю лондонской резидентуры были направлены оперативные письма с заданиями для К. Фукса по сбору информации об общей схеме и технических чертежах диффузионной сепарационной установки, полученных результатах, о строительстве диффузионного завода, об объемах добычи урана за 1942 г. и планах на 1943 г., количестве металлического урана и газа шестифтористый уран, объемах получения тяжелой воды, о других работах по урановой проблеме, проводимых в Германии, США, Англии и Франции.
Сроки для сбора такого большого и засекреченного объема информации были очень сжатыми и жесткими – от двух недель до двух месяцев. Передавать материалы К. Фукс должен был через закладку в тайник, а связь с ним поддерживал офицер резидентуры капитан Н.В.Аптекарь (псевдоним «Ирис»), работавший в аппарате военного и морского атташе при посольстве СССР в Англии.[15] В справке ГРУ за 1945 г. было указано, что за время работы на Разведуправление К. Фукс передал ряд ценных материалов, содержащих теоретические расчеты по расщеплению атома и созданию атомной бомбы. Всего от К. Фукса за 1941-1943 гг. было получено 570 листов ценных материалов.
В январе 1944 г. в связи с его переездом в США, где он стал работать старшим теоретиком Лос-Аламосской лаборатории и заниматься направлением «взрыв внутри» (метод имплозии), К. Фукс был передан от ГРУ ГШ КА «для дальнейшего использования» 1-му Управлению НКГБ СССР.[16]
К. Фукс так вспоминал о его разработке: «… В конце 1944 г. я начал заниматься теоретическими расчетами величины необходимой массы плутониевого ядерного горючего и разработкой метода имплозии (взрыва, сходящегося во внутрь) для перевода заряда в надкритическое состояние. Моей задачей как раз стала разработка математического аппарата, способного объяснить возникавшие в ходе экспериментальной фазы исследований колебания, нарушавшие одновременное протекание имплозивного эффекта, в результате чего запал в самом центре плутониевой бомбы взрывался слишком быстро и ядерного взрыва всей надкритической массы плутония не происходило. Этой проблемой, оказавшейся исключительно сложной как в техническом, так и в теоретическом плане, я занимался вплоть до Аламогордо. И разумеется, я подробно информировал советских товарищей о том, как технически была решена эта задача и на какой теоретической базе...».[17]
О подготовке к испытанию атомной бомбы в США советской разведке стало известно накануне. 2 июля 1945 г. заместитель начальника отдела «С» НКВД СССР Л. П. Василевский[18] устно ознакомил И. В. Курчатова со справкой 1-го Управления НКГБ СССР. В справке сообщались основные конструктивные особенности бомбы.
Учитывая важность сообщения, первоначальный вариант справки был переведен не совсем четко, но в письме НКГБ СССР на имя Л. П. Берии от 10 июля 1945 г. уже перевод был уточнен. В письме сообщалось, что из нескольких достоверных агентурных источников НКГБ СССР получены сведения о подготовке испытания первого экспериментального взрыва атомной бомбы в США, намеченного на 10 июля 1945 г.
В письме были приведены следующие данные: «Бомба изготовлена из элемента 94 (плутоний[19]), который по своей способности к атомному распаду аналогичен урану-235. Элемент 94 является продуктом процесса атомного распада урана-238, протекающего в атомных машинах (урановых котлах).
Плутоний берется в виде шара весом 5 килограмм. В центре его помещается так называемый инициатор — бериллиево-полониевый источник альфа-частиц, который в нужный момент приводит в действие активное вещество бомбы. Масса плутония окружается алюминиевой оболочкой толщиной 11 см. Последняя, в свою очередь, окружается слоем взрывчатого вещества пенталит толщиной 46 см.
Общий вес бомбы, включая вес пенталита, корпуса и проч. — около 3 тонн. Предполагаемая сила взрыва бомбы эквивалентна силе взрыва 5 тысяч тонн ТНТ.[20]
О запасах активного материала для изготовления атомной бомбы из тех же источников известно следующее:
а) Уран-235. На апрель месяц с. г. в США имелось в наличии 25 килограмм урана-235. Производство его составляет 7,5 кг в месяц;
б) Элемент 94. В Лагере-2 (Лос-Аламос) имеется 6,5 кг этого вещества. Производство его в атомных машинах налажено и план добычи перевыполняется.»[21]
Испытание американской атомной бомбы было проведено 16 июля 1945 г. в Аламогордо. В этот период шла подготовка к Потсдамской конференции руководителей трех союзных держав — СССР, США и Великобритании, намеченной на 17 июля — 2 августа 1945 г. В Потсдаме 16 июля Г. Трумэн получил телефонограмму, а 21 июля — полный отчет об успешном испытании атомной бомбы. Как известно, на этой конференции он сообщил И. В. Сталину о создании атомной бомбы. По версии Дж. Бирнса, это происходило следующим образом (запись беседы с Бирнсом Г. Фейса, 1958 г.): «Бирнс сказал, что он пришел к выводу о катастрофичности для США и Китая включения Советского Союза в войну на Тихом океане. Это, в свою очередь, подвело к мысли, что было бы неплохо, если не сказать сильнее, оставить Сталина не полностью информированным о потенциале атомной бомбы. В противном случае он мог бы ускорить вступление Советского Союза в войну. Вот почему было решено сказать Сталину о результатах испытаний как бы между прочим, в конце одного из заседаний глав правительств. Согласовав вопрос о том, что следует говорить, Трумэн с Боленом..., который должен был присутствовать в качестве переводчика, обошел вокруг стола и в самой непринужденной манере сказал Сталину, что хочет проинформировать его о создании в США нового и мощного оружия, которое мы решили применить против Японии. Весь разговор Трумэна со Сталиным, по словам Бирнса, длился не более минуты» По воспоминаниям, реакции на это сообщение Трумэна со стороны И. В. Сталина не последовало».[22]
А вот что воспоминает об этом разговоре В. М. Молотов – председатель СНК СССР: «В Потсдаме Трумэн решил нас удивить. Насколько я помню, после обеда, который давала американская делегация, он с секретным видом отвел нас со Сталиным в сторонку и сообщил, что у них есть такое оружие, которого еще никогда не было, такое сверхобычное оружие... Трудно за него сказать, что он думал, но мне казалось, он хотел нас ошарашить. Сталин очень спокойно к этому отнесся. И Трумэн решил, что тот ничего не понял. Не было сказано «атомная бомба», но мы сразу догадались, о чем идет речь. И понимали, что развязать войну они пока не в состоянии, у них одна или две бомбы всего имелись, взорвать-то они потом взорвали над Хиросимой и Нагасаки, а больше не осталось. Но даже если и оставались, это не могло сыграть особой роли».[23]
19 октября 1945 г. нарком госбезопасности В. Н. Меркулов сообщил Л. П.Берии, что 16 июля 1945 г. на полигоне «Тринити», вблизи города Санта-Фе, штат Нью-Мексико, была испытана первая атомная бомба линзового типа, построенная на принципе начала атомного распада при помощи взрыва, направленного во внутрь системы. В качестве активного материала был использован плутоний-239 фазы дельта. Взрыв произведен на высоте 30,5 метров, сила взрыва эквивалентна взрыву 10 тысяч тонн тринитротолуола, с точностью измерения до 2 тысяч тонн. Температура взрыва оценивается в 70 миллионов градусов Цельсия. Радиоактивность на расстоянии 914 метров от места взрыва составляла 1000 рентгеновских единиц. В результате этого испытания было установлено, что оптимальная высота взрыва бомбы должна быть равна 458 метрам...[24]
Вот как оценивал помощь советской разведки в разработке атомной бомбы Ю. Б. Харитон: «Вклад разведки в советский атомный проект бесспорен. Он заключается в том, что информация из-за рубежа способствовала принятию руководством страны трудного решения о начале работ по ядерному оружию в ходе кровопролитнейшей войны. Разведка позволила нашим физикам максимально сократить время, помогла избежать «осечки» при проведении первого атомного взрыва, имевшего огромное политическое значение. Разведка сделала И. Курчатова самым информированным физиком-ядерщиком, который, зная достижения своих коллег, одновременно на важном начальном этапе ядерной гонки был посвящен в результаты западных специалистов.
Однако полученная разведкой информация, сколь бы она ни была полезной потенциально, сама по себе мертва. Мертва, пока не будут найдены доказательства, подтверждающие, что «улов» не есть ошибка или еще хуже - дезинформация. И потому нельзя согласиться с заявлениями наших «атомных» разведчиков о добытых ими «настолько подробных данных», что они «позволили Курчатову строить сразу производственные цехи, минуя стадии опытного производства».[25]
Таким образом, вся приведенная выше информация о получении разведывательными органами сведений о ходе работ по созданию атомной бомбы за рубежом позволяет сделать вывод о том, что политическое руководство СССР и ведущие ученые в области исследований атомного ядра были подробнейшим образом осведомлены и принимали все зависящие от них меры по ускорению создания отечественного ядерного оружия.
[1] Атомный проект СССР. Документы и материалы. Т. I. 1938-1945. Ч. 1. М., 1998. С. 6, Волошин Н. П. К истории отечественного атомного проекта. М., 2009. С. 9.
[2] Атомный проект СССР. Документы и материалы. Т. I. 1938-1945. Ч. 1. М., 1998. С. 242, 347.
[3] Там же. С. 154-155.
[4] Там же. С. 26-27.
[5] Герои атомного проекта. Москва-Саров, 2005. С. 445-446.
[6] Атомный проект СССР. Документы и материалы. Т. I. 1938-1945. Ч. 2. М., 2002. С. 234-236.
[7] Там же С. 246-247.
[8] Там же С. 26-27.
[9] Речь идет о Лос-Аламосской лаборатории.
[10] Атомный проект СССР. Документы и материалы. Т. I. 1938-1945. Ч. 2. М., 2002. С. 68.
[11] Там же. С. 87-88.
[12] 23 августа 1944 г. С.Д. Кремеру было присвоено звание Героя Советского Союза.
[13] Фукс Эмиль Юлиус Клаус – немецкий физик-теоретик. В 1934 г. поселился в Англии и принял английское гражданство. С мая 1941 г. стал участником работ, связанных с созданием атомного оружия в группе другого немецкого эмигранта Р. Пайерлса. Узнав, что работа ведется в секрете от СССР, осенью 1941 г. сообщил известную ему информацию в советское посольство в Лондоне и начал сотрудничать с разведкой Красной Армии. Подробнее см. Атомный проект СССР. Документы и материалы. Т. I. 1938-1945. Ч. 2. М., 2002. С. 710-711.
[14] Атомный проект СССР. Документы и материалы. Т. I. 1938-1945. Ч. 2. М., 2002. С. 434-435, Герои атомного проекта. Москва-Саров, 2005. С. 447.
[15] Атомный проект СССР. Документы и материалы. Т. I. 1938-1945. Ч. 2. М., 2002. С. 448-449, 596.
[16] Там же. С. 467.
[17] Там же. С. 236.
[18] Атомный проект СССР. Документы и материалы. Т. I. 1938-1945. Ч.2. М., 2002. С. 329.
[19] Плутоний – 94 элемент в Периодической системе.
[20] Тринитротолуол. Испытания показали, что мощность взрыва эквивалентна 15-20 тыс. т ТНТ.
[21] Атомный проект СССР. Документы и материалы. Т. I. 1938-1945. Ч. 2. М., 2002. С. 335.
[22] Там же. С. 335-336.
[23] Чуев Ф. Сто бесед с Молотовым. М., 1991. С. 81-82.
[24] Там же. С. 330.
[25] Мифы и реальность советского атомного проекта. Харитон Ю.Б., Смирнов Ю.Н., Арзамас-16, 1994. С. 12-13.
Виктор Кузнецов
