«Василий Витальевич Шульгин родился 13 января 1878 года в Киеве, а скончался 15 февраля 1976 года во Владимире, прожив действительно почти сто лет <…>. Отец его, профессор истории Киевского университета Святого Владимира Виталий Яковлевич Шульгин, в 1964 году создал газету "Киевлянин". Передовая статья первого номера газеты заканчивалась словами: «Это край русский, русский, русский!» А жители Киева в то время были в основном поляки и евреи, кругом же в саманных хатах, крытых соломой, с глиняными полами устланными ряднами жили миллионы малороссов.»[1]
«Для Шульгина толчком к политической деятельности послужило широко объявленное желание поляков провести от Киевской, Подольской, Волынской губерний только своих депутатов. Русские помещики зашевелились. Они объединялись вокруг «Киевлянина», вокруг его издателя Дмитрия Ивановича Пихно, ставшего выразителем их интересов. Пасынку его Василию Витальевичу Шульгину было поручено действовать на Волыни в деревне Курганы Острожского уезда, где за ним числилось триста десятин земли, что было не ахти каким богатством, но давало возможность представлять уезд на выборах в новую Думу. Шульгин оказался прирождённым политиком. Летом 1906 года он не слезал с коня Васьки, объезжая уезд, агитируя крестьян и помещиков, умело обрабатывая сельских священников, которые одни могли убедить равнодушных к политике сельских жителей выбирать уполномоченных. И он добился своего – на первой стадии многоступенчатых выборов он, как говорил сам, расшевелил обломовых. На уездных выборах русских уполномоченных было на десяток больше чем представителей от польских помещиков. На дальнейшие выборы, в Житомир, поехали пятеро – священник, чех, хлебороб и два помещика, среди которых был и двадцатидевятилетний Шульгин»[2].
1917.
«Закулисные переговоры Керенского и Корнилова увенчались Государственным совещанием в московском Большом театре, начавшимся 12 августа. Большевики были против совещания, тем более что « визитки, сюртуки и крахмальные сорочки доминировали над косоворотками» - как писал их корреспондент. <…>
Шульгин выступил в Большом театре в один день с Корниловым (14 августа) <…>
Отдадим должное ораторскому искусству Шульгина. <…>
Ошибка рождает тезис, разрушающий «единую и неделимую Россию». Некоторые хотят быть равноапостольными. Как когда-то Владимир Святой крестил в Киеве Русь в Христианство, так теперь хотят крестить Русь в украинство. Часть интеллигенции Южной России оскорбляются, когда их называют украинцами, а часть русскими. Так вот, Шульгин от имени Киева заявляет о желании держать с Москвой «союз нерушимый», установленный Богданом Хмельницким с московским послом Бутурлиным.
Контрреволюционные выступления Шульгина было заявкой на роль идеолога Белого движения.» [3]
«Из Москвы Шульгин уехал в Киев, где уже в ноябре 1917 года создал секретную организацию под названием "Азбука". Сам он в ней руководил под буквой «Веди». Его единомышленники (и штатские, и офицеры) были весьма влиятельны и исповедали борьбу с большевизмом, верность союзникам и монархии. Легально же Шульгин боролся в "Киевлянине" с украинским движением, парламентаризмом, Учредительным собранием. <…>
Тогда же была объявлена в Киеве "Украинская народная республика" Центральной радой, в которой объединились украинские социалисты –федералисты и социал-демократы. Недаром говорил о «союзе нерушимом» Шульгин на Государственном совещании. Украинские сепаратисты организовались ещё в марте, а теперь возникло новое государство и своё правительство: генеральный секретарь – В.К. Винниченко, военный министр – С.В.Петлюра, а министр иностранных дел – А.В. Шульгин, племянник В.В.Шульгина. Получалось так: один Шульгин – русский, другой – украинец. А столица, Киев – мать городов русских. Долго ещё В.В.Шульгин будет негодовать на, как он говорил, «украинствующих»…[4]
«В 1708 году стародубский полковник Скоропадский не послушался уговоров Мазепы, перекинулся к шведскому королю и поехал в стан московского боярина Долгорукого, а потом и сам стал гетманом. Его потомок генерал П.П.Скоропадский входил в Центральную Раду, как глава военных формирований, но немцы сделали на него ставку, и он перекинулся к ним. 5 апреля 1918 года он заключил договор с фельдмаршалом Эйхгорном и бароном Муммом «О направлении будущей украинской политики». Пока это было тайной, но "Азбука" знала всё и даже – о телеграмме германского императора, давшего согласие на избрание Скоропадского гетманом, которую и переправила генералу Алексееву. Немцы разогнали Центральную Раду, а 29 апреля 1918 года «Съезд хлеборобов» избрал гетмана, что давало основание начальнику штаба Восточного фронта немцев генералу Гофману похваляться в последствии, что Украина - дело его рук. <…> В трёх дивизиях гетмана офицеры были сплошь русские. Им приходилось учить «галицийскую мову». Офицер писал приказ, а писарь переводил его с помощью словаря Топтыго, заменял слова на украинские, оставляя русские обороты.»[5]
«Живя в эмиграции в Сремских Карловцах, Шульгин наезжал в Белград, где всё увеличивалось русское эмигрантское кладбище, а в часовне по-прежнему стояли часовые у семидесяти знамён царских полков. Бездельничать он не мог и большую часть времени проводил у письменного стола, писал труды, доказывающие исторически, что украинцы сами лишили себя русского первородства, назвав себя украинцами. Боролся с украинскими националистами в эмиграции, среди которых был его племянник. <…>
«Оперетка с переодеванием в национальные костюмы понравилась и нравится до сих пор первобытному тщеславию большевиков…» - писал он в брошюре "Украинствующие и мы", изданной в Белграде в 1939 году.» [6]
Цитаты выше это вводная статья писателя Дмитрия Жукова в 60-е - 70-е г.г. тесно общавшегося с Василием Витальевичем Шульгиным к изданию "Дни" и "1920: Записки" в 1989 году в издательстве "Современник". Далее цитаты непосредственно из "Дней" Шульгина.
Первый день «конституции» (18 октября 1905 года).
"Киевлянин" шёл резко против «освободительного движения… Его редактор, профессор Дмитрий Иванович Пихно, принадлежал к тем немногим людям, которые сразу по «альфе» (1905 г.), определили «омегу» (1917 г.) русской революции… Резкая борьба "Киевлянина" с революцией удержала значительное число киевлян в контрреволюционных чувствах.»[7]
«Ведь идёт грозная борьба, борьба не на жизнь, а на смерть. Вчера начался штурм исторической России. Сегодня…сегодня это её ответ. Это ответ русского простонародного Киева – Киева, сразу по «альфе» понявшего «омегу»….[8]
« Эти белые колонны, вероятно, не заметили меня, когда, десять лет назад, робким провинциалом я пробирался сквозь злобные кулуары II Государственной Думы – «Думы народного гнева». Пробирался для того, чтобы с всероссийской кафедры, украшенной двуглавым орлом, высказать слова истинно киевского презрения к их «гневу» и их «народу»… Народу, который во время войны предал свою Родину, который шептал гнусные змеиные слова: «Чем хуже, тем лучше», который ради «свободы» жаждал разгрома своей армии, ради «равноправия» - гибели своих эскадр, ради «земли и воли» - унижения и поражения своего Отечества… Мы ненавидели такой народ и смеялись над его презренным гневом… Не свободы «они» были достойны, а залпов и казней… залпы и казни и привели их в чувство… И белые колонны Таврического дворца увидели III Государственную Думу – эпоху Столыпина.»[9]
«Кто-то, кто нас представлял, - назвал меня, сказав, что я от Волынской губернии. Государь подал мне руку и спросил:
- Кажется, Вы, от Волынской губернии, - все правые?
- Так точно, Ваше Императорское Величество.
- Как это вам удалось?
При этих словах он почти весело улыбнулся. Я ответил:
- Нас, Ваше Величество, спаяли национальные чувства. У нас русское землевладение, и духовенство, и крестьянство шли вместе, как русские. На окраинах, Ваше Величество, национальные чувства сильнее, чем в центре…
Государю эта мысль, видимо, понравилась. И он ответил тоном, как будто бы мы запросто разговаривали, что меня поразило:
- Но ведь оно и понятно. Ведь у вас много национальностей… кипят. Тут и поляки, и евреи. Оттого русские национальные чувства на Западе России – сильнее… Будем надеяться, что они передадутся и на Восток…
Как известно, в последствии эти же слова высказал в своей знаменитой телеграмме Киевскому клубу Русских националистов и П.А.Столыпин: «Твёрдо верю, что загоревшийся на Западе России свет русской национальной идеи не погаснет и скоро озарит всю Россию…»[10]
«Из Волынской губернии приехала депутация, во главе с архиепископом Антонием и знаменитым архимандритом Виталием, монахом Почаевской Лавры. Остальные члены депутации были крестьяне, по одному от каждого из двенадцати уездов Волынской губернии.
Архимандрит Виталий, вопреки всему тому, что о нём писали некоторые газеты, был человек, достойный всяческого уважения. Это был «народник» в истинном значении этого слова. Аскет – бессеребренник, неутомимый работник, он день и ночь проводил с простым народом, с волынскими землеробами, и, действительно, любил его, народ, таким, каков он есть… И пользовался он истиной «взаимностью». Волынские мужики слушали его беспрекословно – верили ему… Верили, во-первых, что он – «за них», а во-вторых, что он учит хорошему, божескому. <…>
Свою работу архимандрит Виталий вёл посредством образования почти в каждом селе так называемого "Союза Русского народа". Говорят, что в других местах этот союз был не то подставным, не то хулиганским. Но на Волыни дело было иначе. Сёла совершенно добровольно делали «приговоры» о том, что хотят образовать «союз» и образовывали: такой союз был и в нашей деревне, и я был его почётным председателем.
Между прочим, последнее время архимандрит Виталий занялся следующей мыслью.
Он, как и другие правые, был озабочен тем, чтобы «историческая русская власть», иначе «самодержавие», не получила ущерба.
…Всем нам было страшно, как бы не пошатнулась эта власть. Мы считали, что Государственная Дума – Государственной Думой, но всецело принимали лозунг Столыпина: «Никто не может отнять у русского Государя право и обязанность спасать Богом вручённую ему державу».
С этой целью архимандрит Виталий составил верноподданнический адрес, в котором было выражено желание, чтобы царь был самодержцем, как и раньше было.
Под этим адресом стали собирать подписи по всей Волыни, и, когда собрали 1 000 000 подписей (всё население Волыни – 3,5 миллиона, считая женщин и детей), решили поднести его Государю Императору.»[11]
«Я всегда удивлялся красноречию простого народа. В то время как средний интеллигент ищет, подбирает слова, говорит с трудом, с напряжением, - простой человек, если начнёт говорить, то «зальётся»…
Серенада полесской выпи продолжалась минут десять. Он говорил тем языком, который так блестяще опровергает все украинские теории. Он говорил малорусской речью, - но такой, что его нельзя было не понять даже человеку, который никогда в Хохландии не был.»[12]
Эти книги в грубых кожаных переплётах, числом двенадцать, - это адрес Государю… Каждая книга от каждого уезда Волыни… Адрес – за «самодержавие», т.е. чтобы царь был самодержавен… Подносят его волынцы, объединившиеся в "Союз Русского народа". Поэтому же на свитках и фраках маленькие серебряные кружки – значок "Союза Русского народа".
Беру одну из этих тяжёлых книг в руки… Мелькают знакомые деревни, мелькают знакомые имена… «Бизюки, Сопрунцы, Ткачуки, Климуси, Романчуки»… Вместо неграмотных стоят кресты…
Всё это подлинно. Подписи настоящие… Сколько их? Миллион… Миллион! Миллион подписей при населении в три с половиной миллиона, считая женщин и детей.
Миллион волынцев сказали в этот день царю, что они не «украинцы», а русские, ибо зачислились в "Союз Русского народа"… Миллион сказали, что верят в Бога, потому что пришли сюда по зову Царя… Миллион сказали, что любят Родину… Миллион сказали, что они не грабители, и не социалисты, потому что хотят земельный вопрос решить не силой, а по царской воле… Миллион сказали, что на земле превыше всего верят Царю и просят его по-старому править Русскою землёю…
…Царствуй на славу нам…
Царствуй на страх врагам…[13]
И напоследок хорошая цитата из Василия Витальевича, когда он в бытность свою прапорщиком Русской Армии 1905 г. участвовал в усмирении толпы и подавлении бунта («революции»).
«- Вот что я вам скажу. Вам больно, вас жжёт?... И меня жжёт. Может быть больнее, чем вас… Но есть больше того, чем то, что у нас с вами болит… Есть Россия… Думать надо только об одном: как ей помочь… Как помочь этому Государю, против которого они повели штурм… Как ему помочь. Ему помочь можно только одним: поддерживать власти, полицию, войска, офицеров, армию… Как же их поддержать? Только одним: соблюдать порядок. [14]
Примечания:
1 – Шульгин Василий Витальевич. Дни. 1920: Записки. Сост. и авт. вст. ст. Д.А. Жуков. М., 1989. С. 10.
2 – Там же. С.16 – 17
3– Там же. С.36-37
4 – Там же. С.38
5 – Там же . С.40-41
6 – Там же. С. 65
7 – Там же. С.75
8 – Там же. С.92
9 – Там же. С.111
10 – Там же. С.238-239
11 – Там же. С.242-243
12 – Там же. С.246
13 – Там же. С.244-245
14 – Там же. С.86
Илья Горячев
