Даже сейчас, в день 80-летия начала Великой Отечественной, ведутся споры о том, насколько внезапным было нападение Германии на СССР – и насколько были готовы советские вооружённые силы к его отражению. Крупные потери советского Балтийского флота уже в первые дни войны ставят под сомнение очень распространённый миф о начале Великой Отечественной.
Десятилетиями ведутся споры о внезапности нападения вермахта на СССР и неготовности советских вооружённых сил к его отражению. Неоспоримым фактом является то, что Германия напала на СССР без объявления войны. Однако кажется странным, что для советских сухопутных сил её начало стало полной оперативной неожиданностью, а вот Военно-морской флот СССР успел привести свои силы в боевую готовность перед нападением врага. По крайней мере, так принято считать и такова официальная позиция советской истории.
Советский официоз – шеститомник истории Великой Отечественной, изданный в 1960-1965 годах – объяснял такое различие большей расторопностью моряков. Хотя военно-морские силы СССР также получили предупреждение об угрозе нападения в ночь на 22 июня 1941-го, военно-морское командование смогло значительно быстрее, чем командование Красной армии, привести свои силы в боевую готовность. Сделано это было, согласно данному источнику, благодаря более оперативному способу доведения указаний до флотов и флотилий, а также специфическим условиям организации и боевой деятельности ВМС.
В своих мемуарах адмирал Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов раскрывает секрет своего «оперативного способа». Он пишет, что перед полуночью 21 июня он встречался с наркомом обороны С.К. Тимошенко и начальником Генштаба Г.К. Жуковым, получив от них указание: привести флоты в полную боевую готовность ввиду возможности нападения Германии. Кузнецов немедленно отправил пришедшего с ним адмирала Алафузова для отправки телеграмм. Но, желая ускорить процесс, вернувшийся в свой наркомат Кузнецов начал лично обзванивать командования флотов, не дожидаясь получения ими отправленных приказов.
В результате моряки успели привести свои силы в «оперативную готовность № 1» раньше армейцев. Так Краснознаменный Балтийский флот сделал это в 23 часа 37 минут 21 июня 1941-го. В своих воспоминаниях нарком с гордостью отмечает, что в роковую ночь на 22 июня советские ВМС не потеряли ни одного корабля. Благодаря своевременным мерам их базы встретили войну во всеоружии. По мнению Кузнецова, это помогло им избежать судьбы 1-й Тихоокеанской эскадры в Порт-Артуре в 1904-м, итальянцев в Таранто в 1940-м, американцев в Перл-Харборе в 1941-м.
Однако за ночью на 22 июня 1941-го последовала первая неделя войны – и буквально за несколько дней ВМФ СССР понёс большие потери. В основном они касались кораблей Краснознаменного Балтийского флота (КБФ), лишившегося двух эсминцев и десяти подводных лодок. Большинство погибших субмарин были из 1-й бригады ПЛ КБФ Героя Советского Союза капитана 1-го ранга Н.П. Египко и погибли они либо на военно-морской базе в Либаве, либо в её районе.
Почему же подводные силы Краснознаменного Балтийского флота понесли такие потери, несмотря на то, что он самым первым привёл свои корабли и базы в боевую готовность?
Готовность к войне
После присоединения к СССР прибалтийских республик КБФ получил на их побережье ряд новых военно-морских бах, включая Либаву и Виндаву. Эти базы существенно расширяли зону действий флота зимой, с учётом замерзающего Финского залива. Кроме того, наличие в Либаве судоремонтной верфи, построенной ещё в царское время, делало этот порт удобным для базирования кораблей. Но были и минусы – близость Либавы к государственной границе делало её уязвимой в случае вражеского вторжения.
Как отмечает исследователь Е. Чирва, в день нападения Германии на СССР подводные лодки КБФ насчитывали 69 единиц и были сведены в три бригады и отдельный учебный дивизион при учебном отряде подводного плавания. Однако из общего количества лодок полностью готовыми к выполнению боевых заданий были лишь семь единиц. Ещё 17 субмарин числились условно боеготовыми. К таковым относились подводные корабли, ещё не отработавшие полностью курс боевой подготовки, имевшие обновлённый состав экипажей, молодых командиров, а также недавно вступившие в строй или проходившие текущий ремонт. Остальные лодки считались не боеготовыми по различным иным причинам.
Готовясь к войне, КБФ организовал взаимодействие с Ленинградским и Прибалтийским военными округами. Его штаб, совместно со штабами округов, разработал план этого взаимодействия, в котором флоту отводились следующие задачи.
Не допустить неожиданного подхода противника с моря. Путём выставления минных заграждений и использования береговой обороны не допустить захвата военно-морских баз с моря или воздуха, а также проникновения в Рижский залив и высадки десанта на побережье. Наиболее чёткое оформление получили разделы плана, касавшиеся обороны баз флота, действий подводных лодок и первых минных постановок.
Сложившаяся в мае 1941-го тревожная обстановка потребовала от КБФ начать дозорную службу: одна подлодка дежурила на подходах к Ирбенскому проливу, а ещё одна с эсминцем вела наблюдение у устья Финского залива. 19 июня по флоту была объявлена готовность № 2, а спустя два дня – готовность № 1.
Однако, когда началась война, оборонительные планы КБФ не сработали, так как на море враг не придерживался наступательной концепции. Немецкий флот также сидел в обороне, охраняя своё побережье, выделив для активных действий против СССР незначительные силы. По плану «Барбаросса» судьбу КБФ должно было решить стремительное наступление вермахта на суше. Лишением балтийцев баз немцы рассчитывали загнать их корабли в Ленинград, где советскому флоту была уготовлена гибель.
Трагическая неделя войны
Перед началом войны 1-я бригада ПЛ, базировавшаяся зимой в Либаве, начала перемещение в Ригу. Ещё до нападения немцев туда успели перейти две плавбазы и все исправные подлодки. Оставшиеся 15 субмарин все ещё находились в Либаве, завершая ремонт: это были C-1, C-3, C-9 и Л-3, а также недавно вошедшие в строй КБФ иностранные лодки «Калев», «Лембит», «Спидола» и «Ронис». Кроме них на базе находились ещё семь лодок типа «М».
В 04:22 22 июня, выполняя указание штаба КБФ, Египко приказал немедленно перевести оставшиеся в Либаве лодки в Виндаву и Усть-Двинск. После 19:20 того же дня комбриг получил донесения, что субмарины Л-3, М-79, М-81 и М-83 вышли в море для несения дозора, подлодки С-9, М-77, М-78 высланы в Усть-Двинск, а «Лембит» и «Калев» в Виндаву. Через два часа из Либавы пришло новое сообщение, что оставшиеся С-1, С-3, М-71, «Спидола» и «Ронис» выйти в море не могут.
Судьба упомянутых лодок сложилась по-разному. Рано утром 23 июня М-78 была обнаружена и торпедирована немецкой лодкой U-144, став первым советским военным кораблём, погибшим в войне. Так как враг уже прорвался к Либаве, за город начались бои. Посчитав обстановку критической, старший группы ремонтировавшихся кораблей капитан-лейтенант Ю.М. Афанасьев приказал взорвать эсминец «Ленин» и подлодки С-1, С-3, М-71, М-80, «Ронис» и «Спидола». Впоследствии этот приказ вышел ему боком, так как позже Афанасьев был расстрелян, обвиненный в трусости и паникерстве.
Но командир С-3 Н.А. Костромичев отказался взрывать свой корабль. Хотя его лодка не могла погружаться, она приняла на борт часть экипажа С-1 и в надводном положении пошла в Виндаву. Увы, её поход завершился трагедией, так как утром 24 июня С-3 была перехвачена двумя немецкими торпедными катерами. В последовавшем полуторачасовом бою советские подводники проявили мужество и героизм, но силы были неравны. С-3 была потоплена, а большинство людей на её борту погибли.
Следующий день стал финальным для ещё одной либавской лодки – М-83. С 22 июня она находилась в дозоре у Либавы, но спустя два дня вернулась на базу из-за повреждения перископа немецким самолётом. В это время в Либаве уже шли уличные бои. «Малютка» поддерживала её защитников огнём своей артиллерии, а по окончании боезапаса была взорвана экипажем.
Увы, но на этом потери балтийского подплава в первую неделю войны не закончились. 27 и 28 июня погибли М-99 и С-10. Первая была торпедирована немецкой субмариной U-149, вторая подорвалась на вражеских минах западнее Мемеля. Таким образом, с 22 по 30 июня КБФ лишился сразу десяти субмарин.
Могло быть по-другому?
Несмотря на готовность, первые дни войны стали для КБФ шоком: корабли и моряки погибали, не сделав ни одного выстрела по врагу. Кроме того, угроза потери баз стала реальностью. А далее силы противника смогли без помех минировать воды в оперативной зоне советского флота. Это больно ударило по советским подводным силам: за июль и август 1941-го на минах погибло ещё шесть подлодок.
Но могло ли быть иначе? Увы, нет. Приведение флота в боевую готовность за несколько часов до войны мало что даёт. Флоту нужно время для вывода кораблей на позиции – и чем раньше, тем лучше. К примеру, англичане развернули свои подлодки в Северном море для перехвата немецких кораблей за два дня до нападения Германии на Польшу. Но они опоздали, так как на момент выхода английских субмарин на позиции немецкие надводные рейдеры и подлодки уже находились в Атлантике, так как вышли из Германии неделей ранее.
К сожалению, в первые дни войны КБФ действовал не только не оперативно, но и неагрессивно. Предвоенные планы больше делали упор на оборону побережья и противодействие десанту, а не на удары по вражеским коммуникациям. Хотя немцы на 22 июня 1941-го почти полностью прекратили своё судоходство, но через три недели оно возобновилось и тогда недостатка в целях не было. Впрочем, в первые дни войны несколько подлодок бригады Египко пытались действовать на немецких коммуникациях у Мемеля и Данцигской бухты, но безрезультатно.
Фактическим же итогом действий советских подводных лодок на Балтике в июне-июле 1941 года стали не потопленные ими суда, а собственные большие потери и приговоры военных трибуналов о расстреле командиров С-8 и Щ-308. 1-я бригада ПЛ КБФ была практически разгромлена, потеряв из своего состава к сентябрю 1941 года 13 подводных лодок из 24 числящихся в её составе к началу войны. Впереди балтийских подводников ждали ещё более суровые времена, прежде чем они начали наносить серьёзный урон врагу.
Владимир Нагирня
