Совинформбюро 6 января 1942 года сообщило: «На одном из машиностроительных заводов Урала завершено сооружение двух производственных корпусов площадью десять тысяч квадратных метров. Большую помощь строителям оказало местное население. На площадке работали тысячи служащих, рабочих, студентов и домашних хозяек. Корпуса построены за 12 дней. После окончания работы многие строители изъявили желание остаться на монтаже оборудования».
Мало кто знал, что один из машиностроительных заводов Урала, о котором шла речь, располагался в Челябинске, а сооруженные два корпуса предназначены для оборудования Кировского завода из Ленинграда. Еще более узкий круг людей ведал, что Юрий Левитан сообщил об этом из Свердловска, куда в режиме строжайшей секретности был откомандирован. Именно там с осени 1941 года дислоцировался центр радиовещания Советского Союза с самым мощным в стране радиопередатчиком. Левитана слушала не только вся страна. Его слушали во всем мире, причем никто не сомневался, что он в столице.
Там же, на Урале начала производственную деятельность так называемая большая тройка танковых заводов. В Свердловске, Челябинске и Нижнем Тагиле стали выпускать для фронта Т-34 и КВ. Этот опыт, как и проделанная масштабная работа, поражает до сих пор.
Даешь 500 машин в месяц!
Начало небывалому доселе и необычайному по сложности и масштабу процессу положило постановление Центрального комитета ВКП(б) и Совнаркома от 24 июня 1941 года о создании Совета по эвакуации. Речь шла о перемещении в начальный период войны с Германией в восточные регионы страны населения, промышленных предприятий, культурных и научных учреждений, запасов продовольствия, сырья, других материальных резервов. Сталин придавал колоссальное значение эвакуации в восточные регионы страны трети населения и почти половины технологических ресурсов. Он считал, что без стали, чугуна, танков, самолетов, артиллерии и другого вооружения выстоять невозможно.
Для сохранения основной экономической базы и промышленного потенциала Советского Союза Совет по эвакуации разработал порядок вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества. В частности, предписывалось в первую очередь вывозить коллективы заводов и учреждений, учащихся системы фабрично-заводского образования и ремесленных училищ, которые были необходимы для срочной организации производства на востоке страны. Фронту требовались истребители, бомбардировщики, пушки, гаубицы, минометы, зенитки, стрелковое вооружение. И особенно танки. Наркомат танковой промышленности, созданный для решения этой проблемы, возглавил Вячеслав Малышев, известный тем, что уже на второй день после начала Великой Отечественной, будучи зампредседателя Совета народных комиссаров СССР, выступил на заседании политбюро ЦК ВКП(б) с докладом о нуждах танковой промышленности в военное время. То, как он использовал проведенную эвакуацию для создания качественно новой производственной базы, в нынешнее время можно считать примером эффективных управленческих решений и действий.
Из XXI века необычайно трудно представить колоссальные объемы работы, в результате которой до конца 1941 года в глубокий тыл эвакуировали почти 2600 промпредприятий, в том числе все танковые и авиационные заводы, а также производства боеприпасов и вооружения. В частности, на Урале, принявшем 700 предприятий, в Свердловске, Челябинске и Нижнем Тагиле впервые в мире началось поточное изготовление танков.
Говоря о тех событиях, невозможно не рассказать о людях, проводивших эвакуацию, организовавших производство, а потом почти ежедневно отправлявших эшелоны танков на фронт.
Так, Юрий Максарев был директором самого крупного производства танков в период войны. Это Уральский танковый завод № 183 в Нижнем Тагиле, образованный путем объединения Уральского вагоностроительного, Харьковского машиностроительного и Московского станкостроительного заводов, ряда других предприятий. Уже в декабре 1941 года первые тридцатьчетверки ушли на фронт.
Несмотря на умение Максарева за короткий срок организовать производство и его высочайший профессионализм, завод в начале 1942 года план выпуска танков не выполнил. Директора сняли с должности, хотели отдать под суд. Трудно сказать, чем бы завершилась коллизия. Не исключено, что от расстрела его спас заместитель наркома танковой промышленности Исаак Зальцман. Он хорошо знал Максарева по совместной работе на Кировском заводе и ему совсем не хотелось терять опытнейшего специалиста из-за временного, по его мнению, сбоя производственного цикла, повлекшего невыполнение плана. Именно так и доложил Верховному главнокомандующему. Чтобы формально соблюсти факт наказания виновного, Зальцман предложил назначить Максарева с понижением – главным инженером танкового завода в Челябинске.
Через несколько месяцев Максарев вернулся в Нижний Тагил. Сначала – главным инженером, а потом вновь был назначен директором завода. О злосчастном невыполнении плана выпуска танков к тому времени все давно забыли, так как здесь начал действовать высокопроизводительный конвейер, с которого в месяц сходило не менее 500 боевых машин.
В годы Великой Отечественной звание Героя Социалистического Труда без ведома Сталина не присваивали. Как, впрочем, и в мирное время. Директор Уральского танкового завода № 183 Максарев стал им 20 января 1943 года. Впечатляла формулировка Указа Президиума Верховного Совета: «За выдающиеся заслуги в освоении производства танков в трудных условиях военного времени». Посчитано, что каждый второй Т-34, участвовавший в сражениях Великой Отечественной, сошел с конвейера нижнетагильского завода, выпустившего для фронта около 35 тысяч тридцатьчетверок, а также около четырех тысяч бронекорпусов самолетов Ил-2. Столь впечатляющие показатели дополнялись качественными параметрами. Они выражались в повышении жизнеспособности танков, увеличении пробега и ресурса двигателей, а также всех узлов и механизмов. Это позволяло не только отдельным подразделениям, но и танковым армиям в полном составе совершать маневры под огнем противника, внезапно для врага атаковать его с разных направлений.
О заслугах Уральского танкового завода № 183 свидетельствуют ордена Трудового Красного Знамени, Красного Знамени и Отечественной войны 1-й степени, которыми награждено предприятие в годы сурового лихолетья. 28 тысяч танкостроителей удостоены медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
После Великой Отечественной генерал-майор инженерно-танковой службы Максарев работал в сфере транспортного и тяжелого машиностроения, возглавлял Государственный научно-технический комитет Совета министров СССР, а также Госкомитет по изобретениям и открытиям. Под его руководством было переработано законодательство в области патентного и авторского права.
Что касается человека, который, возможно, спас его от расстрела, то Исаак Зальцман вошел в историю как человек, пользовавшийся необычайным уважением Сталина. Когда представители структур, отвечающих, что называется, за все, докладывали Верховному главнокомандующему о каких-либо его поступках, которые, по их мнению, требовали серьезного наказания, в ответ звучала многозначительная фраза: «Вы забываете еще один недостаток Зальцмана – он умеет делать танки!».
Кто-кто, а Сталин знал, что говорил. Являясь с 1938 года директором Кировского завода, крупнейшего в СССР по производству бронемашин, Зальцман запустил в массовое производство тяжелые танки КВ и за первые три месяца Великой Отечественной выпустил их больше, чем за первые полгода после нападения Германии. Уже в сентябре 1941-го Сталин присвоил ему звание Героя Социалистического Труда с формулировкой «За выдающиеся заслуги в обеспечении Красной армии танковой техникой в трудных условиях военного времени».
Исаак Зальцман сумел за месяц перестроить все линии тракторного предприятия в Челябинске, куда был эвакуирован из Ленинграда Кировский завод, на производство танков. Он сделал то, что считалось невозможным. Уже в начале 1942-го на фронт ушли первые Т-34, хотя для серийного выпуска боевых машин такого класса требовалось около года. Именно поэтому, видимо, в зависимости от быстрого изменения обстановки в тот период его назначили руководителем Наркомата танковой промышленности, а спустя некоторое время возвратили на прежнюю должность. Благо, что переезда не требовалось. И наркомат, и танковый завод находились в Челябинске. Как бы там ни было, эти перемещения не помешали ему организовать работу огромного предприятия таким образом, что уже к концу 1943-го завод, который ежедневно выпускал по 25 Т-34 и по 10 тяжелых КВ, за высокую производительность стали называть Танкоградом. Считалось, что станок – это оружие, а производственный участок – поле боя.
Танковый король из Ленинграда
«Королем танков» Зальцмана называли не случайно. Он был инженером высочайшего класса. После окончания Одесского политехнического института познавал секреты мастерства на заводе «Красный путиловец», где прошел все ступени от мастера до главного инженера, а потом стал директором Кировского завода. Когда гитлеровские войска приступили к осаде Ленинграда, завод, находясь в десяти километрах от линии фронта, не прекращал выпуск танков.
С таким багажом опыта и знаний Зальцман возглавил Танкоград. Его коллектив, насчитывавший 75 тысяч человек, вобрал в себя Челябинский тракторный, ленинградский Кировский, московские «Красный пролетарий», шлифовальных станков, часть Сталинградского тракторного и Харьковский дизельный заводы. Новаторский подход директора проявился, в частности, в высокой концентрации научно-технических специалистов и конструкторских подразделений, когда на пять-шесть рабочих приходился один инженер. Челябинский завод той поры стал прообразом научно-производственных объединений 80-х годов.
За военные годы в Танкограде освоили выпуск семи типов танков, в числе которых ИС-1, ИС-2. Из его цехов на фронт было отправлено 18 тысяч танков и САУ, почти 49 тысяч дизельных двигателей. За эти заслуги завод был награжден орденами Кутузова 1-й степени и Красной Звезды.
После войны генерал-майор инженерно-танковой службы Зальцман по поручению руководства страны перестроил мощности завода на производство тракторов. Он, как всегда, показал высокий профессионализм. Удивительно, но несмотря на это, в 1949 году был… снят с должности. Из-за наветов и кляуз, не имевших никакого отношения к производственной деятельности, оказался не у дел. Постоять за него оказалось некому, но Сталин проявил гуманизм, сохранив ему генеральское звание и награды. Руководитель такого уровня оказался всего лишь начальником участка на машиностроительном заводе сначала в Муроме, затем в Орле. Представьте себе начальника участка на заводе в маленьком городе в генеральском мундире с десятком наград, среди которых три ордена Ленина, ордена Суворова, Кутузова, Трудового Красного Знамени и Красной Звезды.
В 1955 году Зальцман переехал в Ленинград уже в качестве директора механического завода… Конечно же, с таким опытом и организаторскими способностями «король танков» мог сделать гораздо больше. Но страна почему-то не захотела этого. Этот и другие примеры говорят о том, как тесно переплеталась история танковой промышленности страны с судьбами людей, возглавлявших ее.
Звезды генерала Музрукова
Вот еще одна непростая судьба. Борис Музруков, назначенный в октябре 1939 года директором Уральского завода тяжелого машиностроения, привлек внимание Сталина незаурядными личными качествами. На Кировском заводе, где работал главным технологом, закончился очередной этап испытаний брони для оборонной отрасли. Важность вопроса приобрела такое значение, что его рассматривало руководство страны во главе со Сталиным. Доклад молодого инженера и он сам вождя заинтересовали. Уверенность, знание проблемы, убедительность аргументов и системность в анализе запомнились. Как раз в это время беспокойство вызывала ситуация на Уралмаше. Завод не выполнял план и оборонный заказ. Для скорейшего исправления положения дел требовался новый директор. Выбор пал на человека, представлявшего доклад об испытании брони на Кировском заводе. При назначении Музрукова, словно проверяя на стрессоустойчивость, предупредили, что шесть его предшественников расстреляны.
Но ангелы-хранители Музрукова, как говорится, постарались. Развели тучи и поспособствовали благоприятной расстановке звезд на небосводе. Когда он прибыл в Свердловск, гигант тяжелого машиностроения уже ждал его. Обладая большим запасом знаний, именно здесь он сформировался как крупный руководитель, умеющий организовать коллектив на решение сложных задач. 35-летний директор внешне был суховат, говорил мало. Вместе с тем умел слушать людей, быстро принимал решения и незамедлительно их выполнял. За непродолжительное время завод вошел в нормальный ритм производства. Качество продукции стало отвечать предъявляемым требованиям.
В отличие от других предприятий Танкопрома Уралмаш специализировался прежде всего на производстве бронекорпусов для танков и САУ. Тридцатьчетверки (всего 706 штук) выпускались до августа 1943 года. Потом из цехов выходили эксклюзивные самоходные артиллерийские установки СУ-122, СУ-85 и СУ-100. Их делали только на Уралмаше.
Но самые большие объемы производства составляли бронекорпуса средних и тяжелых танков и самоходок. Несмотря на то, что доля завода в этой сфере превышала 50 процентов, приходилось каждое полугодие осваивать выпуск новой серийной продукции – бронекорпусов танков Т-34, КВ-1, ИС-2, ИС-3, самоходок СУ-122, СУ-85, СУ-100, ИСУ-122, ИСУ-152. Как правило, они существенно отличались от прежних конструкцией, марками стали. Уралмашевские металлурги в освоении новых технологий стали мировыми лидерами. В частности, на немецких танках и самоходках до конца войны не появилось ни одной литой детали из бронестали.
Кроме того, металлурги завода разработали новую марку броневой стали, придумали форму литой башни, а также технологию получения отливок с минимальными припусками для дальнейшей механической обработки. Детали, имеющие жесткие размерные допуски, отливались с точностью, не требующей окончательной доводки. В результате нововведений значительно уменьшился расход дефицитного инструмента, увеличилась производительность. Уралмашевцы отливали броневые башни более легкие и надежные, чем сварные. Так работал Уралмаш под руководством Музрукова. 20 января 1943 года за особые заслуги в деле производства вооружения для Красной армии в трудных условиях военного времени ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда.
Шла война, а директор Уралмаша, не забывая о текущих задачах, думал о перспективе завода. Уже в 1944 году создал специальную группу из конструкторов, технологов и экономистов для разработки комплексной программы производства после завершения боевых действий. Сначала идею не поддержали. Однако Музруков был настойчив. Оппоненты не устояли перед его аргументами. У завода появились четкие ориентиры для производственной деятельности в мирное время.
Кроме производства бронекорпусов, Уралмаш был главным поставщиком дивизионных гаубиц для фронта. В месяц завод выпускал 300 единиц М-30. Потом появилась идея оснастить этой гаубицей Т-34. Музруков считал ее весьма перспективной. Когда из Наркомата вооружения поступило задание изготовить опытный образец, мобилизовал лучших специалистов. Батарея СУ-122 на базе Т-34 с гаубицей М-30 во время испытаний в 1942 году под Ленинградом столкнулась с шестью «Тиграми» и уничтожила их. В связи с этим немецкое командование начало срочную модернизацию новых танков, что задержало их массовый выпуск до лета 1943 года. На Уралмаше же не теряли время. Были созданы новые пушки калибра 85, 100, 122, 152 миллиметра для самоходок и танков. В частности, 100-мм пушка считалась шедевром конструкторской мысли. Ее мощность по сравнению с орудием СУ-85 увеличилась в 2,1 раза, а дистанция, на которой можно было поражать «Тигра», возросла с 850 метров до трех километров. Этим дальнобоем вооружили самоходку СУ-100. Специалисты считали ее лучшей во Второй мировой войне. Последняя, изготовленная на Уралмаше, установлена неподалеку от заводской проходной как память о днях и ночах, когда в цехах завода ковалось оружие Победы. А это свыше 19 тысяч бронекорпусов, 30 тысяч полевых и танковых орудий, около шести тысяч танков и САУ. О заслугах завода в годы Великой Отечественной лучше всего говорят два ордена Ленина, ордена Отечественной войны 1-й степени, Красного Знамени, Трудового Красного Знамени.
После войны работа генерал-майора инженерно-танковой службы Музрукова протекала в суперсекретной сфере, связанной с созданием атомного реактора. О том, как он делал свое дело, свидетельствовала полученная в 1949 году вторая «Золотая Звезда» Героя Социалистического Труда. Его последняя должность – директор Всероссийского НИИ экспериментальной физики.
Изумрудный перстень Урала
Большая тройка танковых заводов в Свердловске, Челябинске и Нижнем Тагиле, считавшаяся изумрудным перстнем Урала от мифической хозяйки Медной горы, кроме всего перечисленного, приняла активное участие в акции огромного гражданско-патриотического значения. Для создаваемого Уральского добровольческого танкового корпуса коллективы предприятий обязались изготовить в первом квартале 1943 года необходимое количество танков и САУ. Причем сверх плана. Одновременно начался сбор средств, на которые у государства было выкуплено более 230 единиц боевой техники, а также другое вооружение и обмундирование. Уральский добровольческий корпус стал единственным в мире соединением, созданным на добровольные пожертвования населения одного региона. Уже летом он сражался с гитлеровскими захватчиками на Курской дуге. Потом было участие в Берлинской операции. Свой боевой путь корпус завершил освобождением Праги 9 мая 1945 года.
Ранним утром того же дня Юрий Левитан сообщил о победоносном завершении Великой Отечественной. Передача велась из Москвы, куда возвратился центр радиовещания СССР. В тот день столица полыхала от радости, которую излучали люди, наконец-то дождавшиеся желанной Победы. Вместе со всеми праздновали это великое событие в Свердловске, Нижнем Тагиле и Челябинске, в городах, которые в годы смертельной схватки с врагом стали уральской кузницей лучших в мире танков Т-34 и самоходных артиллерийских установок.
Александр Якубовский, полковник в отставке
