Говорить во всеуслышание о катастрофах, произошедших в СССР, было не принято. Зачем будоражить общественность, разрушая уверенность в том, что советские граждане живут в самой стабильной, надёжной и безопасной стране?
Всеобщая уверенность в надёжности нашего «корабля» пошатнулась только после катастрофы, произошедшей на ЧАЭС в 1986 году, когда скрывать масштабы трагедии мирового значения было уже бессмысленно.
В середине 1980-х произошли «знаковые» катастрофы с речными и морскими судами отечественного флота. Терпели бедствие круизные лайнеры «Михаил Лермонтов» и «Адмирал Нахимов», столкнувшийся с балкером «Пётр Васёв» в 13 км от Новороссийска, что привело к гибели 423 пассажиров. Множество аварий с жертвами и без них произошло на реках Сибири.
Положила начало серии катастроф авария на теплоходе «Александр Суворов». Она произошла ровно 36 лет назад, 5 июня 1983 года.
Ночные похороны
Поздней ночью в аэропорту Ростова приземлился самолёт, принесший «Груз-200» из Ульяновска. Военные, доставившие к месту захоронения труп, понятия не имели, кем был погибший.
У трапа их ожидал грузовик, в кузове которого гроб был доставлен на кладбище. Никаких венков. Никаких плачущих жён и матерей. Никаких почестей, которых при ином раскладе был бы достоин старший помощник капитана теплохода «Александр Суворов», не было.
Тело Евгения Митенкова, признанного виновным в страшной катастрофе судна на реке Волге, было втихаря закопано на местном кладбище.
Немногим ранее теплоход «Александр Суворов» шёл к мосту через Волгу в городе Ульяновске. Примерно в это же время к мосту, под которым должен был пройти круизный лайнер, приближался проследовавший станцию «Ульяновск-Товарная» грузовой состав 3702.
На палубе царило оживление. Часть пассажиров угорала от смеха, присутствуя на вечере юмора. Другие, затаив дыхание, следили за коллизиями, которые происходили на экране. Показывали остросюжетный фильм «Пираты ХХ века», снятый Борисом Дуровым в 1979 году.
Никто из зрителей не догадывался, что с минуты на минуту произойдёт трагедия куда более страшная чем, та, которая разворачивалась на экране.
Теплоход «Александр Суворов» медленно шёл навстречу своей гибели к шестому пролёту упомянутого выше моста, пройти под которым он… не мог.
Авария происходит в 21.06. Рубка теплохода цепляет перекрытие моста и… складывается — словно гигантская гильотина! — срезая, убивая, калеча и сметая в воду тех, кто находится на верхней палубе.
Колоссальной силы динамический удар и частичное разрушение моста приводят к опрокидыванию вагонов товарного поезда 3702. Сверху на теплоход летят брёвна, высыпается зерно. Огромная цистерна с бензином, готовая вот-вот рухнуть на палубу, чудом застревает в перекрытиях.
Теплоход со срезанной четвёртой палубой с дьявольским скрежетом пролетает под мостом, замирая в трёхстах метрах от места катастрофы. Этот участок Волги мгновенно превратился в «ад на воде».
Те, кто не погиб сразу, взывали о помощи. Люди с переломанными конечностями, продавленными черепами, разбитыми лицами держались из последних сил на поверхности. Стояла какофония из множества голосов тех, кто отчаянно пытался спастись.
Предпринимал ли действия по спасению экипаж? Сколько смогли —загрузили на катер. На воду сбросили шлюпку, которая мгновенно стала оранжевой от крови изнутри.
Большая часть погибших были женщинами, решившими увенчать начало лета путешествием на красивом лайнере. Да что там – лайнере! То был флагман Волго-Донского пароходства, плавучий пансионат, четырёхпалубный гигант, пребывавший в плаванье 5-е сутки.
После сокрушительного удара теплохода о мост и падения за борт все пассажиры, находившиеся на четвёртой палубе, уместиться в катере и шлюпке не могли. Спасательных кругов на такое количество людей в одночасье оказавшихся за бортом, припасено не было.
Был ли шанс на спасение у сотен людей?
Да. Но для этого надо было, преодолев страх, плыть назад и приблизившись к мосту, ухватиться за мостовые опоры. Этого не сделал практически никто.
Те, кто выжил, поступали в приёмное отделение Ульяновской областной клинической больницы, медперсонал которой испытал шок. Такого количества пострадавших с тяжелейшими травмами и ранами (засыпанными зерном из вагонов товарняка) в мирное время себе было невозможно представить!
Упавшие отсеки верхней палубы теплохода поднимали кранами. И то, что пришлось увидеть машинистам и членам следственной группы, они будут помнить всю жизнь. Тела людей в причудливых позах – там, где их застала смерть – в душевых и каютах.
Количество погибших не поддавалось счёту и не могло быть установлено точно. Журнал регистрации пассажиров «куда-то исчез». По официальным данным на судне находилось 343 туриста, 6 работников круиза, 35 рабочих и служащих ресторана, и 55 доблестных моряков — лучший экипаж на Волге.
А сколько было «зайцев» — друзей, родственников и знакомых экипажа, а также персонала?
Тела уносило течением. Над их поиском работали не только сотрудники специальных служб, вылавливавшие утопленников в течение месяца, но и мародёры, которые вырывали из ушей серьги и срывали с распухших пальцев покойниц кольца. Попадались с бриллиантами. Не брезговали и простыми – обручальными золотыми и серебряными с фианитом.
Обезумевших от горя родственников погибших, прибывших на опознание, селили невдалеке от места катастрофы с весьма символичным названием «Венец». Гостиница «Венец», всегда хорошо подсвеченная снаружи, была в других обстоятельствах хорошим ориентиром для судоводителей, ведь мост был далеко не всегда хорошо освещён. И в эти сумерки освещения на нём… не было.
Как не замалчивали, как не скрывали советские спецслужбы от общественности происшествие близ Ульяновска на Волге, в западных газетах сведения о трагедии с фотографиями появились едва ли не на следующий день.
Кто был признан виновным?
Бремя ответственности легло на рулевого по фамилии Уваров, отправившегося в свою третью и последнюю навигацию, а также штурмана и старпома Евгения Митенкова.
Это его тело спустя несколько недель, после выполнения всех следственных действий, закопали на Ростовском кладбище под покровом ночи.
Ну, а капитана теплохода — Владимира Клеймёнова, отдыхавшего в момент катастрофы в своей каюте, заклеймили по полной. Он спал, потому что должен был заступить на мостик в полночь. Теоретически могли дать расстрел. Но пожалели — дали «червонец». Из назначенных судом 10 лет Клейменов пробыл в местах лишения свободы всего 6.
Поводом для УДО стала тяжёлая форма гипертонии, диагностированная уже на зоне у этого уже немолодого человека. Освободившись, он почти сразу умер от сердечного приступа.
Версии случившегося были самыми разными. С учётом того, что западные СМИ раструбили об этом с установившей рекорд оперативностью, отрабатывалась возможность диверсии.
Якобы Митенков — вражеский агент! — умышленно повёл корабль к беде. А может быть, кто-то из экипажа речного судоходства, желая подставить капитана или имея другой умысел, отключил сначала штурмана, затем отлучавшегося на комсомольское собрание 20-летнего рулевого Уварова?
Оперативники КГБ и следователи Прокуратуры отрабатывали эту версию, прося врачей Ульяновской областной больницы, устроить им встречи с тяжелоранеными людьми и задавая каждому из них один и тот же вопрос:
Просил ли вас кто-то специально подняться на четвёртую палубу?
Опросив практически каждого из выживших и воссоздав посекундную хронологию трагедии, следователи и оперативники записали в рапортах:
«Следственным и оперативным путём всесторонне исследовалась версия об умышленных действиях членов экипажа, пассажиров и других лиц, повлекших аварию. Материалов, заслуживающих внимание, не получено».
Измышления расследователей иногда казались странными «Экипаж принял шестой пролёт за третий в результате того, что Ульяновск стоит на горе и отбрасывает тень!». А иногда до боли правдоподобными. Кто плыл на «Александре Суворове»? В основном шахтёры Донбасса. Передовики производства, которые были награждены дефицитными билетами в круиз по Волге.
Что это значило для советского человека? Примерно то же, что и для современного россиянина кругосветное путешествие. Мир наших отцов и дедов был, фактически, ограничен железным занавесом. За границу попадали только единицы.
Как проводили шахтёры свой досуг на теплоходе? Весело и задорно, со свойственной русским людям широтой. Перепадало и экипажу «Александра Суворова» — ультрасовременного по меркам 1983 года теплохода проекта 92016, построенного на чехословацкой судоверфи со столетними традициями судостроения. А тут ещё во время ужина в ресторане объявили о том, что экипаж корабля поздравляет шеф-повара с днём рождения. Ну, как тут не поздравить кока, который, действительно, готовил отменно? Что же выходит?
Напились и утопили людей? Так ли всё просто?
И рулевого Уварова, и штурмана, старпома Митенкова подняли вместе с рубкой из воды далеко не сразу. Экспертиза показала, что моряки… были трезвы в момент смерти. Но так это было или нет – установить доподлинно невозможно, так как тела провели в воде много времени. Произошли гнилостные изменения, а значит результаты экспертизы, мягко говоря, весьма относительны.
Зато установлено доподлинно, что ранее и непосредственно в течение часа, предшествовавшего катастрофе, были допущены нарушения. Так Митенков, как старший в рубке, отпускал Уварова на комсомольское собрание и оставался длительное время один, чего не мог делать вовсе.
Это запрещают правила речного судоходства 1973 года. Старпом не имел права принимать управление теплоходом на себя и управлять кораблём в одиночку.
В материалах уголовного дела сохранились странные донельзя переговоры теплохода «Александр Суворов» (а именно – старпома Митенкова) с узлом связи Ульяновского порта.
Приводим их расшифровку:
— Ульяновск 4 — «Суворову», Ульяновск 4 — «Суворову», - фразу следует читать так: «Ульяновск 4, ответьте «Суворову». Произносит её Митенков, запрашивая порт и в конце обращения дважды называя свой штатный позывной «Суворов».
— Кто вызывает? — переспрашивает, тем не менее, диспетчер порта.
— «Суворов» пассажирский, — в третий раз говорит Митенков.
— Слушаю.
— Снизу идём.
— Ну и что?
— Снизу проходим вас.
— Ульяновск-3 вызывайте.
В странный диалог включается другой мужской голос:
— Не 3-Ульяновск! Два — пассажирский!
— Он пассажирский, что ли? — продолжается обмен информацией между диспетчерами.
— Вроде пассажирский, — демонстрируя искусство чёткого радиообмена, говорит один из диспетчеров.
— Кто вызывает? Кто проходит? — раздаётся сонный голос девушки, видимо это и есть диспетчер с позывным «Ульяновск-2».
— Добрый вечер. Суворов-пассажирский, — вновь слышен голос Митенкова, повторяющего доклад в эфире, после чего наступает пауза. — Какой габарит моста? — словно помогает диспетчеру Митенков.
— Тринадцать и восемь, — говорит девушка-диспетчер (Ульяновск-2)
— Сколько? — переспрашивает Митенков.
— Тринадцать и восемь, — бесстрастно повторяет она.
— …Совсем плохо! — вдруг сообщает старпом, вероятно, заподозривший, что габарит проёма, в который он направляет теплоход, визуально не совпадает с озвученным параметром 13,8 м. Значит ли это, что Старпом понял, что идёт не в тот пролёт? Большой вопрос.
— Снимайте мачту, — следует директива диспетчера.
— Мы мачту давно положили…
То, что говорит Митенков далее, не укладывается в голове:
— Ну, ясно, всё, спасибо, до связи!
— До связи, — равнодушно отвечает диспетчер, не ставшая утруждать себя вопросом, а что же, в итоге, намерен предпринять старпом?
А, действительно, что же он хотел предпринять?
Ведь шёл не туда! И несовпадение заявленного в эфире параметра высоты 13,8 м с высотой визуально наблюдаемого пролёта было очевидно даже… единственному адекватному «специалисту» во всей этой ситуации. Им оказался охранник моста.
Увидев, что происходит, и осознав, что катастрофа неминуема, этот человек попытался хоть как-то предупредить людей на теплоходе. Он пробовал привлечь внимание рулевых выстрелами из табельного пистолета в воздух (что впоследствии породит версию о произошедшей на судне перестрелке).
Куда там! На теплоходе вечер юмора сменился вечером танцев. Они проходили на самой верхней, четвертой палубе. Спустя менее чем через минуту она будет усеяна телами мгновенно убитых, а также раненых и покалеченных людей. При этом те, кто будет сметён с корабля, до потери сил будут захлёбываться водой внизу.
В числе прочих на палубе плыли молодожёны Ольга и Сергей, которого — парадоксально! — спасла вредная привычка. Спустившись в каюту за сигаретами, молодой муж, отправившийся с любимой женой в свадебное путешествие по реке Волге, вернулся буквально через минуту.
Из репродукторов всё ещё неслась задорная музыка, но на палубе творился кромешный ад. Услышав голос Оли откуда-то снизу и сумев различить его среди сотен других голосов, умоляющих о спасении, Сергей стремглав бросился в воду и… удерживал покалеченную, изуродованную страшным ударом жену на плаву. Не надеясь особо ни на что, но и не теряя надежды окончательно. Он сумел удержать её живой до того момента, как с первого же подоспевшего с берега спасательного катера им протянули руку помощи.
Как сложилась жизнь этих людей – нам неизвестно. Но так уж случилось, что жизнь преподнесла их союзу проверку на прочность в своеобразной манере, в самом начале совместного бытия. И эта проверка была пройдена Сергеем, не убоявшимся заглянуть в лицо смерти, на «отлично».
Что же стало причиной катастрофы, унесшей сотни других человеческих жизней?
Ответ прост. Никаких заговоров. Никаких диверсий. Никакого теракта, подстроенного ЦРУ. Лишь сочетание ряда предлагаемых обстоятельств, оказавшихся трагическими.
Здесь и очевидная надежда старпома на русское «Авось проскочим!». И, быть может, излишне «праздничный» настрой разболтанного не в меру экипажа. И равнодушие диспетчера. И «клиническая неопытность» отправившегося в третье и последнее плаванье рулевого Уварова.
Трагедия, произошедшая 5 июня 1983 года, ознаменовала собой длинную плеяду роковых ошибок и катастроф. Все они стали по-настоящему знаковыми (хоть и тщательно замалчиваемыми!) событиями уходящей советской эпохи.
Фаталисты, читая о них и смотря документальные фильмы, с придыханием произнесут слово «Судьба». Реалисты назовут это куда более ёмким, но менее пафосным словом «Бардак».
И будут правы. Разве не бардак, царивший в сердцах, умах и душах, поставил точку в существовании страны, которую кто-то назовёт великой, кто-то прекрасной, а кто-то ужасной? Каждый по-своему будет прав.
Такая история.
Андрей Карелин
